Мафия - Безуглов Анатолий Алексеевич

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72

— Как съездил ось, товарищ генерал? — спросил Хрусталев, когда они шли по перрону.

— Больница она везде больница, — вздохнул Рунов. В шинели, хоть и нараспашку, было жарко. Там, в Москве, зима только начинала сдавать свои позиции, а тут почти уже властвовало лето. Асфальт был мокрый, недавно шел дождь, и, видимо еще зарядит не раз за день.

— Врачи постарались, — улыбнулся помощник. — Выглядите на все сто!

— Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, — отозвался генерал.

Сразу у выхода стояла его надраенная до блеска служебная «Волга» с антенной на крыше.

— Куда? — спросил шофер, когда все устроились в машине.

— В следующее воскресенье я, может быть, и буду работать, — усмехнулся Рунов, — а сегодня — домой.

— Ваши на даче, — подсказал Хрусталев.

— Еще лучше, — обрадовался генерал. — Соскучился по лопате и граблям. — Он был завзятый садовод.

Машина тронулась. Генерал рассеянно смотрел по сторонам. На душе было спокойно и радостно. Оттого, что вернулся домой, от тепла, которое каждый раз приятно удивляло после северных холодов, от предвкушения встречи с родными. Не тароватый на подарки, он нынче вез их целый чемодан.

— Ну, что в управлении, в городе? — спросил Рунов. — Надеюсь, никаких особых чрезвычайных происшествий?

— Порядок, Анатолий Филиппович, — отозвался помощник.

— Бережешь покой начальника? — покосился на него генерал.

— Все в норме, — спокойно подтвердил Хрусталев. При выезде из города, почти у самого кладбища, они нагнали похоронную процессию. Народу за грузовиком с открытыми бортами, в кузове которого стоял утопающий в цветах гроб, шло немного. Шофер пошел было на обгон, но Рунов сказал:

— Неудобно обгонять. Сейчас свернут… «Волга» поплелась сзади толпы.

— Шмелева небось хоронят, — вздохнул водитель.

— Какого Шмелева? — вскинулся генерал.

— Николая Павловича, бывшего следователя облпрокуратуры, — пояснил Хрусталев.

— Да вы что? — не поверил Рунов. — Шмелев?!

Совсем ведь еще крепкий был… Каждый день видел его в парке с овчаркой. Бегал трусцой.

— Здоровье тут ни при чем — повесился, — грустно проговорил подполковник.

— Как?!

— У себя дома, на люстре…

— И вы… — Анатолий Филиппович изменился в лице. — И вы говорите «в норме»?!

От волнения у него перехватило горло. — Рунов с трудом справился с приступом астмы.

— Стой! — приказал он.

«Волга» подалась к обочине, стала. Рунов вышел из машины, Хрусталев за ним.

— Подробности знаете? — спросил генерал, глядя исподлобья на помощника.

— Не все… Обнаружили его внучка с мужем и Захар Петрович Измайлов, бывший прокурор…

— Постой, постой, — насторожился генерал. — При чем тут Измайлов? Как они оказались вместе?

— Случайно. Внучка с мужем приехали на поезде, а Захар Петрович как раз поджидал клиентов… Подвез их, ну и… Зашли в квартиру — висит. Записку оставил. Мол, устал от жизни, никого не нужно винить…

— Та-ак, — прикрыл глаза рукой генерал..

— Но, понимаете, там не все ясно… Прибывшая следственно-оперативная группа обнаружила, что в квартире что-то искали. Сам Шмелев или кто другой?

— Записку исследовали?

— Отпечатана на машинке.

— А что судмедэксперт?

— Установил, что самоубийство. Но внучка уперлась: не может, говорит, такого быть, дед никогда бы не наложил на себя руки… Короче, сразу хоронить не стали. Муж внучки дипломат. Родственники у него — шишка на шишке. Поставили в Москве всех на ноги. Позавчера прилетел главный судмедэксперт Минздрава и следователь по особо важным делам республиканской прокуратуры… Между прочим — женщина.

— Фамилия?

— Простите, не знаю…

— Э-эх, — осуждающе покачал головой Рунов. — Это даже не ЧП, а… — Он не смог подыскать нужного слова и только махнул рукой: — Ждите меня у ворот кладбища.

— Так точно, товарищ генерал! — вытянулся подполковник.

— Кто из наших медиков давал заключение о смерти Шмелева? — чуть задержавшись, поинтересовался. генерал.

