«След Лисицы» - Адамов Аркадий Григорьевич

Он с трудом, то и дело меняя руки, дотащил и сдал в камеру хранения свои чемоданы, потом, облегченно вздохнув, вышел на привокзальную площадь и огляделся.

Площадь оказалась небольшой, со сквериком посередине. Огибая его, к вокзалу подкатывали автобусы. Их дожидалась длинная очередь пассажиров с московского поезда. В стороне несколько человек с вещами дожидались такси. В скверике на скамьях тоже сидели люди с вещами. Площадь жила обычной суетливой вокзальной жизнью. От нее уходили вдаль три улицы с деревянными тротуарами.

Виталий заметил, что на него посматривает милиционер, прохаживавшийся около широких дверей вокзала. Неужели и он предупрежден? Но тут же Виталий вспомнил о своей новой внешности и усмехнулся.

Он с независимым видом сунул руки в карманы потрепанного пальто и вразвалку двинулся наугад по одной из улиц, решив расспрашивать прохожих подальше от вокзала.

Только свернув за два или три угла, он, наконец, грубовато спросил у какой-то девушки, как пройти на улицу Некрасова. Та с опаской посмотрела на высокого взъерошенного парня в мятой кепке и, коротко объяснив дорогу, поспешила уйти. Виталий поглядел ей вслед и усмехнулся. Он начинал входить в роль.

Нужный дом оказался действительно третьим за глубоким оврагом, пересекавшим грязную, кривую улочку на самой окраине города. «Третья хибара за оврагом», — как сказал Васька.

Дом был и в самом деле маленьким, деревянным, за невысокой оградой, как и большинство зданий в городе. Перед домом росло несколько чахлых деревьев с голыми сучьями, на которых только еще набухали почки. За заборчиком, почти вровень с ним, щетинился кустарник.

Виталий толкнул незапертую покосившуюся калитку, и она со скрипом распахнулась, чертя низом по бурой, свалявшейся прошлогодней траве. Виталий поднялся на крыльцо и позвонил. Дверь долго не открывали. Виталий сильно постучал. Ему показалось, что кто-то стоит за дверью, но медлит открыть. Наконец женский голос раздраженно спросил:

— Ну, кто там?

— Петр нужен. Из Москвы я.

Женщина помолчала, потом тем же тоном ответила:

— Нету его.

— Когда будет-то?

— Кто его знает. Не докладывает.

— Ну, хоть обождать пустите, — Виталию показался неуместным просительный тон, и он грубо добавил: — Давай, давай, поворачивайся. Не пустой небось приехал.

Женщина подозрительно спросила:

— Где ж твое богатство?

И Виталий догадался, что она успела рассмотреть его в окно, пока он шел к крыльцу.

— Долго я через дверь буду лясы точить? — со злостью спросил он. — Дернуло меня переться к вам!

Видимо, женщина, наконец, решилась. Виталий услышал звук отодвигаемых запоров. Потом дверь осторожно приоткрылась, и голос из темноты сказал:

— Проходи.

Только в комнате, чистой, с половиками на полу и цветами на подоконниках, Виталий рассмотрел хозяйку. Это была коренастая, средних лет женщина с грубоватым лицом, в очках и цветастом переднике.

— Как звать-то? — спросила она, не приглашая садиться.

Виталий сел сам, закурил и, выпустив струйкой дым, небрежно ответил:

— Олегом звать. А вас?

— Ага, — вместо ответа она кивнула головой, и Виталий понял, что имя ей знакомо.

— Как вас-то звать? — повторил он вопрос, хотя имя хозяйки дома было ему уже известно.

— Анисья.

«Так, — подумал Виталий, — начинается». Имя это было ему не знакомо. Значит, либо она скрывает свое настоящее имя, либо это не хозяйка.

В конце концов Анисья подобрела, принесла на стол холодную картошку, миску соленых огурцов, нарезала ломти сероватого хлеба.

— На, поешь. Чайничек поставила. А выпить успеешь еще, — и впервые усмехнулась.

Виталий не заставил себя упрашивать.

Анисья уселась напротив, подперла литыми кулаками щеки и стала расспрашивать, как живут в Москве, чем торгуют на рынке и по какой цене, какое идет «кино» и как с мануфактурой.

Виталий, набивая рот и громко жуя, в свою очередь, спросил:

— Ну, а вы тут как? Чем маракаете?

— Нешто у нас жизнь! — передернула крутыми плечами Анисья. — Штрафы одни. Намедни семечки торговала на рынке, так натерпелась.

