Секреты под кофейной пенкой - Холл Джей Эм

– Добрый день! – Голос у него был светлый и очень молодой. – Джаред Кин, академический траст Лоудстоун.

«Мистер Кин-Шмин», – прозвала его Пэт.

– Я так понимаю, вы – Мартин Бейкер. Мы же с вами созванивались? А вы? – он повернулся к Пэт, яркая улыбка теперь выражала еще и немой вопрос.

– Пэт Тейлор, «Строители РиД». Мы с вами тоже разговаривали. Я жена «Р».

– Суперски! – сказал мистер Кин-Шмин, покачнулся с носка на пятку и хлопнул в ладоши. – Начнем? И чтобы вы знали, я к шести вынужден буду вас покинуть.

Он снял замок, и ветхая деревянная дверь в красной краске открылась. До них добрался грустный аромат заброшенного здания вперемешку с запахами начальной школы: восковые мелки, дождевики, бумага и картофельное пюре.

Пэт зашла за прыгучим парнем внутрь. Солнце било в окна, но коридор все равно оставался мрачным. Мистер Кин-Шмин включил свет, им предстал грустный вестибюль: стульев нет, плакатов тоже, только стойка с брошюрами на месте. Администрацию отделяло стеклянное окно с отодвигающейся панелью, рядом с которым на стене висело объявление: «Все посетители обязаны зарегистрироваться».

– Как вы знаете, наш план – перестроить это здание в три элитных дома, – голос у мистера Кина-Шмина был лишен всякой эмпатии. – Будет отличное применение старым стенам.

Пэт и Мартин промолчали. Многие до сих пор были уверены, что у этих старых стен и так было отличное применение и что смысла закрывать процветающую, пусть и маленькую школу не было. Последние восемнадцать месяцев это событие обросло целой кампанией протеста, муссирование которой ни на день не пропадало со страниц «Рипон газет» и «Тирск адвертайзер». Закрытие деревенской школы, которая воспитывала почти тридцать детей, было воспринято как акт образовательного вандализма.

Но, к сожалению, академический траст Лоудстоун ни к кому не прислушивался. Пусть это вынужденное решение и глубоко их печалит, но в наши с вами времена учреждения с такой маленькой заполненностью совершенно нерентабельны. Так что в прошлом июле школа Святого Иакова окончательно закрыла свои двери.

Шаги по потрескавшемуся паркету эхом отдавались в стенах пустой школы. На Пэт нахлынула волна меланхолии. В этой школе она провела почти тридцать лет, и видеть ее такой безжизненной – без детей, книжек, парт, обручей – разрывало Пэт сердце.

Соберись, Пэтриша! Сюда она пришла не погрустить. Она пришла заключить контракт от лица «Строителей РиД». Этот проект может стать идеальным первым шагом к плавному возвращению Рода – сумма привычная, стройка небольшая и недалеко, налогов немного.

Жизнь могла стать почти нормальной.

«Мистер Тейлор, мой вам совет, живите нормальной, полной жизнью…»

Эта мысль оказалась нужным пинком. Пэт начала заинтересованно закидывать мистера Кина-Шмина вопросами, ответы на которые Дагу (и Роду) будут необходимы, чтобы рассчитать квоту: дедлайны, архитекторы, материалы. И мистер Кин-Шмин дружелюбно отвечал на шквальный огонь ее энергичного, чуть ли не заигрывающего допроса: он почти взвизгнул от восторга, когда Пэт предложила построить в актовом зале мезонин. На ее фоне Мегамозг Мартин казался очень молчаливым. Даже замкнутым. Ему вообще была нужна эта работа?

В одном из классов у мистера Кина-Шмина зазвонил телефон. Корпоративный скучный звонок ярко контрастировал с пустым помещением и его высокими арочными окнами.

– Прошу прощения! – Само воплощение сожаления. – Мне необходимо ответить.

Пэт открыла блокнот и перечитала заметки, написанные ее четким, округлым подчерком. Казалось, что она собрала достаточно информации, но либо Даг, либо Род все равно зададут какой-нибудь вопрос, на который она не сможет ответить. Но, кажется, Пэт произвела достаточно хорошее впечатление, чтобы контракт достался «Строителям РиД». Она уже могла представить, как обменивается с Кином-Шмином в процессе строительства шутливыми эсэмэсками.

