Заклинатель - Грин Лейтон

– У вас, доктор… определенная репутация.

– Неужели? – Клик-клак. – И какая же?

– Говорят, что вы бабалаво.

Грей судорожно вдохнул. Не выгляди Нья настолько взволнованной, он бы подумал, что она шутит.

Доктор Фангва не сводил глаз с Ньи, и на его губах играла улыбка. Он определенно забавлялся.

– И вы в это верите?

– Неважно, верю или нет. Я просто подумала, что вы можете нам помочь, но, вижу, у вас нет такого желания. Как вы заметили, в Хараре есть и другие нигерийцы. Уверена, среди них найдутся более отзывчивые. – Она поставила чашку и встала.

Пальцы доктора Фангвы по обе стороны его чашки принялись тереться друг о друга.

– Присядьте, Нья Машумба. Я всего лишь любопытствую насчет своей репутации. И расскажу вам то, что вы хотите знать.

Нья вновь опустилась в кресло, а пальцы доктора прекратили движение, сомкнувшись на коленях.

– Чтобы все объяснить, понадобится краткий экскурс в теологию йоруба. Бабалаво, – хозяин дома выделил это слово, будто подчеркивая свою от него отстраненность, – верят в Олоруна, всемогущее существо, эквивалентное Богу в представлении людей Запада. Однако не особо ему поклоняются: он трансцендентален и не вмешивается в человеческие дела. Джуджу в основном имеют дело с бесплотными созданиями, называемыми оришами, которые как раз этими делами сильно интересуются. Оришей много, некоторые из них могущественнее прочих, и у всех есть собственные предпочтения.

– Значит, обряд, на котором был Эддисон, можно рассматривать как некую религиозную службу? – уточнил Грей.

– Возможно. Меня там не было.

– Но вы неплохо представляете, что там происходило.

Впервые с тех пор, как они вошли в этот дом, доктор Фангва полностью переключился на Грея. Прежде чем ответить, он долго молча рассматривал американца, подергивая пальцами. Взгляд у него был насмешливым.

– Даже если бы подозрения мисс Машумбы относительно меня были справедливы, джуджу – религия многогранная. И в ней несть числа всевозможным обрядам и ритуалам. Не видя, что там происходило, я не возьмусь рассуждать, в чем суть именно той церемонии.

– Понимаю, доктор, – сказала Нья, хмурясь на Грея. – Простите, но я до сих пор не сообразила, какая тут связь с тем словом на языке шона.

– Потому что ее нет. Ни в одном известном мне обряде джуджу никто никого не призывает. Самое близкое понятие – это одержимость духом, важная практика джуджу. Но слову «Н’анга» там вообще нет места. Вероятно, ваша свидетельница просто ослышалась, перепутала. Вероятно, в этом обряде присутствовали элементы совершенно иной религии.

«А еще вероятно, что ты лжешь», – подумал Грей.

– Да, ясно, – проговорила Нья. – Возможно, вы расскажете что-нибудь еще, что могло бы нам помочь?

Губы доктора искривились, и от одной этой картины по хребту Грея словно кто-то провел сверху вниз маслянистым пальцем.

– Скажу, что на обряде джуджу туристам не место.

Грей с трудом сдержался, чтобы не ответить резкостью, а доктор Фангва снова обратился к Нье.

– Вы знаете, кто такой бабалаво?

– Жрец джуджу.

– Вы знаете, кто такой бабалаво на самом деле? На что он способен?

– Боюсь, я не совсем понимаю…

– Это мне как раз совершенно ясно. А ведь человеку не следует вторгаться в области, в которых он абсолютно не разбирается.

Грей вгляделся в лицо доктора, но оно оставалось спокойным, как будто и не было того выпада, который прозвучал в его словах.

– К сожалению, мы сейчас лишены такой возможности, – сказала Нья. – Если с мистером Эддисоном что-то случилось во время обряда, знает ли об этом бабалаво – Н’анга, – который его проводил?

– О да.

– У вас есть какие-то мысли, кто бы это мог быть?

– Если его называют «Н’анга», разве не разумнее предположить, что он из числа шона? Я слышал, джуджу в Зимбабве в новинку. Возможно, вам следует поспрашивать одного из последователей шона.

