Пропасть - Харрис Роберт

– Полагаю, уже поздно бросить эту затею с катанием по реке, а взамен отправиться к Оттолайн? – спросила она.

– Что за причудливая идея? Мы же не приглашены к Оттолайн. Кроме того, на реке будет весело. Там соберутся все.

Под всеми он понимал Котерию, как они сами себя называли, или «порочную Котерию», как их предпочитала именовать пресса, – компанию из двух десятков друзей, причем количество это менялось в соответствии с загадочным коллективным суждением, определяющим, кто из них «забавный», а кто, наоборот, «зануда». Они собирались вместе то в отеле «Кафе Роял», то в мюзик-холле, то на боксерском поединке в Ист-Энде, но чаще всего в «Пещере Золотого тельца», полуподвальном ночном клубе неподалеку от Риджент-стрит.

– Да, думаю, соберутся все, – неуверенно согласилась она, засунула письмо в сумочку и защелкнула ее.

Она не была душой компании. Не напивалась, как сэр Денис Энсон, молодой баронет, способный осушить две бутылки шампанского еще до наступления вечера, не принимала наркотики, как леди Диана Мэннерс («самая красивая женщина Англии»), любившая нюхать хлороформ. Не была она и интеллектуалом, как Реймонд Асквит, чей отец, премьер-министр, как раз и написал то письмо, что лежало в ее сумочке, или независимой и богатой, как Нэнси Кунар, наследница крупного судовладельца, которой едва исполнилось семнадцать. Она проводила время с ними, чтобы скрасить скуку, позлить мать, а еще потому, что никакие их проделки не вызывали у нее шока. И еще одна их общая черта привлекала ее: не закоренелый цинизм, хотя Реймонд, самый старший и острый на язык среди них, циником определенно был, а скорее своеобразное ощущение оторванности от жизни. Порой ей казалось, что на самом деле ничто не имеет значения: ни они, ни мир, ни она сама. И остальные тоже чувствовали что-то похожее.

Погрузившись в привычное молчаливое безразличие ко всему, что может принести эта ночь, она промчалась с Моррисом в роскошном коконе «роллс-ройса» под названием «Серебряный призрак» сначала в русское посольство на Белгрейв-сквер на обед, который устроил Константин Бенкендорф, по прозвищу Казак, сын русского посла, организовавший эту поездку по реке вместе с Эдвардом Хорнером, шурином Реймонда. Затем в том же «роллс-ройсе» они направились к реке, куда после обеда в разных местах уже съезжались на своих машинах и такси остальные гости, вся компания из шестнадцати человек: Клод Расселл и Дафф Купер, дипломаты из Министерства иностранных дел, вцепившиеся в пару бутылок «Боланже», прихваченных со стола матери Даффа, а также его сестра Сибил Харт-Дэвис и Айрис Три, модель и актриса, разодетая сверх всякой меры, Джаспер Ридли, адвокат, женатый на сестре Казака, конечно же, Реймонд со своей женой Кэтрин и ее брат Эдвард Хорнер, еще один молодой юрист.

Они целовались, обнимались и болтали о том, как весело провели время. Молодые женщины, похожие в ярких разноцветных платьях на райских птиц, и мужчины в цилиндрах и одинаковых черных фраках с белыми галстуками спускались по каменной лестнице, ведущей с набережной к Вестминстерскому причалу, а любопытная толпа наблюдала за ними, перегнувшись через парапет. И Венеция шла за ними, подобрав обеими руками шелковую юбку, чтобы та не волочилась по земле.

Пароход оказался внушительнее на вид, чем она ожидала, – большое викторианское прогулочное судно под названием «Кинг», способное вместить пятьдесят пассажиров. Высокая труба между носовой и кормовой палубой была увешана китайскими фонариками. Отражения шаров лимонного, лаймового и розового цвета распадались и снова возникали на гладкой маслянистой поверхности воды. Ночь была жаркая и тихая, с половинкой луны на ясном небе. Сквозь иллюминаторы главного салона виднелся уже сервированный шведский стол, бутылки шампанского в ведерках со льдом и мерцающие в канделябрах свечи. Как только круглые желтые часы Биг-Бена, светящиеся, словно вторая луна, пробили одиннадцать, на носу парохода квинтет музыкантов, нанятых из оркестра Томаса Бичема в Ковент-Гардене, заиграл «By the Beautiful Sea», хит этого лета.

