Кто убил? (ЛП) - Флетчер Джозеф Смит

Стэнсби сгорал от любопытства в своем шкапу и старался не проронить ни слова. Однако, если бы он мог заглянул в соседнюю комнату, он увидел бы, что Крофт всецело разделял его любопытство.

— Значить, вы были здесь в тот вечер? — воскликнул Крофт, обращаясь к Людвигу Бренсону.

— Господин Постлетуайт послал за мной, — спокойно ответил тот. — Он прислал мне записку, прося меня и брата тотчас же зайти к нему в контору. Брата моего не было дома, и я оставил ему записку. Господин Постлетуайт вышел ко мне без пиджака с каким-то столярным инструментом в руке и начал мне тотчас же излагать причины, по которым он меня вызвал: он хотел, оказывается, узнать хорошо ли я знаком с финансовыми делами нашего общества. Я тотчас же ответил отрицательно и сказал, что исполняю только секретарские обязанности, а что казначейские обязанности всецело лежат на казначее.

— А кто же является казначеем? — спросил Фиппс.

— Беннивелль. Он уже был казначеем, когда я сталь секретарем Общества.

— Ведь я почти ничего не знаю о Сельчестерском Строительном Обществе, — заметил Фиппс. — Скажите мне, был ли Беннивелль то, что называется почетным казначеем, или же это была платная должность?

— Он получал вознаграждение в сто фунтов в год, — последовал ответ.

— Отлично. Что же дальше? — спросил Фиппс.

— Господину Постлетуайту нужны были сведения. Ведь он только несколько месяцев был председателем и очень мало был осведомлен о делах общества. Я рассказал ему, что кроме него есть еще пять директоров, в число которых входит и Беннивелль. За время моего пребывания в Обществе Беннивелль все время был казначеем и вел все денежные дела. Правда, был еще финансовый комитет, но он заседал лишь два раза в год для того, чтобы заслушать отчет Беннивелля и утвердить его. Он действительно олицетворял Общество во всем, то касалось денежных дел. Затем, господин Постлетуайт спросил меня, существовал ли над казначеем какой-нибудь контроль. Я ответил отрицательно и сказал, что к нему все жители города относятся с таким доверием, что директора и прежний председатель на него полагались. Тогда господин Постлетуайт предложил мне прямо вопрос: нахожу ли я, как секретарь, подобные действия правильными? Я ответил, — что — между нами говоря — нет, и что, с каким бы доверием ни относились к человеку, всегда нужно иметь над ним какой-нибудь контроль. Я сказал, что, занимая сам платную должность, не находил возможным вмешиваться в финансовые дела Общества. Тогда господин Постлетуайт сказал, что хочет мне что-то сообщить и что позволяет мне рассказать это моему брату и спросить его совета и что Марк может впоследствии сам переговорить об этом с ним.

— Значит, ваш брат также должен был прийти в тот вечер в контору? — спросил Крофт.

— Да, но он пришел позднее.

— Ну, а что же сказал вам Постлетуайт?

— Он рассказал мне, что ездил днем, по просьбе сэра Джемса, в Доун-Хэд-Парк и что сэр Джемс попросил его сделать для него какое-то дело, но не сказал, какое именно. Однако, перед тем, как расстаться с ним, сэр Джемс вернулся к одному делу, о котором уже раньше говорил с Постлетуайтом в клубе: а именно: за последние два года Беннивелль под разными благовидными предлогами занял у него значительные суммы денег и не приступал еще к погашению своего долга. У сэра Джемса были векселя Беннивелля, которые он и передал Постлетуайту для взыскания по ним.

ГЛАВА XV

В ТУПИКЕ

Слушателю, спрятавшемуся в шкап, показалось, что последние слова Людвига Бренсона произвели на всех глубокое впечатление: он заметил, что за ними последовало полное молчание, длившееся целую минуту. Затем заговорил Фиппс.

— Назвал ли вам господин Постлетуайт сумму этого долга? — спросил он,

— О, да! ответил Людвиг Бренсон.  — Двадцать пять тысяч фунтов.

— А векселя у него были с собой?

