День зимнего солнцестояния - Гойкоэчеа Унаи

Он взглянул на часы – половина четвертого. Пора возвращать Горритчо домой.

Дорога раскисла от влаги; гравий, земля и дикая трава слиплись в скользкую, склизкую массу. Утренняя пелена тумана давно рассеялась, открывая взору красивую просторную равнину. Огромная поляна, на которой сотни жителей Бильбао могут отдохнуть, не мешая друг другу, и где раз в год проводится грандиозный фестиваль на сорок тысяч человек.

Андер подозвал собаку двумя короткими свистками, и они направились домой. На своей улице они столкнулись с Эрменехильдо – соседом лет восьмидесяти, который обладал отменным здоровьем и каждый день проходил пешком по двадцать километров.

– Здорово, Андер! – бодро поприветствовал он, проходя мимо быстрым шагом. – Отличный денек, чтобы собирать улиток, правда?

– Эрме, мне кажется, сегодня даже улитки не рискнут выползти, – засмеялся тот.

– А это мы еще поглядим! – весело откликнулся пожилой мужчина. – Вот увидишь, к вечеру на твоей двери будет висеть сеть, битком набитая улитками. Запомни мои слова! Ну, бывай!

Андер посмотрел ему вслед; старик удалялся короткими, но уверенными шагами и, словно часами для гипноза, помахивал палкой из остролиста, которую использовал вместо трости.

Эрменехильдо был в тех же самых джинсовых шортах, которые носил и в знойные летние дни, и в лютые зимние холода. Креспо восхищался его выносливостью и упорством, в глубине души надеясь, что хоть немного этой жизненной силы передастся и ему. Он много раз задавался вопросом, каким будет сам в таком возрасте, но ответ оставался неизменным: до восьмидесяти он не доживет.

Роскошная переговорная Четвертой группы была привилегией, которую Андер получил как руководитель ведущей команды Отдела уголовных расследований. Для нее переоборудовали небольшой склад и оснастили его самым современным оборудованием.

Инспектор вошел, опустив взгляд, – он был погружен в свои мысли, образ жертвы не отпускал. Он подошел к растянувшемуся на полкомнаты столу для переговоров. Ближайшую стену полностью занимала белая магнитная доска.

Все члены группы уже были на своих местах.

Андер с грохотом бросил папку с делом на стол и сел.

– Как прошло ваше утро? – спросил он, откидываясь в кресле. – Я вот просидел за составлением отчетов, – продолжил он, пристально глядя на коллег и вопросительно подняв брови. – Кто начнет?

Гардеасабаль откашлялся и подтолкнул к центру стола пакет для улик. Внутри лежал элегантный синий кожаный кошелек, украшенный высококачественным тиснением.

– По дороге сюда заскочил в Норвегию (так в народе прозвали Олабеагу, на шумные причалы которой норвежские моряки раньше привозили свои товары), чтобы еще поспрашивать людей – вдруг кто вспомнит что-то новое. Пока я говорил с одной из местных жительниц, мимо на бешеной скорости промчался парень на ржавом велосипеде. Я прыгнул в машину и вдавил педаль в пол. Догнал его в районе причала Сиргерас, прежде чем он успел свернуть на велосипедную дорожку. Этот болван испугался, увидев несущуюся на него машину. Наверное, подумал, что я его собью, и вывернул руль так резко, что потерял управление. К счастью, фонарь на набережной и ограждение спасли его от неизбежного заплыва.

Гардеасабаль сделал паузу, покачал головой и улыбнулся. Адреналин, полученный во время погони, явно добавил красок его утренней смене. Он потянулся и взял пакет своей огромной рукой, которой, казалось, мог бы раздавить бильярдный шар.

– Это было у него в куртке. Синий кожаный кошелек. Внутри, конечно, нет ничего ценного, но зато есть удостоверение личности. – Он вытащил кошелек и извлек из него пластиковую карточку. – Глория Редондо, сорок пять лет, жительница Аморебьеты.

Андер встал и взял удостоверение в руки. Серьезная и строгая женщина средних лет смотрела прямо в объектив, близоруко прищурившись. Он почувствовал холодок, осознав, что это лицо с хорошо различимыми чертами вполне могло принадлежать изуродованному телу, которое накануне нашли у фонаря на набережной Олабеаги.

– Ты считаешь, это она? – спросил инспектор.