Денис первым взбежал по трапу, схватился за столб с подвешенными фонариками и взобрался на фальшборт. Он присел на мгновение, затем выпрямился во весь рост, балансируя с широко разведенными руками на узком ограждении между палубой и рекой. Зрители на набережной зааплодировали. Денис беспечно развернулся и направился в сторону кормы, словно канатоходец, с осторожностью переставляя ноги с носка на пятку, одну строго перед другой. Дойдя до конца фальшборта, он повернулся лицом к причалу. И стоял так с четверть минуты, выделяясь темным силуэтом на фоне реки и огней дальнего берега, покачиваясь и рискуя сорваться.

– Ох, Винни, посмотри на Дениса, – сказала Диана. – Неужели он настолько пьян?

– Он очень пьян, – ответила Венеция. – Иначе не стал бы этого делать.

Внезапно Денис вскинул руки, упал спиной вперед и пропал из виду. Все, кроме Венеции, одобрительно рассмеялись. «Какой же он бестолковый молодой зануда!» – подумала она и в то же мгновение решилась.

– Морис, мне ужасно жаль, но я что-то неважно себя чувствую. Ты простишь меня, если я потихоньку сбегу отсюда?

– О нет, не может быть! Это так необходимо? Какая досада… – Он огляделся.

Остальные собрались у трапа. Она видела, что Морису хотелось уплыть со всеми, но он был джентльменом и не мог бросить ее.

– Я только скажу им, а потом отвезу тебя домой.

– Нет, оставайся. Не хочу портить тебе вечер. Можно я попрошу твоего шофера отвезти меня?

– Да, конечно… если ты твердо решила.

– Передай мои извинения Конни и Эдварду. Завтра я тебе позвоню.

Она поняла, что и сама немного пьяна. Осторожно поднимаясь по лестнице, она ни разу не оглянулась, даже когда Реймонд окликнул ее с явным упреком в голосе: «Венеция!» Она одновременно чувствовала и вину, и облегчение, как будто ушла в антракте с плохой пьесы. За спиной раздался короткий предупреждающий гудок парохода.

Когда Венеция, поднявшись на набережную, посмотрела вниз на реку, пароход уже отходил от причала. Она оперлась локтями на холодный каменный парапет и постояла так какое-то время, наблюдая за китайскими фонариками и движущимися по палубе силуэтами, слушая смех, музыку и пение, что отчетливо разносилось в теплом летнем воздухе:

У моря, у моря, прекрасного моря Мы вместе, мы вместе забудем о горе…

Когда пароход скрылся под Вестминстерским мостом, она отправилась искать «Серебряный призрак» Мориса. Пять минут спустя Венеция уже плавно скользила по Парламент-стрит мимо въезда на Даунинг-стрит. В темном проулке светились красным задние фары автомобиля, и ей пришло в голову, что он, должно быть, только что вернулся с обеда. Она подумала, не попросить ли шофера притормозить и высадить ее, но тут же отмахнулась от этой идеи.

Она была слегка навеселе. И это мог быть вовсе не его автомобиль. А даже если и так, все равно бы ничего не вышло.

Глава 2

Ночь скоротечна, воздух не успел остыть, небо полыхало звездами. Когда без пятнадцати пять над Лондоном взошло солнце, можно было подумать, будто ночи вовсе не было.

На третьем этаже причудливой викторианско-готической твердыни, стоявшей на берегу Темзы в Вестминстере и известной как Новый Скотленд-Ярд, в круглой юго-западной башне, где размещалась ночная дежурная служба столичной полиции Лондона, молодой детектив-сержант оторвался от газеты и заметил, как сквозь щелки деревянных ставней просачивается солнечный свет.

Смена выдалась спокойной. Пользуясь служебным положением, старшие коллеги один за другим ушли с дежурства пораньше, оставив на посту его одного. Маленький душный кабинет пропитался тяжелым запахом табачного дыма и мужского пота. Сержант распахнул ставни, поднял оконную раму и встал у открытого окна в расстегнутом жилете и без пиджака, любуясь панорамой города: солнечными бликами на прибывающей воде; чайками, что с криком пикировали к отмелям; огромной притихшей строительной площадкой на другом берегу, которая станет когда-нибудь новой штаб-квартирой Совета Лондонского графства; одиноким красным омнибусом, проезжающим по мосту Ватерлоо к зданию парламента; прогулочным пароходом с высокой трубой, увешанной потухшими фонариками, что стоял прямо под ним, у Вестминстерского причала.