Например, в честь биологического отца.
«Ты спешишь с выводами, – сказала я себе. – Это же не Олимпийские игры. Перестань».
– Джон Дэвид, если ты помнешь этот блейзер, я вздерну тебя за ногти на ногах. – Тетя Оливия на переднем сиденье проверяла помаду, глядя в карманное зеркальце. – И какое у нас правило о зомби на время бранчей?
Телефон Лили, лежавший на сиденье между нами, завибрировал. Я покосилась на него. Кузина тут же накрыла экран рукой, но недостаточно быстро.
«Секреты на моей коже». Не веря своим глазам, я посмотрела на нее. Серьезно?
Лили избегала встречаться со мной взглядом. Ее отец свернул на кольцевую дорогу и остановился под навесом кремового цвета. Я заметила стойку парковщиков, но даже не подумала смотреть на служащих. Лили разочаровала меня – она по-прежнему выкладывала посты в блог, из-за которого ее шантажировали, – и, возможно, из-за этого я распахнула дверь чуть сильнее, чем это было необходимо.
И только тогда увидела парковщика.
В свое оправдание могу сказать, что я не привыкла к тому, чтобы люди открывали передо мной дверцу машины, и он всего лишь тяжело охнул, когда она ударила его в живот.
Я вылезла из машины и взяла его за руку, чтобы удержать от падения.
– Ты в порядке?
Ореховые глаза парня смотрели прямо на меня.
– Жить буду.
С тех пор как я попала в Мир Дебютанток, мне впервые довелось услышать, чтобы кто-то говорил с акцентом, подобным моему. И хотя сейчас на нем была белая футболка поло с вышитыми инициалами клуба, что-то подсказывало мне, что он так же обожал носить поло, как я – сарафаны персикового цвета.
– Ник. – Рядом с парнем появился мужчина в точно такой же футболке и положил руку ему на плечо. – Место Джи-шестнадцать.
– Сюда, дорогая. – Тетя Оливия подтолкнула меня к зданию.
Вскоре я оказалась в вестибюле с потолками высотой не меньше десяти метров, который переходил в длинный коридор.
Я решила идти рядом с Лили, чтобы меня больше не толкали вперед, как заблудившуюся овечку.
Возможно, кузина хотела предвосхитить мои комментарии по поводу публикации в блоге, потому что она заговорила первой.
– И много парковщиков ты сделала инвалидами за последнее время? – прошептала она, когда мы шли по коридору.
– А ты успела много откровенных фоток выложить? – прошептала я в ответ.
Стоит отдать должное Лили, она не стала отнекиваться.
– Знаю. Я все понимаю. Там автопостинг. Мне нужно отключить его. – Она замолчала, когда к нам вышел метрдотель, чтобы поприветствовать ее родителей, а потом приглушенным голосом продолжила: – Не забудь: на бранче начинай с самой дальней вилки и двигайся по направлению к тарелке.
Бранч состоял из четырех блюд. Мы дождались прихода Лилиан и только тогда заняли места за столиком с видом на большой, ослепительно сверкающий бассейн. Джон Дэвид взял на себя смелость провести для меня большую экскурсию. Салат-бар был расположен в Зале для завтраков, завтраки подавали в Дубовом зале, ланч и мясо – в Ясеневом зале, а десерт – в Большом зале.
Меня так и подмывало перейти сразу к десерту. Отчасти потому, что я предпочитала придерживаться приоритетов, а отчасти потому, что Бун Мейсон в это самое время выкладывал на стеклянное блюдо печенье, миниатюрные пирожные, мусс и крем-брюле.
Если Бун здесь, какова вероятность, что его отец тоже где-то поблизости?
– Сначала салаты, – мрачно напомнил мне Джон Дэвид. – И мы можем говорить о зомби, только если они следят за своими манерами.
Когда я оглянулась на Большой зал, Буна, как и его огромной тарелки с десертами, уже не было. Мне потребовалось два раза сменить блюдо, чтобы найти предлог отправиться на его поиски. Я кротко извинилась и направилась в дамскую комнату, а по пути заглянула в зал с десертами. Поскольку Бун до сих пор не попался мне, я решила попытать счастья за аркой на противоположной стороне зала. Там пряталась еще одна зона отдыха, чуть меньше по размерам, чем бальный зал, в котором в данный момент наслаждалась всеобщим вниманием бабушка.
