Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Спасибо вам, – растерянно пролепетала Ирочка.
Мы вышли на улицу, я оставил Татьяну возле калитки, а сам подошел к открытому окну соседнего дома. Юрий Сергеевич сидел на кровати и задумчиво изучал рисунок обоев на стене, грея в ладонях рюмку с коньяком.
– Господин социолог! – позвал я вполголоса.
Мазаев вздрогнул, едва не пролив коньяк на пол.
– О, это вы, Слава. А я испугался от неожиданности.
– Буду краток, – сказал я, стараясь не расхохотаться. – Мы с Татьяной идем гулять, а Ирочка дома. В вашем распоряжении не меньше часа, это я вам гарантирую. Только не разбудите Лилю.
– Но… Подождите, Слава…
– Целую крепко, ваш Владислав, – бросил я уже на ходу.
– Куда направимся? – спросила меня Татьяна, когда я взял ее под руку и уверенно повел в неизвестном направлении.
– Не знаю, – беззаботно ответил я. – А ты куда хочешь?
– Домой, – очень серьезно ответила она. – У меня после любви упадок сил и ноги подгибаются. Я, видимо, не такая тренированная, как ты.
– Ты на что это намекаешь?
– Только на твою спортивную форму. А ты что подумал?
Я расхохотался.
– Татьяна Григорьевна, с вами не соскучишься! Прости, я в самом деле не подумал, что у тебя сил нет. У меня, например, крылья выросли. Но мне было так жалко твою Ирочку! Должны же у нее быть какие-то радости помимо кухни и стирки.
Мы шли в сторону моря и молчали. Сначала молчать было легко, но потом чем дольше затягивалась пауза, тем большую неловкость я испытывал. Татьяна недовольна? Сожалеет? Устала? Я сделал что-то не так? Обидел ее?
Я начал нервничать, но не мог пересилить себя и спросить. А она шла рядом, и я многое отдал бы сейчас, чтобы узнать, о чем она думает.
На набережной царило оживление, несмотря на то, что уже был третий час ночи. Работали ночные бары и дискотеки, рестораны и казино.
– Хочешь, зайдем куда-нибудь? – предложил я.
Она отрицательно покачала головой.
– Там шумно, а мне нужно подумать.
– Я могу узнать, о чем?
Ну вот, слава богу, подумал я, все-таки решился спросить. Даже если она сейчас скажет что-нибудь неприятное, все равно это лучше, чем мучиться неизвестностью.
– О пожаре. Я думаю, как перестроить сюжет с учетом того, что я узнала из Сережиных документов, и при этом не переделывать то, что уже написано. Ужасно не люблю переделывать.
Я ожидал чего угодно, только не этого. Большего удара по самолюбию мужика нанести невозможно. Пусть бы она сказала, что разочарована, что я не доставил ей удовольствия, что я слаб или, наоборот, невыносимо-назойливо вынослив. Любой упрек можно воспринять как информацию, сделать вывод и исправиться. Но это… Я как дурак иду и думаю только о том, что произошло в саду, а она – о своей книжке.
– А я думаю о тебе, – зло ответил я. – Извини, так уж я сентиментально устроен.
Она внимательно посмотрела на меня и вдруг мягко улыбнулась и погладила меня по щеке.
– Не сердись, милый. У нас все было хорошо, просто отлично, но зачем это обсуждать? Если это будет когда-нибудь еще раз – я буду рада. Если нет – то нет, тогда и говорить не о чем. Верно?
Я не нашел что ей возразить, но разочарование свое скрыть не смог. Правда, уже через минуту мне стало смешно. Ну что это я, в самом деле, слюни распустил! Она права. Мы знакомы с ней слишком мало, чтобы из факта физической близости делать выводы о развивающихся отношениях. Она же не может знать, как сильно она на меня действует и как странно мне то, что со мной происходит. В ее глазах мой порыв – эпизод, экспромт разведенного мужика на отдыхе, не более того. И если она не видит за всем этим переполняющей меня нежности, то это моя вина, а не ее.
Мы прошли мимо очередного открытого ресторана и поравнялись с небольшим павильончиком, витрины которого были плотно уставлены рядами видеокассет. Это был пункт проката. Я скользнул глазами по надписям на кассетах и собрался было уже идти мимо, но вдруг мое внимание привлекло нечто совсем уж не кассовое. Я увидел многократно повторенные названия: «Освобождение», «Победа», «Битва за Берлин», «Блокада», «Подвиг разведчика», «Сильные духом». Я даже решил было в первый момент, что мне померещилось. Но нет, кассеты лежали ровными стопками, пять «Освобождений», столько же «Побед» и «Блокад», остальных названий было еще больше – по восемь-десять штук. Чудеса какие-то! Здесь, в курортном городе, переполненном «новыми русскими»? Я сделал шаг вдоль витрины и удивился еще больше. Теперь моему изумленному взору предстали многочисленные названия фильмов 40 – 50-х годов: «Простая история», «Неоконченная повесть», «Все остается людям»…
Павильон был открыт, надпись у входа гласила, что работает он круглосуточно. Я заглянул внутрь и увидел знакомую физиономию юного видеобизнесмена Лени, который поставлял видеокассеты Николаю Федоровичу Вернигоре.
– Давай зайдем, – сказал я Татьяне, открывая перед ней дверь.
Леня сразу меня узнал.
– Здравствуйте. Вы ко мне или хотите кино взять?
– К тебе. Скажи, пожалуйста, почему у вас тут так много старых фильмов? Их что, кто-нибудь берет?
– У, еще как берут! Мы специально столько копий наделали, чтобы всем хватило. У нас в городе издавна отставные военные селились, вот как дед Николай, например. Их знаете сколько много! Они эти фильмы очень любят.
Он улыбнулся какой-то мудрой, недетской улыбкой.
– Их можно понять. Что сейчас пожилому мужчине по телику смотреть? Женщинам хорошо, для них по каналу «2х2» целыми днями сериалы крутят. А мужчинам? Им эти любовные сопли неинтересны. Вот и завели себе видаки, и смотрят фильмы своей молодости.
– А ты сам эти фильмы смотрел? – спросил я.
– А как же. Я же должен знать, чем торгую. А потом, знаете, память у стариков уже слабенькая, подводит. Приходит ко мне седой такой отставной полковник и говорит: мол, сынок, нет ли у тебя фильма старого, хороший такой был фильм, названия не помню, там Быстрицкая врача играет, а Бондарчук – инженера, что ли, или строителя, в общем, ноги у него отнялись. А я ему в ответ: пожалуйста, дедушка, вот вам ваша «Неоконченная повесть».
– Молодец, – похвалил я его, – с умом работаешь.
Мы снова пошли с Таней по ярко освещенной набережной, то и дело натыкаясь на целующиеся парочки и шумные компании. После очередного приморского ресторана, из которого доносились звуки танцевального оркестра, мы поравнялись с нарядной витриной магазина «Вероника». Судя по выставленным в витрине образцам одежды, магазин был из дорогих.
