Ключ к убийству - Урса Алекс

Франсуа еще раз посмотрел на часы, прикидывая, не разбудит ли он звонком малыша Вадима, и решил не рисковать. Вместо этого быстро отбил дежурное СМС Тамаре и схватил со стола ключи от машины.

Ровно в восемь часов утра Франсуа стоял на тротуаре у входа в офис Клэр, держа в руках два бумажных стаканчика с зеленой эмблемой Starbucks. Психотерапевт пунктуальностью, как видно, не страдала и опаздывала. Время шло, и Франсуа чувствовал себя весьма глупо, ловя насмешливые взгляды спешащих мимо прохожих. Ему хотелось заорать им всем: «Я не на прием! Я полицейский! Я на задании!» – но вместо этого он продолжал стоять на месте, медленно закипая внутри. Через четверть часа напротив него остановилось такси, и из него выпорхнула особа в мини-юбке и огромных солнцезащитных очках. Ее черные, коротко остриженные волосы были всклокочены и напоминали воронье гнездо. Расплатившись с таксистом и что-то беззлобно крикнув ему вдогонку, она не спеша направилась к входной двери, покачиваясь на высоченных шпильках. Франсуа уже приготовился объяснять незнакомке, что кабинет доктора еще закрыт в такой ранний час, но та ловко выудила из его руки бумажный стаканчик, каким-то образом угадав именно карамельный маккиато, и, не здороваясь, загремела огромной связкой ключей, выбирая нужный.

– Про пончики вы, естественно, забыли, – хрипло буркнула она в сторону стоящего на тротуаре молодого человека. – Черт, не задалось утро!

«Вот это психиатр», – мысленно восхитился Франсуа, оценив провокационную длину юбки. Мадемуазель тем временем справилась с замком и все так же молча кивнула детективу, приглашая пройти в помещение. Они очутились сначала в пустынной приемной и затем, собственно, в служебном кабинете. Там Клэр царственно кивнула Франсуа на кресло напротив своего стола, мгновенно заставляя того почувствовать себя неуютно. Он терпеть не мог все эти закидоны с «хотите поговорить об этом?» и в обычной жизни старался обходить специалистов подобного рода стороной, считая себя человеком с патологически здоровой психикой. Хотя, положа руку на сердце, можно было сказать, Клэр Лэми меньше всего походила на психотерапевта. Уж скорее на его пациентку.

Клэр тем временем расположилась напротив него, с наслаждением сделала первый глоток кофе и сняла наконец свои огромные солнцезащитные очки-блюдца.

– Слушаю вас внимательно, – сказала она, кивнув, отчего длинные серьги в ушах слегка качнулись. – Что у вас? Проблемы с женой, и любовницей, с начальством?

Франсуа захлопал глазами и поднял руки, призывая ее притормозить:

– О, нет! Не надо испытывать на мне эти ваши штучки. Я абсолютно здоров психически. Да и физически тоже.

Психотерапевт беззлобно рассмеялась, и Франсуа понял, она из той породы людей, которые постоянно подшучивают над окружающими, причем умудряются делать это так очаровательно, что злиться не приходит в голову. Правда, если учитывать убийство ее клиента, такой юмор все же приобретал оттенок черного.

– Уверены? – уточнила она. – Как говаривал Самюэл Беккет: «Мы все рождаемся сумасшедшими. Кое-кто им остается». Ну да ладно. Давайте сразу к делу, – предложила она, закидывая ногу на ногу. – Что вы хотите узнать?

– Ну к делу, так к делу, – вздохнул Франсуа, отставляя в сторону давно остывший эспрессо. Достал из кармана потрепанный блокнот и привычно потыкал грифелем карандаша в подушечку большого пальца, проверяя, насколько остро тот заточен. – Несколько лет назад покойный ныне Ксавье Седу привел к вам на консультацию своего подопечного – Анжело Бертолини. Я прав?

– Не совсем. – Прежде чем ответить, Клэр еще раз отпила из своего стаканчика и теперь внимательно рассматривала Франсуа, словно заранее прикидывая, каким диагнозом его обрадовать.

– Поясните, – нахмурился Франсуа, поднимая на нее взгляд.

– Извольте, – кивнула мадемуазель Лэми. – Я не проводила консультацию. Я лишь поговорила с Анжело некоторое время и после высказала несколько предположений о его психическом состоянии.

– А в чем разница? – не понял Франсуа.

– А разница в том, – охотно объяснила Клэр, – что я не давала никаких официальных заключений и не подписывала никаких экспертиз.