— А мужик твой где? — спросил Виталий.

— А!.. — неопределенно махнула рукой Анисья и, тяжело поднявшись, пошла из комнаты.

Вернулась она с кружкой жидкого чаю.

— На, ополоснись.

В дверь два раза коротко позвонили. Анисья пошла открывать.

Было слышно, как она с кем-то шушукалась в темной прихожей, потом в комнату вошел, набычившись, громадный парень с широким, туповатым лицом, в кургузом пиджаке.

— А это, Котик, приезжий, — неузнаваемо ласково сказала Анисья, пряча руки под вздувшийся на животе передник: что-то передал ей вошедший, чего Виталию видеть не полагалось.

Анисья тут же прошла в соседнюю комнату, а парень, настороженно оглядев Виталия маленькими, заплывшими глазками, хрипловато спросил:

— Этого ждешь, Косого? — и вдруг ухмыльнулся.

— Ага. Скоро припрется?

— Будет, — туманно ответил парень, усаживаясь на стул, и лениво потянулся к миске с огурцами.

С хрустом жуя огурец, он спросил:

— Из Москвы мотанул?

— Привез кой-чего.

— А иметь сколько будешь?

— Авось не прогадаю, — усмехнулся Виталий.

Разговор тягуче петлял среди недомолвок, оба словно прощупывали друг друга. Парень производил впечатление туповатого и жадного. Кличка его была «Кот».

В доме было тихо, только где-то за стенкой возилась Анисья.

Прошло, наверное, часа два, прежде чем в дверь снова позвонили, и опять так же: два коротких звонка.

— Притопал, — криво усмехнулся Кот. — С кралечкой своей.

Пришедшим открыла Анисья, пройдя, видимо, какой-то другой дверью в переднюю. Оттуда опять донесся шепот и короткий девичий смешок.

В комнату вошли двое: худенькая девушка с бледным лицом и подкрашенными, смешливыми глазами и смуглый черноволосый парень, жилистый, подвижной и нахальный; из-под его коричневого пиджака виднелся расстегнутый ворот ковбойки. Один глаз его заметно косил.

Парень уверенно подошел к Виталию, смерил его веселым взглядом и протянул руку.

— Ну, здорово, Олежка, — он цепко и сильно поздоровался. — Будем знакомы.

— Ниночка, — кокетливо представилась девушка, с интересом оглядев Виталия.

Косой по-хозяйски объявил:

— Сегодня здесь гульнем в честь москвича.

— Не надо бы здесь-то, — хмуро отозвалась Анисья. — Шли бы себе опять к…

— Ну! — прикрикнул Косой. — Укороти язык! Сегодня здесь гулять будем. Кое-кто еще придет.

— А москвича мы разыграем, — засмеялась Ниночка. — Кому достанется.

Косой сверкнул глазами.

— А ты не клейся!

— Вот еще! — своенравно повела худеньким плечом Ниночка. — Я свободная. В законном браке не состою.

Но Косой уже не слушал ее. Он повернулся к Анисье и скомандовал:

— Готовь к вечеру беленькой. И на рынок смотай. Чтоб все честь по чести, — потом повернулся к Виталию и безразличным тоном спросил: — Делов у тебя здесь других нету?

— Какие-такие еще дела? Вот посмотреть город охота. Раз уж занесло сюда, — беззаботно ответил Виталий.

— Валяй, — согласился Косой, потом повернулся к Коту: — А нам топать пора. Вечером, значит, свидимся.

Кот, ухмыляясь, поднялся со стула и поправил что-то тяжелое в кармане брюк. «Неужели пистолет? — с беспокойством подумал Виталий. — Не хватает еще, чтобы они залепили чего-нибудь, пока я тут с ними».

Уже в дверях Косой небрежно бросил Ниночке, кивнув на Анисью:

— Ей подсобишь.

— Сама знаю, чего мне делать, — дерзко ответила Ниночка.

И опять Косой не обратил внимания на ее слова.

Когда парни ушли, Виталий сказал:

— Ну, пойду. Посмотрю, чего тут у вас.

И подумал про Косого: «Ничего о чемоданах так и не спросил».

Ниночка лукаво взглянула на него и, подмигнув, сказала Анисье:

— Хорош мальчик. Вот только причесать его надо. И лицо помыть.

Она приблизилась к Виталию и провела рукой по его волосам. Глаза ее блестели, трепетно приоткрылся рот.