Мафия - Безуглов Анатолий Алексеевич

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72

— Ограбили…

— Бывает. И давно?

— В восемьдесят четвертом году, шестнадцатого сентября.

— Времени прошло порядком, — покачал головой Ларионов. — А чем я могу помочь?

— Признанием. Чистосердечным. Есть подозрение, что у Гринберг были именно вы.

— Я?! — аж привскочил заключенный. И снова сел. — Нет, кроме шуток?

— Ехал бы я за тысячу верст, чтобы шутки шутить…

— Да-да, Анатолий Филиппович, — с сожалением оглядел генерала Ларионов. — Сыщик из вас аховый. Хоть подскажите, что я спер у нее? Сделайте одолжение.

— Взяли у Гринберг немало — тысяч на триста, — не обращая внимания на ернический тон, сказал Рунов. — Алмазные подвески, например. Работа старинная, позапрошлого века… Колье с бриллиантами. Перстенек с черным алмазом. Причем не простой, а с секретом… Хрустальный графин, оправленный золотом. Короче, предметов пятнадцать.

— Эх, посмотреть бы на всю эту красоту! — продолжал издеваться заключенный.

— Может, Станислав Архипович, напряжете память? — в тон ему спросил Рунов.

— И напрягать нечего. Не стоило вам тысячи верст киселя хлебать, чтобы вытянуть пустышку.

— Насчет пустышки мы еще посмотрим, — заметил генерал.

— Да не был я у вашей Гринберг! — стукнул себя кулаком в грудь Ларионов. — Я вообще в тот день не был в Южноморске.

— Откуда такая категоричность?

— В Звенигороде под Москвой я был. Гулял по лесам. Понимаете, когда моя дочь была еще маленькая и не ходила в школу, мы каждый год всей семьей в сентябре ездили в Звенигород. Брат там у меня живет. А он на это время ехал к нам, в Южноморск. Тоже с семьей. Любили они бархатный сезон…

— Брат родной?

— Ну да. Так сказать, я ему предоставлял квартиру, а он мне. И в восемьдесят четвертом году мы в Звенигороде были в последний раз в сентябре. На следующий год дочь пошла в школу.

— Что ж, проверим, — поднялся генерал.

— Обязательно проверьте. И не забудьте передать привет моему братану, — не упустил возможности еще раз съехидничать Ларионов…

Когда Рунов с начальником оперчасти вернулись в кабинет, там находился Запорожец.

— Трудный был разговор? — поинтересовался он.

— Нелегкий, — ответил генерал, потирая левую сторону груди.

— Может, дать что-нибудь сердечное? — встревожился Запорожец.

— Валидольчик не помешал бы, — кивнул Рунов.

Из головы не шли обвинения, брошенные ему Ларионовым. Неужто он уверен, что генерал заодно с Киреевым?..

Запорожец вышел.

— Домой теперь? — поинтересовался Краснов.

— Да нет, опять в Москву. Врачи требуют, чтоб лег в госпиталь. Надо легкие проверить.

Запорожец вернулся и принес валидол.

Весна к нам приходит уже в конце февраля. В предгорьях зацветает мимоза, на которую слетаются, как пчелы на мед, бойкие молодцы на личных автомобилях, увозя в другие города ветки с душистыми шариками. Прибавилось и курортников, что нас, таксистов, очень даже радовало.

В ту ночь я подгадал прибыть на вокзал к московскому поезду, который, как всегда, опоздал. Показались первые пассажиры. «Волги» с шашечками одна за другой направлялись в город. Вдруг я заметил в толпе прибывших знакомое лицо.

Так оно и есть — Светлана, внучка Шмелева. Она почти каждое лето отдыхала у деда, несколько раз заходила в прокуратуру.

Вместе со Светланой шел высокий мужчина, нагруженный чемоданами. Оба озирались по сторонам, кого-то высматривая.

— Света! — крикнул я.

— Здравствуйте, Захар Петрович! — обрадовалась девушка. — Подвезете?

— Конечно, — открыл я дверцу заднего сиденья.

— Познакомьтесь, мой муж, — представила она спутника.

— Аскольд, — протянул руку мужчина.

— Очень приятно, — ответил я. — А меня Света уже назвала.

Мы с Аскольдом определили чемоданы в багажник и сели в машину.

— Ничего не понимаю, почему нет дедушки? — сказала Светлана, когда машина тронулась с места.

— Может, забыл? — предположил я.