– Честно? Почти уверен, – ответил Гардеасабаль без колебаний.

– Карманник мог стащить карту у кого угодно на улице. Почему ты думаешь, что Глория – наша жертва? – поинтересовался Креспо.

– Задержанный утверждает, что кошелек валялся в высокой траве на пустыре рядом с дорогой. Это недалеко от нового здания на улице Дуке, но тот пятачок используют как свалку. Возможно, именно там убийца избавился от улики. Но самое главное – Глория Редондо числится в списке пропавших, который составил Арреги, – объяснил Гардеасабаль и передал слово коллеге.

– Все так, босс, – подтвердил тот. – Муж женщины подал заявление об ее исчезновении три дня назад. В последний раз ее видели восемнадцатого числа в восемь вечера, когда она выходила с работы в Ордунье, – сказал он, почесывая голову.

Андер задумчиво посмотрел на фотографию на удостоверении. Затем его взгляд переместился на доску, в углу которой висело сделанное на месте преступления изображение тела.

– Визуально опознать ее невозможно. Даже если это она, ее не узнала бы и собственная мать. Арреги, поезжай домой к Глории и поговори с ее мужем. Скажи ему правду: объясни, что его жена, возможно, была убита и нам нужен образец ДНК для сравнительного анализа. Зубная щетка, расческа – что угодно подойдет.

Мужчина нервно заерзал в кресле и кивнул. Ему было почти сорок, и годы работы в Отделе охраны правопорядка закалили его, однако сообщать родственникам о возможной смерти близкого – особенно тяжелое испытание. Это одна из самых трудных и болезненных задач, с которой может столкнуться полицейский.

– Что нам известно о задержанном? – Креспо обратился к Гардеасабалю. – Есть ли у него судимости?

– Да, пара арестов за хранение героина.

– А что говорит твое чутье? Он может оказаться убийцей?

Тот пожал плечами и покачал головой. Офицер зажмурил глаза, что только подчеркнуло его густые черные брови, и громко вздохнул.

– Честно говоря, не думаю. Он утверждает, что нашел кошелек сегодня утром, когда искал среди зарослей металл.

– Какое удачное совпадение, не правда, Гарде? – заметил Андер.

– Да, я тоже сначала подумал, что он мне лапшу на уши вешает, но, похоже, алиби у него в порядке. Он утверждает, что провел ту ночь в муниципальном приюте в Элехабарри. Я позже загляну к ним, чтобы проверить записи.

– Хорошо, договорились. Но сильно не спеши, я хочу, чтобы задержанный… как там его зовут? – спросил инспектор.

– Горка Бланко.

– Хочу, чтобы господин Бланко провел ночь в камере следственного изолятора, – продолжил Андер, постукивая указательным пальцем по столешнице. – Если его алиби подтвердится, завтра я сам допрошу его, прежде чем отпустить. Возможно, бессонная ночь поможет освежить ему память.

Гардеасабаль записал все в маленькую тетрадь на пружине, с которой никогда не расставался. Некоторые коллеги в участке подшучивали над этой его привычкой, за спиной называя Студентом. Конечно, никто бы не осмелился сказать ему это в лицо – так можно и без зубов остаться. Тетрадь была для него путеводной звездой: она служила и записной книжкой, и дневником. Каждую ночь перед сном он тщательно ее проверял, чтобы убедиться, что не упустил ни одной задачи, а также составлял список дел на следующий день. Таким был Педро Гардеасабаль – удивительный человек, сумевший превратить дерзкие манеры в стремление к абсолютному перфекционизму. Чтобы преодолеть свои недостатки, ему пришлось провести огромную работу над собой.

– Следующий пункт повестки – граффити с числами девяносто четыре слеш семьсот тридцать два, – зачитал инспектор. – Что нам о них известно, Альдай?

– Сначала я предположил, что это может быть номер стационарного телефона в нашей провинции. Девяносто четыре – это код Бискайи, а остальные цифры могли быть частью семизначного номера. – Альдай убрал со лба выбившуюся прядь, достал объемный список и положил его в центр стола. – Здесь собраны все стационарные номера Бискайи, в которых встречается последовательность семьсот тридцать два. – Он провел большим пальцем по стопке страниц, подчеркивая количество контактов. – Их буквально сотни. Я обзвонил все. Как и ожидалось, большинство не ответили. Рабочие номера я отметил.