— Хинчук. Слышали о таком?

— Знаю, — кивнул Рунов. — Вроде опытный…

— Кандидат наук, — подтвердил Хрусталев. Генерал как был, без головного убора, поспешил за скорбной процессией, которая уже сворачивала к широко открытым воротам, за которыми нашли успокоение многие поколения южноморцев. Среди провожающих в последний путь Шмелева было много знакомых, с которыми Рунов обменивался молчаливыми поклонами.

Здесь я увидел Анатолия Филипповича, так как был в числе прощающихся с бывшим следователем. Заметив меня, Рунов приблизился, пожал руку.

— Только что с поезда, — пояснил он. — Узнал, что хоронят Шмелева, решил отдать последний долг… — Генерал огляделся. — Что-то не вижу никого из облпрокуратуры.

— Пока мы вкалываем, о нас еще вспоминают иногда, а как ушел на пенсию, — словно в тираж списали…

— Это точно, — со вздохом проговорил Анатолий Филиппович и дал мне знак поотстать. — Хрусталев сообщил, что здесь что-то нечисто. Так?

— Говорят, судмедэксперт из Москвы обнаружил при вскрытии тела следы прижизненной борьбы, — поделился я сведениями, которыми снабдил меня по старой дружбе один из бывших сослуживцев.

— Выходит, Николай Павлович не сам, а его?..

— Думаю, Дагуровой придется сильно поломать голову, — сказал я.

— Это та следователь из Москвы? — уточнил генерал. Я кивнул. — Знаешь ее?

— Лично незнаком. Чикуров рассказывал. Маленькая, говорит, да удаленькая… Ну а у тебя как? — спросил я нетерпеливо.

Собственно говоря, к поездке Анатолия Филипповича в колонию к Ларионову я имел непосредственное отношение, подбив Рунова заняться делом об ограблении Гринберг.

— Не знаю, что и сказать…

Он коротко поведал мне о встрече с бывшим оперуполномоченным ОБХСС, а ныне заключенным. Больше всего настораживало генерала, что Ларионов причислял его к «своим»…

— Алиби Ларионова проверили? — спросил я.

— Проверили, — протянул грустно Рунов. — Действительно, в том году Ларионов с семьей проторчал весь сентябрь в Звенигороде. — Он вздохнул. — А что, Захар, может, мне пора на пенсию? Дисквалифицировался…

— Для Ларионова слетать из Москвы в Южноморск и обратно было бы проще пареной репы, — не обращая внимания на последние слова Анатолия Филипповича, сказал я. — За день мог бы управиться.

Разговор пришлось прервать — процессия подошла к месту захоронения. Гроб был снят с машины и установлен на специальный постамент, чтобы родные и близкие простились с покойным. Многие женщины прикладывали к глазам платочки, кое-кто плакал открыто. И словно бы небо тоже присоединилось к ним — стало накрапывать. Над толпой раскрылись зонтики.

Рунов начал тихо расспрашивать, кто был у самого гроба. Когда я дошел до сына усопшего, Павла, Анатолий Филиппович немного удивился.

— Ты ж говорил, что у Шмелева был с сыном разлад?

— Как видишь, смерть примирила… Прилетел буквально на следующий день.

— Не умею говорить слова сочувствия, но надо. Генерал протиснулся к родственникам.

— Здравствуйте, Захар Петрович, — раздалось возле меня.

Я обернулся. Савельева, лучший наш мастер по цирюльным делам.

— Здравствуйте, Капитолина Алексеевна — ответил я вежливо.

В длинном черном платье, черном кружевном платочке, она, право же, смотрелась синьорой. Красива, тут уж ни прибавишь, ни убавишь. Но красота ее была какая-то холодная.

Савельева оглядела мою униформу — кожаную куртку и кепку с эмблемой таксиста — и заметила:

— Давненько не заглядывали в мой салон.

— Может быть, загляну на днях, — ответил я.

— На днях, увы, не получится, — улыбнулась Капитолина Алексеевна. — Отбываю в заграничный круиз.

Мы отошли друг от друга. Тут оркестр заиграл шопеновский похоронный марш. Невольно сдавило горло.

Ко мне снова подошел Рунов. Он явно был чем-то взволнован.

— Как-нибудь приблизься к Светлане, — шепнул мне на ухо генерал.

— Зачем? — не понял я, так как давно уже выразил ей свое сочувствие, а зря на глаза лезть не хотелось.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72