Ключ к убийству - Урса Алекс

– У Анжело были такого рода психические проблемы? – постарался внести конкретику Франсуа, прервав сплошной поток информации, который извергала из себя Клэр.

– Я этого не говорила. Всего лишь дала небольшую информационную справку, чтобы вам легче было понять, о чем идет речь. Так вот, что касается Анжело: во время нашей встречи я увидела у него определенного рода предпосылки к психической нестабильности. Но для того, чтобы делать такого рода заявления, нужно проводить серьезные исследования, а, как я уже упомянула, Ксавье не дал мне ни времени, ни возможности. Я не проводила никаких тестов и должна была опираться только на один-единственный разговор с Анжело, а находившийся рядом Ксавье не позволил мне задать многие вопросы. Он практически все время присутствовал и, кажется, зорко следил, чтобы я не узнала ничего лишнего. Лишь за пару минут до окончания приема мне удалось выдворить его из своего кабинета и побеседовать с Анжело наедине. Таким образом, я не могу ничего утверждать, но поведение Бертолини определенно выходит за рамки привычного. Под конец встречи мне, кажется, удалось нащупать что-то, но Ксавье так и не дал мне закончить.

– Что именно вам удалось выяснить? – Франсуа почувствовал, что подбирается к самому важному.

– Видите ли, – принялась объяснять Клэр, – очень многое зависит от того, как складывается жизнь того или иного индивида. Часто для того, чтобы заболевание проявилось, нужен спусковой крючок или своеобразный катализатор. И чаще всего таким катализатором является стресс. Такое, знаете ли, сильное эмоциональное потрясение. Особенно опасно, когда это происходит в раннем возрасте. И если момент, когда еще можно оказать помощь, упущен, процесс может стать необратимым. Мне кажется, корень проблем Анжело – в его подростковом периоде или, что еще хуже, в детстве. Он мгновенно замкнулся, когда я начала расспрашивать его о семье. Одно из двух: или ему было больно возвращаться в прошлое, или ему запретили об этом рассказывать. Но это лишь мои догадки. Кроме того, когда мы говорим о психических расстройствах, нужно очень скрупулезно проверять родственников, потому что такие отклонения часто передаются по наследству, а Анжело о своей семье практически ничего не знает. Его мать умерла, когда он был совсем ребенком, родного отца он не помнит – мальчика воспитывал отчим.

– В чем конкретно выражались увиденные вами предпосылки к психической нестабильности? – задал следующий вопрос Франсуа.

– Ну, тут много всего, – ответила Клэр, забыв про остывший кофе и тщательно подбирая слова. – При всем при том, что Анжело удивительно добрый и открытый человек, странностей в его поведении хоть отбавляй. Прежде всего меня как специалиста смутило его нежелание соответствовать своему биологическому возрасту. Так вот в Анжело наблюдалась некоторая инфантильность, которая навела на мысль, что в свое время произошло что-то, что оказало на него сильное влияние и после чего он стал бояться взрослеть. Это может быть обычной защитной реакцией. Думаю, причины следует искать в его прошлом. Возможно, произошло какое-то событие, которое убедило его в том, что ребенком ему оставаться удобнее. Мы часто прячемся от взрослой жизни, притворяясь маленькими детьми.

– Синдром «Питера Пэна»? – чиркнул в блокноте Франсуа.

– А я смотрю, вы подготовились, – качнула головой Клэр.

– Ввести запрос в «Гугл» может каждый, – буркнул Франсуа, все же чувствуя теплоту от того, что его «почесали за ушком». Потер нос, отгоняя ненужные эмоции, и продолжил: – А его манера наносить макияж? На нем всегда тонна косметики. Этому есть объяснение?

– Безусловно, – охотно подтвердила Клэр, – он ведь пользуется косметикой не только на сцене – тут как раз вопросов нет: сценический грим и все такое. Но он очень ярко красится и в повседневной жизни. Причем, в отличие от других людей, которые с помощью косметики стараются подчеркнуть свои достоинства и скрыть недостатки, Анжело использует краску по иному назначению. Он рисует себе другое лицо. Меняет форму глаз, бровей, наносит рисунки различного рода. Словно старается превратиться в кого-то другого. Скрыться от чего-то. Причем, когда на приеме я спросила его, что он чувствует, когда наносит макияж, Анжело заявил, что в этот момент словно впадает в транс. Его будто втягивает в какой-то туннель, когда он сидит перед зеркалом.

– Вы поделились своими соображениями с Ксавье? – продолжил Франсуа, постукивая карандашом по блокноту.