Ты молодец, Пэтриша.

Она возвращала блокнот в сумку, как вдруг что-то ярко-зеленое на полу привлекло ее внимание. Это был одинокий кубик из конструктора. Пэт бесчисленное количество раз сама использовала такие на уроках математики. Она наклонилась и подобрала его с пола. Откуда-то из памяти всплыли звуки оживленного класса: счет десятками и единицами, шуршание сухих листьев из поделок, кто-то читает главу третью «Стига со свалки» Клайва Кинга.

– Ты так не старайся, – сказал Мегамозг Мартин. Он подошел к Пэт как раз когда мистер Кин-Шмин говорил кому-то: «Сто процентов, нет проблем».

– Ты о чем? – От его тона Пэт почувствовала себя наивной, даже глупой.

– Думаю, тут уже все решено.

Пэт хотела расспросить его, но в этот момент мистер Кин-Шмин вошел своей пружинистой походкой обратно в класс и с сияющей улыбкой заявил, что вынужден их покинуть.

Уже в «Йети» Пэт переписала его адрес с визитки в записную книжку и позволила себе улыбнуться. Она бросила взгляд на темную школу и представила баннер «Строители РиД» на перилах балкона. Наконец-то все возвращается на круги своя. Пэт подняла глаза и увидела машину – длинный красный аппаратище, двигатель которого дорого, уверенно, даже хрипло рыкнул, без малейшего стука. Парковка осталась пустой, видимо, Мартин уже уехал. Что он вообще имел в виду под «все решено»? Хотел испортить Пэт настроение, потому что понимал, что она производит хорошее впечатление? Тогда с таким отношением Мартин эту работу не заслужил.

Она набрала сообщение Дагу и Роду: «Собрала информацию, отпишусь позже». На секунду она задумалась, стоит ли указать Эндрю в получателях. Решила, что не стоит. Она не хотела, чтобы у него создалось впечатление, будто он и дальше будет частью всего этого.

Пора домой.

Но она почему-то не может повернуть ключ в зажигании. Пэт вдруг так явно представила Рода, лежащего на диване перед телевизором, кухню в Господь знает каком состоянии, кладовку, завешанную сохнущими штанами Эндрю. Эти образы вдруг накатили на нее волной дикой усталости.

Пэт сама не заметила, как вышла из машины и пошла к церкви. Она прошла под каменной аркой, по потрескавшейся от времени и заросшей мхом тропинке. Она не понимала, куда идет и зачем. Что-то манило ее дальше.

Пэт всмотрелась в доску объявлений – график дежурств и расписание собраний паствы – и тут же вспомнила, что, когда в последний раз входила в эту церковь, тут все утопало в цветах, купленных к похоронам Топси. Она замерла, думая про тот день, про все, что случилось до… И горько улыбнулась, вспоминая службу… Сколько напитков было пролито, сколько бокалов разбито. Все, что было дальше: слезы, споры, аресты, конечно же. Пэт обошла церковь. На самые свежие могилы еще падали тонкие, как пальцы, лучи закатного солнца. После Топси еще несколько человек нашли здесь вечный покой… Как давно это было?

Вот и ее надгробие – простецкое, угнетающее. Похоже на саму Топси. Пэт улыбнулась, припоминая, как недовольная Топси прицокнула бы на это заявление. Так спокойно. Люди на похоронах обсуждали, как же здорово, что она похоронена в нескольких шагах от школьного двора.

Когда-то школьного. Спасибо, академический траст Лоудстоун.

Пэт подошла ближе к могиле. За ней тщательно ухаживали – надгробие чистое, трава подстрижена. В тусклом вечере выделялось пятно увядающих георгинов. Явно Лиз принесла. Или Тельма. Вспомнив про подруг, Пэт напряглась, как тугой узел, – так напрягаешься, когда думаешь о чем-то, что давно должен был сделать, но все продолжаешь откладывать на потом. Она еще недолго постояла, смотря на могилу, отпуская свои мысли.

«Мистер Тейлор, живите нормальной, полной жизнью…»

Спустя столько месяцев пустого просмотра телевизора пора было сделать именно это: поднять Рода с дивана и отправить перестраивать школу Святого Иакова в элитный дом с мезонином, от упоминания которого взрослые мужики будут взвизгивать от восторга. А сына отвести в университет на последний курс криминалистики.