Секреты под кофейной пенкой - Холл Джей Эм

И на следующий день написала заявление.

Очень скоро тот же самый министр столь же искренне объяснял по телевизору преимущества академизации. ГЛАВНАЯ цель – снять со школ оковы власти муниципальных образовательных центров. Главное, чтобы деньги шли НАПРЯМУЮ детям! С тех самых пор Тельма испытывала множество сомнений насчет всего концепта академизации, и перегретый, богато обставленный вестибюль только укреплял эти сомнения.

– Если вы готовы… – Николь пресекла размышления Тельмы. Голос снова такой, будто она только что спасла мир. Она приложила пропуск и открыла электронный замок кабинета Кейли Бриттен. В этот момент Тельма разглядела под шарфом Николь красные пятна, которые она, видимо, безуспешно пыталась прикрыть. Аллергия, быть может?

Кабинет Кейли остался таким, каким Тельма его запомнила: стол, кресла, алое ковровое покрытие. Только картина с морским пейзажем куда-то делась, ее сменила фотография с видом на мост в Мукере – привычная картина, которую Тельма сотни раз видела на календарях и кухонных полотенцах. Может, Кейли казалось, что кабинет должен был стать еще более формальным и типичным? Чтобы лучше сочетаться с эстетикой Криса Канна и его флейты?

– Миссис Купер, как я рада снова вас видеть. Спасибо, что пришли! – Голос у Кейли был теплым и искренним, улыбка открывала ряды слишком идеальных, белоснежных зубов. – Садитесь. Могу я звать вас Тельмой?

Как и в прошлую их встречу, макияж у Кейли был скромный и аккуратный, а шикарные каштановые волосы красиво завиты. Тельма присела, раздумывая, что эта женщина могла сделать, чтобы заслужить те злые, желчные письма. Она казалась такой собранной. Может, Тельме вообще почудилось то испуганное выражение лица под конец летней ярмарки?

Они обсудили погоду (просто восторг!), Николь принесла им кофе (волшебного цвета) в чашечках из китайского фарфора. Через весь стол Кейли подвинула Тельме подставку под горячее (с вездесущим лого траста). Свою же кружку она поставила на открытый белый конверт. Тельме показалось, что эта небрежность не сочетается с ее общим образом.

– Я хотела поблагодарить вас за поддержку на ярмарке, – сказала Кейли. – Даже не знаю, что бы мы без вас тогда делали.

– Надеюсь, больше вас не беспокоили… – Тельма аккуратно подбирала слова, – подобными проблемами. – Она бросила на Кейли внимательный взгляд. Может, прямо сейчас рассказать?

– Вы же знаете, как это бывает в школах. Вечно какие-то проблемы. – Она выдумывает или голос у Кейли и правда слишком радостный, слишком смешливый? – Мы наняли несколько новых ассистентов преподавателям, и, кажется, они хорошо справляются. Тук-тук-тук, чтобы не сглазить. – Кейли постучала роскошным ногтем по красному дереву столешницы. О письмах ни слова. Прекрасный момент, чтобы сказать что-нибудь про конверт, но Тельма боролась с нерешительностью. Она просто не могла показать эти грубые слова такой собранной, уверенной женщине. – Так вот, – Кейли очень деловито отхлебнула кофе, показывая, что формальности закончены и она переходит к главному. – Я вас почему позвала… Давайте сразу к делу. – Она наклонилась к Тельме. – У нас в комитете появилась вакансия, и я бы хотела предложить вам эту позицию. Я наслышана о том, как блестяще вы справлялись с подобной должностью. – Взгляд ее был полон надежды. – Плюс вы так помогли на ярмарке со всей этой… неприятностью. Я тогда сразу подумала: такой человек мне нужен в команду!

Тельма ошарашенно замерла. Вступить в комитет? Этого она совершенно не ожидала. В голове звучало бескомпромиссное и уверенное «нет». Сидеть в правлении школы означало проводить вечера за долгими встречами, разбираться с кучей бумаг… На такое она пока не готова, особенно учитывая, сколько проблем сейчас у Тедди. Она формулировала тактичный отказ, но Кейли снова заговорила. Аккуратно подбирая слова, нежным, теплым голосом она объясняла, что комитету нужен кто-то, кто не был родителем, кто-то с опытом, кто-то, кто может посмотреть на проблемы трезво и со стороны. Она умела красиво говорить, как политик: бегло, красноречиво, четко формулируя свои доводы, переходя от одного к другому так плавно, что у Тельмы совершенно не было шанса вставить и слова.