Бун сидел в компании четырех взрослых и двух пустых стульев за столиком с видом на поле для гольфа. Я узнала сенатора и его жену. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что вторая пара – родители Буна. У его матери были темно-каштановые волосы с едва заметным рыжеватым отливом, напомнившим мне о том, что у них с Кэмпбелл общая ДНК.
«Отлично, – думала я. – Половина людей из моего и без того короткого списка «Кто твой папочка?» приходятся родственниками девчонки, которую я помогаю удерживать в плену». Возможно, я бы и дальше порассуждала на эту тему, если бы не отец Буна. Томас Мейсон совсем не походил на себя с фотографии Кавалеров. Он сильно постарел и приобрел черты, которые совсем не вязались с его юношеским лицом. У него были песочного цвета волосы, на пару тонов светлее моих, и такой загар, который, как я подозревала, был связан не столько с пребыванием на солнце, сколько с генетикой.
– Дамская комната в той стороне.
Я едва услышала Лили, которая вдруг появилась рядом. Я понимала, что беззастенчиво пялюсь, но ничего не могла с собой поделать. За тем столом сидели двое из моего списка в четыре пункта. Наверное, они годами сидели вот так по воскресеньям за одним и тем же столом, их дети вместе росли, поедая восхитительные, словно с картинки, десерты.
– Сойер. – Лили схватила меня за локоть, и не успела я опомниться, как она потащила меня обратно в Большой зал, потом в длинный коридор, и мы оказались в дамской комнате. Я еще никогда не видела, чтобы в туалетах было столько мебели.
Я плюхнулась на одну из кушеток (наверное, это так называется).
– Тебе вообще знакомо выражение «не привлекать к себе внимания»? – спросила Лили. – Может, тебе просто повесить на себя неоновую табличку с надписью: «Темная личность»?
Я пыталась найти хоть что-то – может, схожие черты или подсказку от внутреннего голоса. Но для Лили я просто в открытую таращилась на семью похищенной ею девчонки.
Девчонки, которую я очень профессионально привязала к стулу.
– Ты преувеличиваешь. – Я поднялась на ноги и осмотрела уборную. За зоной отдыха висело зеркало и располагался ряд сверкающих гранитных раковин, а в стороне от них располагались туалетные кабинки.
Все они были пусты.
Убедившись, что теперь мы можем смело говорить, я повернулась к Лили.
– Если ты хочешь найти что-нибудь на Кэмпбелл, тебе нужно перестать быть настолько…
– …вежливой? – спокойным голосом подсказала Лили. – Настолько тактичной? Настолько законопослушной?
Я мужественно воздержалась от комментария о том, что про законопослушность в данном случае лучше не упоминать.
– Думай! – сказала я. – Если бы ты была компроматом на Кэмпбелл Эймс, где бы тебя спрятали?
Лили закрыла глаза. У меня было такое чувство, что она сейчас мысленно считала до десяти и, возможно, раздумывала, не придушить ли меня. Но когда ее глаза открылись, в них появился яркий блеск.
– Если бы я была… тем самым… то должна находиться в шкафчике Кэмпбелл.
Нам пришлось ждать еще две смены блюд, чтобы приступить к осуществлению плана. Шкафчик, о котором говорила Лили, находился в женской раздевалке. Похоже, Кэмпбелл играла в гольф.
Вот уж чего я не ожидала.
– Еще когда мы были детьми, она каждый год выигрывала Молодежный клубный чемпионат, – рассказывала Лили, пока выискивала нужный номер, постукивая ухоженными ноготками по шкафчикам. – Однажды я почти победила ее, но она сжульничала.
– Как можно сжульничать в гольфе?
Лили остановилась перед одним из шкафчиков.
– Ты можешь соврать про свой счет. – Она сжала в ладони металлический замок. – Будем надеяться, что комбинация та же, какой Кэм пользовалась еще в средней школе.
Лили пробовала открыть замок три раза. После третьей неудачной попытки я подумала, что она вот-вот разразится проклятиями.