— Да, он их показал. Заем произведен был в четыре приема: один был в десять тысяч, а остальные три — по пяти тысяч. В каждом случай был выдан вексель.

Снова последовало молчание. Затем послышался голос Крофта.

— Куда же положил господин Постлетуайт векселя после того, как вам их показал? — спросил он.

— Он бросил их в металлическую коробку, которая стояла открытой на его столе. Там же стояло еще две или три таких же коробки, и все они были открыты. Теперь я не могу указать  — какая это была коробка. Он закрыл и запер на ключ ту коробку, в которую бросил векселя, и положил ключ вот в этот ящик.

— Это были те самые коробки, которые вы нашли взломанными на следующее утро?  — спросил Крофт.

— Да, именно, — ответил Марк Бренсон. — На столе было всего три коробки, и у всех трех замки оказались взломанными. Около них валялось долото, взятое из мастерской.

Опять наступило молчание.

Стэнсби  представлял себе всех четверых собеседников, в недоумении смотрящих друг на друга.

— Что же еще сказал Постлетуайт, — послышался, наконец, голос Фиппса, — после того, как показал вам вексель? Ведь, вероятно, сэр Джемс дал ему соответствующие инструкции?

— Что касается векселей, то он должен был прийти к какому-нибудь соглашению с Беннивеллем. Больше Постлетуайт по этому поводу ничего не говорил. По-видимому, его это мало касалось. Что его интересовало — это Строительное Общество. Он сказал, что, если частные дела Беннивелля были в таком плохом состоянии, как это казалось, то он совершенно не был подходящим человеком для заведывания финансовыми делами Общества. Во всяком случае, то, что он узнал днем, возбудило в нем подозрения и недоверие, и он во что бы то ни стало хотел узнать всю правду. Как я только что вам объяснил, я не мог дать ему никаких сведений. Мое глубокое личное убеждение было то, что никто, кроме самого Беннивелля, не знал ничего достоверного о финансовом положении общества. Затем Постлетуайт сказал, что он намерен тотчас же вызвать Беннивелля и объясниться с ним. Он сел за стол, написал несколько слов на листе бумаги, сложил его и передал мне с просьбой занести Беннивеллю, который живет совершенно близко, — напротив конторы. Я спросил его, желает ли он, чтобы я вернулся к нему, но он попросил меня с братом зайти утром. Затем он вернулся в свою мастерскую.

— Еще один вопрос, — воскликнул Крофт. — Скажите мне, где происходил весь этот разговор? Здесь, в конторе, или же в мастерской?

— В обеих комнатах. Прежде он стоял здесь, разговаривая со мной. Затем повернулся и пошел в мастерскую, и я последовал за ним. Через некоторое время он снова вернулся сюда.

— И вы расстались с ним здесь?

— Я расстался с ним, когда он входил в мастерскую. Я прошел затем через контору клерка и увидел там моего брата. Оказывается, он нашел дома мою записку и потому пришел и ждал меня, пока я разговаривал с Постлетуайтом. Вышли мы вместе. Я зашел напротив к Беннивеллю и оставил ему записку. Затем...

— Подождите минутку, — воскликнул Крофт. — Я хочу знать все до мельчайших подробностей: кому вы передали эту записку?

— Я передал ее женщине, которая открыла мне дверь, — вероятно, экономке Беннивелля.

— Сказала ли она вам что-нибудь?

— Нет, но я и не ожидал, что она что-нибудь скажет. Я ведь только передал ей записку, сказав: «господину Беннивеллю от господина Постлетуайта»,  и затем ушел. Брат мой ожидал меня, и мы вместе направились домой. По дороге я все рассказал брату, ибо господин Постлетуайт меня на то уполномочил.

— А... что же было потом?

— Потом... Ничего! До того, как мы не услышали на следующее утро об убийстве Постлетуайта.

Снова последовала значительная пауза, после которой заговорил главный констебль.

— Я думаю, — сказал он, — что у вас обоих есть известные догадки и предположения в связи с тем, что вы нам только что рассказали. Не поделитесь ли вы с нами этими догадками?

— Хорошо, — вставил свое замечание Крофт. — Но раньше я все таки хотел бы знать, почему вы не рассказали нам этого раньше? Почему вы так долго ждали?