Хог: И дурь для Паппи покупали?
Хорнер: Иногда — в разъездах. Дома они сами доставали. Я же не наркоторговец. Не знаю, откуда взялись те колеса. Правда не знаю. Все произошло внезапно. Они все вместе играли в студии Рори. Вдруг — бац, и Паппи мертв. Больше мне нечего добавить.
Хог: Прошлой ночью мы с Ти-Эс разговаривали о том, как группа играла по клубам — еще до того, как они поднялись.
Хорнер: Да-а-а… ну и времечко было. Прямо как на войне.
Хог: В смысле войны между группами?
Хорнер: В смысле войны между Ти-Эс и Рори. По молодости они только так и общались. Любой разговор превращался в ссору. А какая ссора без драки? Горячие головы… Что один, что другой. Иногда дрались прямо на сцене. Мы с Дереком только переглядывались и пожимали плечами… Помнится, Рори здорово подрался еще и с отцом, из-за того что не хотел работать кровельщиком. Рори и Ти-Эс сняли комнату рядом с гаражом, где мы репетировали. Жуткая конура, доложу я вам. Два голых матраса на полу, между ними чемодан, пол весь в пустых пивных бутылках и окурках. Свет и отопление за отдельную плату. Кинул монетку: тебе и светло и тепло, не кинул — шиш. Само собой, там было вечно холодно и темно. Они вечно болели. Ничего не ели. При мне по крайней мере — ни разу. Всякий раз, когда я к ним приходил, сидели на полу, кутаясь в одеяла, кашляли, а Рори на гитаре своей играл. Даже спал с ней. Зарабатывали тогда сущие гроши, а нас все же было четверо. Иногда приходилось играть всего для пяти-шести человек. Я по-прежнему работал каменщиком. Дерек — продавцом в магазине мужской одежды. А Рори и Ти-Эс жили музыкой круглые сутки. Они хотели стать звездами рок-н-ролла, хоть сдохни. Поймите, мистер Хог, все держалось только на них — на Ти-Эс и Рори. Мы с Дереком были так… за компанию. Ну а потом Дерек остался, а меня… меня попросили на выход.
Хог: Расскажете поподробнее?
Хорнер: (Пауза.) Наверное, все началось с фестиваля негритянского блюза осенью шестьдесят третьего года в «Фэйрфилд-Холл» в Кройдоне. Фестиваль организовал Джорджо Гомельский, менеджер «Кродэдди», он был продюсером у «Роллингов», покуда они не ушли от него к Энрдю Лугу Олдему. Съехались все звезды американского блюза — Мадди Уотерс, Отис Спэнн, а также единственный и неповторимый Джонсон по кличке Бешеный Пес — такой здоровенный и дико жирный старый хрен из Луизианы. Под два метра ростом и весил, наверное, сотни полторы кило. При этом ему уже перевалило за семьдесят. Бешеным Псом его звали не просто так. Во-первых, его губная гармошка звучала точь-в-точь как собачий рык. Ну а во-вторых, долбанутый он был на всю голову. Об этом мы, правда, тогда еще не знали. Знали только, что он крут. Ти-Эс вбил себе в голову, что нужно с ним как-нибудь закорешиться. Рори был не в восторге от этой идеи, но соглашался, что группе нужна раскрутка. Ну, мы и подвалили к Бешеному Псу за кулисами после концерта. Он приехал со своей «племянницей» Мейбл, лет двадцати. Ти-Эс со всем почтением принялся заливать, как мы его уважаем, мол, тоже играем блюз и хотели бы как-нибудь выступить вместе с ним. Тот пробубнил в ответ что-то невнятное, и тут Ти-Эс попытался пожать ему руку. Бешеный Пес как двинул Ти-Эс наотмашь — тот аж к стене отлетел, — и бросился на него с воплями, брызгая слюной. Убил бы, если б мы не оттащили. Выяснилось, что Пес не терпит рукопожатий. А еще бухает круглые сутки напролет, вечно бесится и кидается на людей. И при этом таскает с собой заряженный ствол. Но от Триса так просто не отделаешься. Оклемавшись, он попросил Мейбл, чтобы та на следующий вечер притащила Бешеного Пса в «Кродэдди». Ну, она и притащила. Он вылез с нами на сцену — здоровенный черный старикан, который толком даже не соображал, где он вообще находится. Получилось совершенно отвязно. Пес хлестал виски из горла, орал под музыку какой-то бред, откалывал эти свои штуки с губной гармошкой — он как-то по-хитрому нажимал себе на кадык, когда играл. Зато после этого нас заметили. Думаю, именно этого и добивался Ти-Эс. Откуда ни возьмись, к сцене подошел чувак и заявил, что будет нашим продюсером.
