Мертвые девочки не проболтаются - Ичасо Челси

«Сегодня после уроков в Школе выживания пройдет дополнительное занятие. Собираемся на Вандеруайлд-Пойнт».

Тот, кто это написал, хотел обвести мою сестру вокруг пальца.

Тот, кто это написал, наверняка опасен.

Между деревьев слышится мурлыканье, засовываю записку обратно в карман. И конечно, там, откуда слышится пение, появляются огненные волосы Эбби, которые не спутаешь ни с чьими, и ее камуфляжный наряд. Думаю, с птичками и белочками она уже подружилась.

– Я как раз тебя искала, – говорю я, чувствуя укол совести – оторвала нашу красавицу от грез, в которых она представляла себя царевной Шиповник [5].

Эбби вопросительно приподнимает бровь.

– Меня? – улыбается она, не понимая, что происходит.

– Все разбиваются по парам для ночевки в палатках, – говорю я, ожидая, когда непонимание на ее лице сменится довольным выражением польщенной девушки.

Но улыбка с ее лица исчезает.

– Я уже договорилась с Александрой.

– Скажи ей, что передумала.

– Какой смысл?

Мои щеки начинают гореть огнем.

– Потому что, если ты этого не сделаешь, мне придется делить палатку с Джейси, – со злобой отвечаю я.

Эбби робко делает шаг назад.

Я умоляюще сложила перед собой руки. Должен быть способ заставить ее передумать.

– Ты не понимаешь. У нас с ней натянутые отношения.

Эбби смотрит на меня неодобрительно.

– Тут и понимать нечего. Ты увела у нее парня.

Я резко дергаю шеей.

– Что?

– Фотография в школьной газете. – Должно быть, она видит, как у меня на лбу пульсирует вена, потому что начинает говорить тише и краснеет. Из-за красноты на ее лице не видно веснушек.

– Я-то подумала, что после всего ты решишь быть с Джейси милой и приветливой. – Она неодобрительно смотрит на меня материнским взглядом. – Может, если вы будете жить в одной палатке, тебе это пойдет на пользу.

Я не могу произнести ни слова, а такое со мной случается нечасто. И с ней не поспорить – она права. Но все равно, какая наглость! И это мне говорит та, что вечно выряжается в клетчатые рубашки и выглядит как первые переселенцы, жившие на границе неосвоенных земель. А я пыталась с ней любезничать! Беспомощно смотрю на окружающие нас сосны. На ворону, которая раздраженно покаркивает высоко над головой. Здесь, в дикой местности социальный статус мне никак не поможет, как и в моем собственном доме.

– Мне на самом деле очень жаль Пайпер, – продолжает Эбби, – очень жаль, что такое случилось, но ты и твоя сестра… – Она кривит губы, будто испытывает отвращение

– Я и понятия не имела, что ты настолько неравнодушна ко мне и Пайпер.

Эбби пожимает плечами.

– Да тебя вообще мало что волнует.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты словно живешь в своем собственном мире. Именно поэтому ты и не знаешь, что Пайпер была… – Она качает головой. – Забудь. – Она протягивает руку, чтобы коснуться моей, но я делаю шаг назад. – Я переживаю за твою сестру.

– Что я не знала про Пайпер? – Я не даю ей сменить тему.

– Неважно.

– Важно, если ей угрожала ты.

Эбби недоуменно на меня смотрит.

– Угрожала ей? – У нее на лице снова появляется дурацкая улыбка, но на этот раз она кривится так, что вдоль позвоночника у меня бегут мурашки. – Я понятия не имею, о чем ты, Саванна.

Эбби разворачивается и неспешно уходит, под ее огромными ботинками хрустят листья. Она исчезает среди деревьев, и я плюхаюсь на пень с муравьями. Ноги болят от ходьбы, руки – от того, что я плотно сжимала их в кулаки.

Касаюсь холодной серебряной цепочки, между пальцами сжимаю амулет. Посреди этого леса, где ветер бьет в лицо, мне кажется, будто я выставлена на всеобщее обозрение. Голой. Как бы я хотела, чтобы моя кроватка была не за миллиард миль отсюда – я бы заползла под одеяло.

Но при мысли о кровати неожиданно вспоминаю, что происходило в тот день, когда Пайпер упала со смотровой площадки. Шорох бумаги. Слова, которые мне никогда не забрать назад.