– Да, несомненно. Ради этого он и пришел в тот раз, – согласно кивнула Клэр. – Как ни старался Ксавье показать, что он лишь проявляет отеческую заботу, интересы у него были меркантильные. В первую очередь его интересовало, насколько Анжело работоспособен. Я сказала тогда, что творчество может стать настоящей терапией. Кроме того, я настоятельно рекомендовала продолжить обследование с целью выявления проблем. Потом их можно было бы попытаться скорректировать с помощью правильно подобранного лечения. Психика Анжело представляет собой хрупкий сложный механизм, который очень легко повредить или спровоцировать на необратимые отрицательные последствия. Но, к сожалению, Анжело больше у меня в кабинете не появлялся. И еще, – вспомнила она, поднимая вверх палец, – я настоятельно рекомендовала Анжело избегать переутомлений. Потому что хроническая усталость, как и вышеупомянутый стресс, может также стать катализатором некоторых нервных расстройств. Если пациент не получает должной терапии, да к тому же его организм и нервная система подвергаются сильным нагрузкам, велика вероятность того, что пациент в среднем возрасте получит еще большие проблемы.

– То есть при повышенном переутомлении велика была вероятность того, что Анжело может заработать уже настоящее психическое расстройство? – уточнил Франсуа.

– Это очень обобщенно, – нахмурилась Клэр. – Старение организма сопровождается изменением всех его функций, в том числе и психических. Здесь все очень индивидуально, но лучше не рисковать. Хотя Анжело ведь еще молод. Ему, помнится, и тридцати еще нет. Так что об этом рано говорить. Это скорее упреждающая мера.

«Не так уж он и молод, – подумал про себя Франсуа, вспоминая настоящий возраст Анжело. – Можно сказать, он подбирается к зоне риска. И если психотерапевт не в курсе его реального возраста, то уж Ксавье был более чем осведомлен». Но вслух он ничего не сказал. Вместо этого кивнул и достал из кармана несколько пузырьков, позаимствованных в квартире Анжело.

– Эти лекарства выписали вы? – задал он вопрос в лоб. Клэр наклонилась над пузырьками, чтобы прочитать этикетки, при этом не беря медикаменты в руки. Она щурила глаза и шевелила губами, разбирая незнакомый почерк, и, прочитав наконец, резко откинулась на спинку кресла.

– Откуда это у вас? – подняла она глаза на Франсуа. Но тот лишь развел руками, показывая всем своим видом, что он не может раскрывать свои источники. Клэр недовольно поджала губы. – Отвечая на ваш вопрос – нет, эти препараты выписала не я. Я обычно не назначаю такие сильнодействующие лекарства. Для этого нужны веские причины. Надеюсь, это принимал не один и тот же человек? – поинтересовалась она.

– Почему вы спрашиваете? – задал встречный вопрос Франсуа. – Одновременный прием этих препаратов может быть опасен?

– Еще как, – нахмурилась Клэр и принялась объяснять: – Вот этот препарат, – показала она на сине-белую коробочку, – ксанакс. Это транквилизатор. Он используется для лечения тревожных состояний, неврозов, при напряжении, беспокойстве, панических атаках. В принципе, достаточно распространенный препарат, но принимать его нужно под присмотром врача и не более трех месяцев. Так, что у нас тут дальше? Золофт и паксил – это мощные антидепрессанты. Этим сейчас тоже никого не удивишь. Вот только почему два сразу, да еще такие сильнодействующие? Но меня больше беспокоит вот это, – Клэр показала наманикюренным пальцем на следующий пузырек. – Фенамин. Это мощный психотропный стимулятор. По своему действию близок к адреналину. Оказывает общее возбуждающее действие, улучшает настроение, вызывает прилив сил, повышает работоспособность и уменьшает чувство усталости. Но это одна сторона медали. С другой стороны – эта хрень здорово укорачивает сон и убивает аппетит. – Франсуа вспомнил пустой холодильник в квартире Ангела и содрогнулся. – Если подсесть на этот медикамент, можно заработать синдром хронической усталости, а далее на фоне постоянного недосыпа – настоящее психическое расстройство, вплоть до шизофреноподобных психозов. И потом, насколько я знаю, этот препарат в настоящее время запрещен. – Клэр перевела взгляд на коробку с ампулами и нацарапанным от руки названием «пропофол» и закусила губу. Она больше не смеялась и от ее дурашливой манеры поведения не осталось и следа. Теперь перед Франсуа сидел собранный специалист. – Ну и главное. Пропофол – это вообще не лекарство. Это средство для наркоза. Оно вызывает наступление быстрого медикаментозного сна. Хорош тем, что восстановление сознания обычно происходит достаточно быстро. Но я не понимаю, зачем это здесь? Ни один нормальный врач не выпишет такое!