— Что вы! — Он очень обязательный человек…

— Ну, значит, телеграмма не дошла.

— Я лично с ним разговаривала по телефону позавчера утром, сказала девушка. — Он записал номер поезда, вагона… Обещал обязательно встретить… А вы с ним давно виделись?

— Третьего дня. В магазине случайно встретились… Между прочим, Николай Павлович задумал интересное дело. Создать что-то вроде юридического бюро для консультации кооператоров. Меня приглашал…

— Мне он тоже говорил об этом, — отозвалась Светлана. — Уже подал бумаги в исполком, чтобы получить разрешение.

Я был рад, что она не задавала дурацких вопросов, почему я на такси.

— А что вы надумали к нам в такое время? Ни искупаться, ни позагорать…

— Понимаете, Захар Петрович, — ответила Светлана, — через две недели отбываем за границу. Аскольд получил назначение. Ну как я могла уехать, не повидавшись с дедом?

— Правильно, — одобрил я. — Ты у него — свет в окошке.

Дом Шмелева находился недалеко от вокзала. Добрались минут за десять.

Я тоже взял один из чемоданов и двинулся к подъезду.

— Что вы, Захар Петрович, неужели мы сами не донесем? — запротестовал Аскольд.

— Ладно уж, — сказал я. — Заодно повидаюсь с бывшим сослуживцем.

Мы поднялись на четвертый этаж. Светлана нажала кнопку звонка. За дверью раздалась громкая трель. Мы подождали минуту-другую. Шмелев не открывал.

— Спит, что ли, без задних ног? — сказала внучка и опять позвонила.

Изнутри ни звука.

— Ничего не понимаю, — недоуменно оглядела нас Светлана. — А где Дик?

— Какой Дик? — не понял Аскольд.

— Собака, овчарка, — пояснила жена. — Он всегда лает, когда звонят… Может, соседи что знают?

Аскольд стал колотить в дверь кулаком, и та вдруг неожиданно открылась.

В комнате было темно. Первой в коридор вошла Светлана. Мы — за ней.

— Деда! — крикнула девушка. Никто не отозвался.

Светлана двинулась дальше, отворила дверь в комнату, включила электричество. И вдруг раздался ее истошный крик.

Мы с Аскольдом бросились к Светлане.

Посреди гостиной висел в петле хозяин квартиры.

Светлане стало плохо. Муж едва успел подхватить обмякшее тело. Мы отнесли Светлану в спальню, уложили на кровать. Я выскочил на кухню за водой и в коридоре столкнулся с незнакомой пожилой женщиной. Выяснилось — это была соседка. Она прибежала на крик.

— Что случилось? — спросила она. — И кто вы?

— Пожалуйста, займитесь внучкой Николая Павловича, — попросил я соседку и провопил в спальню.

— А где сам Палыч? — спросила она.

— Потом… — сказал я.

— Может, до сих пор Дика ищет? — . высказала предположение соседка. — Вчера пропал и с тех пор как в воду канул.

Я не стал ввязываться в разговор. Соседка осталась со Светланой, уже приходившей в себя, а мы с Аскольдом вернулись в гостиную. При виде покойного деда жены Аскольд пошатнулся, ухватился за спинку кресла.

— Вам лучше присесть, — предложил я. — И прошу ни к чему не прикасаться.

Аскольд просто рухнул в кресло, покрылся мелкими капельками пота и старался не смотреть на покойника.

Николай Павлович был в домашних штанах, потертой вельветовой куртке, надетой на голое тело. Рядом валялся опрокинутый стул. Тапочки без задников лежали друг на дружке, свалившись, видимо, с вытянутых струной ног.

Конец веревки был привязан за крючок, на котором раньше висела дешевенькая трех рожковая люстра.

Подойдя к письменному столу, на котором стоял телефон, я заметил в каретке пищущей машинки вложенный листок бумаги. На нем было отпечатано: «Никто не виноват устал», одним предложением, без знаков препинания.

Я снял трубку, предварительно накрыв ее носовым платком, и набрал «02».

Рунов не любил, чтобы его встречал кто-либо из домашних. Достаточно было помощника, подполковника Хрусталева, и шофера. Когда поезд подошел к Южноморску, оба встречающих прорвались в вагон первыми. Честно говоря, после почти месячного отсутствия Анатолий Филиппович был рад видеть людей, что по долгу службы находились к нему ближе всего. Поздоровались сердечнее, чем это полагалось по официальному этикету.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72