Хог: И это был Марко Бартуччи?
Хорнер: Нет, Марко появился позже. Этого хмыря звали Эли Гашэн, он представился директором кинотеатра и пообещал устроить нам групповое турне — если, конечно, с нами отправится Бешеный Пес. В те времена это было модно. Приглашали разные группы выступать на разогреве перед звездой по кинотеатрам — одни были на подъеме, другие на спаде, а третьи вообще не пойми что. Нам предстояло разогревать публику перед Джерри Ли Льюисом. Турне на две недели, по двадцать фунтов в неделю на всех. Мы поехали. Весь день в автобусе, ночевки в привокзальных гостиницах шахтерских городов, из еды только яйца да жареная картошка, носки стираем в раковине, все ютимся в одном номере, за исключением Пса и Мейбл. «Вот оно, парни, — твердил Ти-Эс. — У нас получилось». Боже, мы ведь по сути дела были вроде клоунов, Джерри Ли даже не считал нужным здороваться с нами, но Ти-Эс… Он пребывал на седьмом небе от счастья. Он преклонялся перед Псом. Постоянно донимал его расспросами о прошлом. Подхватил его словечки: «Господи, помилуй» и «У-у-у. Боже…». И голос, его знаменитый грубый голос — это он пытался подражать голосу Пса. Пес, конечно, не раз дал нам всем прокашляться. Вечно буянил, орал у себя в номере. Один раз высадил окно, и нас всех выставили вон.
Хог: Успешно выступили?
Хорнер: Черта с два. В «Кродэдди» и других лондонских клубах хоть кто-то интересовался блюзом, а на севере, где мы играли, — вообще никто. В субботу вечером там всем хотелось просто нажраться пивом под Rock Around the Clock. Мы играли блюз, и нас освистывали. Ти-Эс с Рори страшно из-за этого переругались. В общем, обосрались мы с этим турне. При этом нас еще и кинули. Дело как было — Эли все тянул с деньгами, уверял, что расплатится в самом конце. Хрен там. Мы не получили ни гроша, он сказал, что все пошло на покрытие наших расходов. Оказалось, что он вроде сутенера-мошенника — заманивает молодые группы играть на разогреве задаром. Но кое-что мы с него стрясли. Мы с Рори зажали его в углу, хорошенько отделали и забрали кошелек. Там оказалось всего семь фунтов, так что мы еще сняли с него пальто и ботинки, а потом продали. Ти-Эс решил, что деньги надо отдать Бешеному Псу. У него истекала рабочая виза, и ему нужно было на что-то возвращаться в Америку. Ну, мы и отдали. У Ти-Эса были и свои причины. Он спал с Мейбл и хотел, чтобы она побыстрей свалила.
Хог: Надоела?
Хорнер: Не совсем, сэр. (Смеется.) Как оказалось, в этой парочке стволы были у обоих.
(конец записи)
(Запись № 1 беседы с Дереком Греггом. Записано 26 ноября в гостиной его особняка в георгианском стиле на площади Бедфорд-сквер. В комнате стоит огромный шкаф вишневого дерева с коллекцией американских мушкетов, сделавшей бы честь любому музею: мушкет образца 1775 года, спрингфилдский мушкет образца 1842 года и крайне редкий образец мушкета 1847 года «Сапперс энд Майнерс», и многое другое. Как ни удивительно, басист группы «Мы» за минувшие двадцать лет почти не изменился. Песочного цвета волосы все так же ниспадают на плечи. Лицо и шея практически без морщин. Под черной шелковой рубашкой — никаких признаков брюшка. Джинсы и ботинки тоже черные. Рядом с Дереком мускулистый загорелый молодой человек, одетый точно так же. Грегг просит оставить нас одних. Молодой человек, помрачнев, выходит.)
Хог: Спасибо, что согласились уделить мне время.
Грегг: Не за что. Для Триса — все, что угодно.
Хог: Занятная у вас коллекция. Мушкеты в рабочем состоянии?
Грегг: Разумеется. Иначе какой смысл их приобретать? Я состою в клубе реконструкторов. Ходим по полям и лугам с мушкетами — в точности как много веков назад. Не представляете, как это здорово.
Хог: Полагаю, непросто доставать пули и порох.