Когда Кейли наконец сделала паузу, та вышла театральной и обещала важное продолжение. Тельма снова подумала о даме Хелен Миррен.

– Понимаете, Тельма, мне нужен кто-то, кому я могу доверять, – на последнем слове было явное ударение. – Кто-то вне школы и… – Кейли заговорила тише, снова тщательно подбирая слова, – кто-то, кто поддержит меня в любой сложной ситуации. – Она выразительно заглянула в глаза Тельмы. Все-таки было еще одно письмо? Прежде чем Тельма что-то сказала, Кейли подняла руку с аккуратным маникюром и сказала: – Пока вы не решили, давайте я покажу вам школу.

Смотря на свою школу глазами Кейли Бриттен, Тельма почувствовала то, на что совсем не рассчитывала, – восторг.

Современный (и дорогой) ремонт, без сомнений, производил сильное впечатление, но больше всего впечатляла сама директриса. Каждая перемена, каждая снесенная стена, купленный телевизор, каждый плакат с материалами, каждая новая система документооборота – Кейли со знанием дела рассказывала про все нововведения. Всё – ради детей, чтобы они могли полностью раскрыть свой потенциал. Ведь, в конце концов, все это мы делаем именно ради детей.

Тельма не была рьяным сторонником академизации, но контраст сам бросался в глаза. В ее времена школа была совсем другой: Фэй говорила загадками, книги были потрепанными, маты и снаряжение для физкультуры валялись по углам. Она подумала про Сида Данна, как он вечно забывал проверить домашки и постоянно отсутствовал. При Кейли Бриттен он не проработал бы и пяти минут.

Теперь все работало слаженно и продуктивно – все дети при занятиях, а учителя широко и непринужденно улыбаются… Но все же, напомнила себе Тельма, кто-то написал то письмо – два письма…

Как только они зашли в класс «Вяз», Джен Старк подскочила на ноги.

– Надеюсь, вам все нравится, миссис Бриттен, – гордо сказала она. – Добро пожаловать в нашу «среду»! Звуки повсюду! – Тельма осмотрелась. Господи, что случилось с классом? Каждую свободную поверхность покрывали яркие плакаты со звуками. – Запоминаем, ребята! – пропела Джен.

– Чтение – это весело, – бездумно промычали дети.

Тельме показалось, что улыбка Кейли стала очень натянутой.

Она побывала у многих учителей и решила, что лучшие отношения с ребятами были у Сэма Боукера. Он даже не заметил, как они вошли, рассказывая ученикам, как начать писать лучше. Мужчина живо описывал текст как сундук с сокровищами: сунь руку – и можно достать жемчужины прилагательных, алмазы существительных. Все тридцать два ребенка чуть ли не с открытым ртом следили за тем, как он, жестикулируя, машет измазанными чернилами руками.

– Сэм – один из наших сильнейших педагогов, – тепло сказала Кейли. – Результаты его класса добыли нам титул «Маяка грамотности».

В этот момент Сэм заметил их и замер, растерянно улыбнулся и начал с волнением теребить воротник своей рубашки – наверное, такая взволнованность вполне нормальна, ведь на его урок пришли посмотреть и начальница, и бывший учитель?

– Сэм когда-то учился в этой школе, – сказала Кейли, когда они уже выходили из класса.

– Знаю, – сказала Тельма, – я его учила.

Всего на мгновение на лице Кейли можно было заметить удивление.

– Ну да, – сказала она, – как я сразу не подумала. Вы, наверное, некоторых учителей хорошо знаете. Джен, например.

– Кого-то да, – немного грустно призналась Тельма, – но с каждым годом таких становится все меньше. – Она вдруг кое о чем вспомнила. – А как дела у Банти Картер? – Тельма попыталась говорить с теплотой, чтобы было ясно – они просто старые друзья. Хоть это и было очень далеко от правды.

– Она сегодня не в школе. – Ей показалось или в голосе Кейли появилась резкость? – На больничном.

– Господи! – сказала Тельма. – Я надеюсь, ничего серьезного?