Теперь ветер поет среди деревьев. Стучит дятел, а мое сердце бьется в груди, вторя ему в ответ.

– Ну что, не нашла ее? – слышится голос Гранта, а потом между сосновых ветвей появляется и он сам.

Я утираю навернувшиеся слезы.

– Нашла, – хлюпая носом, отвечаю я и пытаюсь встать с пня.

Грант глубоко вздыхает и кивает на телефон в моем заднем кармане.

– Тебе позвонили насчет?..

– Нет, совсем нет, – заверяю я его, – у меня тут даже связь не ловит. Я просто вспомнила о ней, вот и все.

– Ох, – не в силах вымолвить ни слова он понимающе кивает.

Обижаться на его молчание мне точно нет смысла: он удивлен, ведь я нечасто плачу. Я не плакала, даже когда узнала о том, что случилось с Пайпер. Грант протягивает руку, я ее сжимаю и, прижавшись к нему, иду назад в лагерь.

– Ты уверена, что не хочешь вернуться назад? Я тебя провожу.

Он немного склоняет голову вперед и пытается поймать мой взгляд, один темный локон падает ему на лоб.

– Скоро стемнеет. И с этими типами я уж как-нибудь пару дней продержусь. Надеюсь. Что сказал Дровосек?

– Он согласен. А Эбби?

Я прикусываю губу, пытаясь затолкать следующую порцию слез обратно в глазницы.

– Оказалось, они уже договорились с Александрой, так что…

Грант внезапно останавливается.

– О, нет, малыш.

Я пинаю ветку с такой силой, что боль стреляет в пальцы ног и поднимается до плеч. Чувствую на языке металлический привкус – прокусила нижнюю губу.

– Ну, хотя бы нам с ней не о чем разговаривать. Просто переночуем в одной палатке, и все.

Грант идет дальше, видимо, довольный, что пнула я только палку.

Мы обходим знакомый валун, а солнце в это время касается горных вершин. Перед нами появляется полянка ярких палаток разных цветов. Я делаю глубокий вдох.

Мы подходим ближе и видим, что почти все сидят на земле и копаются в пакетиках с едой быстрого приготовления. На месте старого кострища разожгли новый костер. По обе стороны от него Сэм и Эбби, сидя на корточках, подбрасывают палки.

Неподалеку лежит бревно, я на него сажусь и делаю вид, что выковыриваю занозу из ладони. Но я слежу за Эбби: она знает о Пайпер больше, чем говорит.

И именно она может привести меня к правде.

Глава 11

Вечереет. Грант держит двумя пальцами пакетик с соленым бефстрогановом.

– Сублимированное блаженство, – прищуриваясь, говорит он.

Скривив лицо, я роюсь в пакетиках, а Грант в это время наливает воду из бутылки и ставит на горелку. Хватаю пакетик, на котором написано «Сливочная паста», и смотрю, как буквально из ничего Грант готовит себе ужин.

Заканчиваю помешивать свое месиво и усаживаюсь вместе с остальными вокруг костра. Солнце исчезло за горами, но его туманное сияние пробивается сквозь деревья и отбрасывает тени на лица.

Украдкой бросаю взгляд на Гранта, который ест, сидя рядом со мной на земле – он в своей стихии. Меня снова беспокоит чувство вины – словно соль на ране. Когда мы с ним стали встречаться, я всеми силами старалась уговорить его бросить этот кружок. У меня в голове не укладывалось, как он может любить меня и при этом посещать собрания, где присутствует его бывшая. Хотя сейчас я понимаю – этот кружок делает его таким счастливым. Свет тускнеет, черты его лица растворяются в темноте, но я различаю его улыбку – он заметил, что я на него уставилась.

Кладу в рот немного пасты, вкус пресный, к тому же она остыла. Опускаю контейнер на землю. Похоже, что все, кроме меня, надели теплые куртки. Обняв себя руками, дрожу от холода.

Закончив есть, Грант быстренько ко мне пододвинулся и обнял.

– Замерзла? – спрашивает он, подтягивая меня к себе.

– Теперь нет.

Прижавшись к его руке, наблюдаю, как отсветы огня пляшут на палатках и людях, что собрались вокруг него.

– Ну что, пришло время историй о призраках? – сквозь тихий шепот и треск костра слышится голос Ноя. – Мистер Дэвис, вы же взяли зефир и шоколад?