У фортуны женское лицо - Демьянова Валентина

– И давно ты этим занимаешься?

– Да.

– А до этого что делал?

– В армии служил, был комиссован, получаю пенсию. Только эта пенсия такая маленькая, что жить на нее невозможно, пришлось заняться бизнесом. Еще вопросы есть?

Он еще спрашивал! Вопросов оставалось полно!

– А почему ты живешь в деревне? – спросила я, решив, пока есть возможность, получить ответы хотя бы на часть из них.

– Там мой дом! Его построил прадед, в нем жили дед с бабкой, теперь вот я.

– Интересно, – с сомнением протянула я.

– Ага, очень!

Я собралась еще кое-что спросить, но шедшая впереди «Тойота» вдруг свернула к обочине. К тому моменту мы давно покинули центр и катили мимо Кусковского парка. Он выглядел так угрюмо, что я даже помыслить не могла, что в него можно пойти по доброй воле, а Калина между тем выскочил из машины и почти бегом скрылся в ближайшей аллее. Димка тут же последовал его примеру, сурово бросив мне:

– Сиди тут.

– Я с тобой!

Димка помрачнел, но, понимая, что ругаться времени нет, безнадежно махнул рукой.

Аллея, в которой исчез Калина, выглядела неприветливо. Свет фонарей освещал ее только в начале, дальше стояла кромешная тьма. Стоило чуть пройти вперед – и ощущение полной оторванности от мира стало абсолютным. Я уже отчаянно жалела, что затеяла эту авантюру со слежкой.

Словно желая меня доконать, в кустах зашуршало. Я испуганно ойкнула и вцепилась в Димкину ладонь. К моей радости, он ее не только ободряюще пожал, но и, ухватив поудобнее, больше не отпускал. Плетясь следом за Димкой, я размышляла о том, как он непохож на знакомых мне мужчин. Я так задумалась, что не сразу поняла, что мы стоим.

– В чем дело? – всполошилась я.

– Дальше идти нет смысла. В темноте нам его не найти.

Только на обратном пути я поняла, как далеко вглубь мы успели забраться. А когда наконец вышли на освещенную улицу, испытала настоящее облегчение. Только поэтому, заметив, что машины Калины на прежнем месте нет, не расстроилась.

– Обдурил! Мы считали, что он нас не замечает, а пройдоха привел нас к парку и удрал.

Анна

– Анна? – Женский голос в телефонной трубке звучал сухо, почти неприветливо:

– Любовь Шенк беспокоит. Если те бумаги вас еще интересуют, приезжайте!

Следующим утром я всю дорогу ломала голову над тем, почему поведение жены Шенка так резко изменилось. То слышать ничего не хотела о документах из архива, а тут вдруг позвонила. С чего бы?

Когда я подъехала к монастырю, Любовь уже была там.

– Прибыли, – хмыкнула она, хмуро косясь на меня.

Удивленная такой встречей, я пожала плечами. А Люба предложила:

– Давайте прогуляемся вдоль стены. Там людских глаз поменьше.

«Боится?» – мелькнуло в голове, но спрашивать об этом было бы глупо, и я промолчала.

Пройдя метров сто по узкой тропинке вдоль обрыва, Любовь развернулась ко мне лицом и спросила:

– Вы действительно пишете книгу?

– У вас есть повод сомневаться?

– Если б не было, не спрашивала б!

– Ну как я могу вас убедить? Хотите, удостоверение издательства покажу?

– Нет! Мы хоть и в деревне живем, а телевизор смотрим. Знаем, как эти корочки в переходах метро продают!

– Значит, нужно звонить в издательство.

Она недобро усмехнулась:

– Не боитесь, что от вас там откажутся?

– Нет.

Я и правда не волновалась. С какой стати, если секретарем в том издательстве работала Леночка Иваницкая? Я лично устраивала ее туда, и она в благодарность охотно сообщала всем интересующимся, что Стрельцова действительно является их сотрудником. Беспечная Леночка ничего плохого в этом маленьком обмане не видела, а мне – удобно. При моей работе часто приходится выдавать себя не за того, кем являешься на самом деле.

Набрав нужный номер, я протянула мобильник Любе:

– Выясняйте. Меня зовут Анна Стрельцова.

Было слышно, как после серии гудков бодрый Леночкин голос возвестил:

– Издательство!

– Стрельцова у вас работает?

– Да, а в чем дело?

– Ни в чем, – вздохнула Люба, возвращая мне телефон.

– Довольны?

Она кивнула и, глядя мне в глаза, отчеканила:

– Предупреждаю сразу, бумаг у меня нет, и где они, понятия не имею.