– Уверена, вам известно, что наше правительство не приветствует это движение, и те, кто в нем участвуют, этого не афишируют.

– Тогда я не понимаю, чем могу вам помочь.

Нья отставила свой чай.

– Спасибо, что уделили нам время. Если услышите что-то полезное, пожалуйста, свяжитесь со мной.

– О, непременно. – Клик-клак.

Нья встала, следом за ней поднялся и Грей. Нельзя сказать, что его огорчила краткость беседы. К следующему разговору с доктором Фангвой он постарается подготовиться получше, да и сам разговор тогда пойдет иначе.

– Пожалуйста, возвращайтесь, если обнаружите что-нибудь интересное. – Глаза доктора блестели. – Возможно, мы вместе исследуем… премудрости… традиционной для моей культуры религии. Вы поступите мудро, если вооружитесь знаниями.

Грей увидел, как вздрогнула Нья, которая уже шла к выходу.

Как только они оказались в машине, Грей повернулся к Нье:

– Почему вы не сказали мне заранее, кто он такой?

– Что вы имеете в виду?

– Он – бабалаво, – пояснил Грей. – И вы это знали.

– Он – политик, а я… все остальное – просто слухи, – сказала Нья. – Я точно не знала. Да мы и до сих пор не знаем.

– Прошу прощения? Вы же его видели. Он в этом по самые уши увяз. От его логова мурашки по коже. И этот его слуга… что-то с парнем явно неладное, – пробормотал Грей. – Кто-то должен с этим разобраться.

– Доктор Фангва – атташе по культуре, а мальчик – один из тех, кто у него работает.

Они выехали из Белгравии и вернулись в центр. Там привычная урбанистичность Хараре разогнала остатки тревоги Грея.

– Он уже под подозрением, ведь так? – спросил американец. – Потому-то вы и решили его навестить. Арестовать или допросить его формально вы не можете, вот и использовали тему Н’анга как предлог, чтобы к нему проникнуть.

– Это был не предлог.

– А мне почему ничего не сказали?

– Потому что вам незачем было знать. Несмотря на то, что вы могли подумать, он не подозреваемый.

– Как такое может быть? – поразился Грей.

– У него алиби. Весьма надежное.

– Вы уже проверили?

– Конечно.

– И?

– Прошлую субботу он провел с Дэвидом Нотоном, высокопоставленным британским дипломатом. Он хорошо известен и вне подозрений.

– Вы говорили с Нотоном? – спросил Грей.

– Да.

«Лендровер» остановился в знакомом месте перед отелем «Миклс». Грей открыл дверь.

– Алиби или нет, но он знает больше, чем нам рассказал.

Нья молча дала ему понять, что согласна.

10

Консьерж сообщил Грею и Нье, что профессор Радек ждет их у себя в номере. Он сидел в мягком кресле перед полуоткрытыми коваными дверями балкона. На старинном обеденном столе громоздились книги, в застекленном шкафу чопорно выстроился фарфоровый антиквариат, а на стенах красовались живописные полотна с видами африканской природы. Горели лампы, и в комнате царила атмосфера домашнего уюта.

Расстегнутый воротничок официальной рубашки Виктора лениво обвис вокруг шеи, запонки из манжет были вытащены. Одна рука покоилась на раскрытой книге в твердом переплете, которая лежала у него на коленях, другая сжимала бокал с муарово-зеленой жидкостью. Тело профессора обмякло в кресле, веки покраснели и набрякли, но взгляд, который он поднял на Грея и Нью, был таким же проницательным, как накануне вечером.

Грей покосился в сторону балкона. Ночь уже обнимала Хараре своими бархатными руками, она принесла с собой тусклый свет уличных фонарей и редкий шепот ветерка. Виктор указал Грею и Нье на диван слева от себя, у стены. Перед ним на низком столике ждали два винных бокала, бутылка вина «Пинотаж» и тарелка с аккуратно нарезанным сыром. Виктор отложил книгу и сделал приглашающий жест в сторону угощения.

– Прошу.

Нья предпочла кусочек сыра, Грей налил вина. Виктор вздрогнул, словно очнулся от грез, и сел прямее, приведя свое внушительное тело в вертикальное положение.

– Простите, что я такой несобранный, – сказал он. – День был тяжелый.