– Ну что же, – усмехнулся Франсуа, – это очень умно. То есть никакой ответственности?

Мадемуазель Лэми опустила голову в небольшом поклоне и отсалютовала ему бумажным стаканчиком с кофе. Франсуа вздохнул.

– Я могу узнать, о чем именно вы говорили с месье Бертолини и какие выводы сделали? – задал он вопрос и, увидев, как тень пробежала по лицу собеседницы, добавил: – Только не надо мне рассказывать про врачебную тайну и профессиональную этику. Если не было консультации, значит, и переживать нечего. Кроме того, позвольте напомнить вам: Ксавье Седу больше нет в живых, а Анжело Бертолини, возможно, будет выдвинуто обвинение в убийстве.

Клэр, нахмурившись, почесала лохматую голову и, наконец, кивнула:

– Ладно, ваша взяла. – Она посмотрела в окно, вспоминая. – Как я уже сказала, формально консультации не было. Ксавье запретил делать записи и, по сути, даже не дал мне достаточно времени. Но я хорошо помню Анжело, уж очень он был не похож на большинство моих пациентов, а я, знаете ли, многое в этой жизни повидала, – ухмыльнулась Клэр, – однако, боюсь, это сложно будет объяснить.

– Вы уж постарайтесь, – улыбнулся Франсуа.

– Ну, хорошо, – хлопнула ладонью по столу Лэми. – Тогда начну, пожалуй, издалека. Вы знаете, что такое «гений»?

«О нет! – пронеслось в голове у Франсуа. – У нас тут что, очередная поклонница Ангела?» – внимательно посмотрев на психотерапевта, он понял, что речь пойдет не о личных достоинствах итальянца. Он вздохнул и попытался собрать мозги в кучу.

– Ну, гений – это человек, наделенный незаурядными способностями, – начал он, старательно подбирая слова, – кардинально отличающийся от обычных людей. – И спросил, надеясь, что не сильно слажал: – Ведь так?

– Ну, можно и так сказать, конечно, – улыбнулась Клэр. – А вам известно, что в Греции, а затем и в Древнем Риме «гением» называли личное божество, сопровождающее человека всю жизнь и определяющее его судьбу? Таким образом, если человек совершал что-то из ряда вон выходящее, что не мог сделать обычный смертный, его действия приписывались его гению, а не ему самому. Вы понимаете, какая это богатая почва для психотерапевта? В таком аспекте можно дофантазироваться до чего угодно, включая раздвоение личности. В любом случае гениальность – это что-то врожденное, что невозможно развить в себе искусственно. Она или есть, или – извините. Так вот в Анжело Бертолини это что-то определенно есть.

– Анжело – гений? – усмехнулся Франсуа.

– Ну, если рассматривать гениальность как разновидность способа мышления отдельного индивида, то да. Другими словами, то, что для него естественно и неоспоримо, нам, обычным людям, может показаться странным и нелогичным. – Клэр устроилась поудобнее, очевидно, оседлав своего любимого конька. – Видите ли, идеи о том, что есть связь между людьми творчески одаренными и психически нестабильными, возникли давно. Но четких доказательств не удалось привести никому. Причина тому одна – недостаточно данных. Во-первых, непонятно, по какому принципу отбирать тех самых гениев для исследований. Во-вторых, их чертовски мало для приличной статистики. Но тем не менее многие психиатры убеждены – всякая творческая личность имеет более или менее существенные отклонения от психической нормы. Вы, например, в курсе, что среди представителей творческих профессий в полтора раза чаще встречаются люди с биполярным расстройством? А что писатели в два раза больше склонны к суицидам, чем представители других профессий, вы знали? И разброс психических расстройств тут огромен. Пройдемся по истории. У Бетховена, вероятней всего, было биполярное расстройство, так же как и у Исаака Ньютона, художник Микеланджело предположительно страдал от аутизма, а точнее, от его легкой формы – синдрома Аспергера, Никколо Паганини страдал болезнью Марфана, повышающей физическую и психическую активность, Хемингуэй – манией преследования, Ван Гог – депрессиями, которые на фоне нервного перенапряжения могли привести к шизофрении, Вирджиния Вульф также страдала шизоаффективным расстройством, хотя нельзя исключать и биполярное, – и это то немногое, что всплывает в памяти. – Клэр загибала пальцы на руках, пока они не закончились, и снова разжала кулак с видом заправского фокусника. – Собственно говоря, гениальным творцам такие отклонения на руку – они только помогают создавать шедевры. Ведь что такое шедевр, если не нечто, выходящее за рамки привычного?