«Так и знала! Пустышка! – мысленно простонала я. – И чего тогда звонила?»

А Люба смерила меня взглядом и задумчиво протянула:

– А вызвала я вас вот для чего... – Она замолчала, в последний раз взвешивая все «за» и «против», потом решительно закончила: – Хочу восстановить доброе имя мужа, и вы мне в этом поможете!

Я даже не старалась скрыть недоумение:

– И как это будет выглядеть?

– Нужно найти документы и вернуть в архив! Пускай перестанут наконец лить грязь на моего Петечку! Думаете, не знаю, что про него Варвара болтает? Мол, только Шенк работал с бумагами, и, если они исчезли, значит, он и виноват! Продал! Совести у нее нет! Будто не знает, что за человек был мой Петя! Над каждой старой бумажкой, как над драгоценностью, трясся! – Люба перевела дух и уже спокойно закончила: – Я хочу очистить имя мужа от клеветы! А вы за хлопоты заберете Петины записи. Сами же говорили, они вам нужны!

– Вы все хорошо придумали, только не сказали, где документы искать.

– Я знаю, откуда нужно начать, остальное – ваша забота. За это вы и получите бумаги моего мужа!

– Вот как! – хмыкнула я. – Хорошо, я приму ваше предложение, если ответите на один вопрос! Кого вы боитесь?

Вопрос для меня был очень важен, но я не рассчитывала, что она на него ответит. А Люба вдруг с вызовом выпалила:

– Того, кто убил моего мужа!

– Считаете, его намеренно убили?

– Конечно! Из-за этих проклятых бумаг! Думаете, вы первая ими интересуетесь?

– А кто еще?

– Мужчина! Молодой, лет сорока. Высокий, крепкий. Лицо очень неприятное. Грубые черты, массивный подбородок. Кто такой, понятия не имею! Видела его дважды. Первый раз, когда он вечером пришел к Пете, и они заперлись в комнате. Больше часа толковали!

– Не слышали о чем?

– Дверь была закрыта, долетали только отдельные фразы. Незнакомец все красную тетрадь поминал. Когда он ушел, я спросила Петра, кто это и что ему нужно...

– И что он ответил?

– Ничего! Представляете? Никогда и ничего от меня не скрывал, а тут вдруг замкнулся! Он вообще изменился после того вечера. Ходил озабоченный, будто трудную задачу в уме решал. И сутками пропадал в архиве! Как-то я потеряла терпение и закатила скандал. Знаете, что Петя ответил? Что я ему мешаю! У него важное дело, и ему нужно успеть его закончить.

– Но это еще не повод думать, что тот человек причастен к трагедии...

– Петю убили вскоре после этого! А после похорон снова явился тот человек! Заявил, что у нас его письма. Мол, он их Пете оставлял. Тот согласился выполнить для него работу и даже деньги за это взял! Я не поверила ни одному его слову, но все равно открыла дверь и сказала: «Ищите!»

– И он стал обыскивать дом?

– Да!

– Почему же вы разрешили?

– Не хотела, чтобы со мной, как с Петечкой, что-то случилось!

– Значит, теперь бумаги у него?

– Ничего он не нашел! Говорила же! Муж никогда не приносил работу домой. – Люба извлекла из кармана кофты клочок бумаги размером с четвертушку тетрадного листа. – А вам их найти поможет вот это! Мне эту записку Петечка дал. В день своей гибели. Утром, перед работой. Уже на пороге протянул и сказал: «Спрячь и никому не показывай. Вернусь – заберу, а нет – Вере отдай. Только не сразу, а когда все уляжется». Я так перепугалась, что ноги отнялись. Мертвыми губами прошептала: «Что уляжется?» – «Суета вокруг архива Говоровых. Кое-какие из их документов очень нужны тому человеку, что ко мне приходил. Помнишь?» Я торопливо кивнула, а Петечка так сурово на меня посмотрел: «Не могу допустить, чтобы они попали к нему. Особенно теперь, когда знаю, что именно он ищет!» – «Так он к тебе приходил...» – «...чтобы я нашел в бумагах Говоровых указание, в каком месте все спрятано!» – «И ты согласился?!» – «Выбора не было! Как думаешь, почему он явился ко мне? Да потому, что один я занимаюсь этими документами! А значит, мне проще других найти в них то, что его интересует, но откажись я, его бы это не остановило. Подкупил бы кого-то из сотрудников и выкрал бумаги». – «И чего ты добился, согласившись?» Петя усмехнулся: «Сегодня вечером мы встречаемся, и я постараюсь его убедить, что в Ольговке ничего нет. Не дрейфь, малыш! Я его обыграю!»