Тайная академия слуг - Ким Иын

Уже позже я узнала, что, выйдя за ворота, он столкнулся с возвращавшимся с работы отцом. Тот схватил его за рукав, отвел в сторону и слезно умолял держать от меня в секрете, что он слышал весь мой диалог с коллектором.

Прошло несколько дней. Задним числом я понимаю, что в тот день отец был особенно веселым – ни с того ни с сего вдруг купил мне пару новых кроссовок: мол, пришла зарплата. Вдобавок к этому еще и сварил мне суп с большим количеством мяса. Наш маленький складной столик впервые за очень долгое время ломился от еды.

Отец, наливая себя в стакан соджу, уверял меня в том, что он каждый день усердно трудится на птицефабрике. Он даже оставил половину бутылки нетронутой. Сказал, что мечтает накопить денег и открыть свою птицефабрику – и спокойно и счастливо зажить с дочерью.

– Бедная моя дочь – такая добрая и умная… – И извинялся, что у такой дочери такой бесполезный отец.

– Папа, что такое вдруг с тобой? Скажи мне.

Я-то решила, что он чувствует себя виноватым, потому что опять натворил дел.

– Да ничего… Вот, думаю, теперь точно возьму себя в руки и больше не доставлю тебе хлопот.

– Звучит хорошо! – Я улыбнулась. Его слова вселяли уверенность.

И в тот момент ему позвонил Пэ Чхильгу.

– Мне надо быстро съездить на фабрику. Говорят, что-то странное с курицами – тут ведь птичий грипп распространяется в округе…

Отец вышел, и я, убирая со стола, заметила, что в стакане осталось соджу. Я быстро вылила его себе в рот.

Когда было уже за полночь, раздался звонок – но не от двери, не от вернувшегося отца, а телефонный звонок. Звонили из полиции. Отец погиб. Его старенькая машина, принадлежавшая птицефабрике, лоб в лоб столкнулась с грузовиком. Машину от удара отбросило. Отец умер, когда его везли в больницу.

Я не плакала. Жизнь наносила мне удары один за другим – наверное, я просто закалилась и очерствела. В мире отчаяния разрушаются эмоции. Душа, раненная отчаянием и обидой, не умеет плакать. Но у меня перехватило дыхание, я могла делать лишь резкие и быстрые вдохи и выдохи. От нехватки кислорода мое лицо покраснело, а все органы будто разрывало.

Сотрудник страховой компании сообщил мне, что смерть отца была не несчастным случаем, а самоубийством. И он объяснил, почему это выглядит именно как самоубийство и ничто другое, – на то несколько причин. Во-первых, несколько месяцев назад отец оформил страхование жизни, и получателем выплаты была записана я; во-вторых, место, где произошла авария, было хорошо известно отцу – он ездил по этой дороге каждый день. В-третьих, по словам водителя грузовика, отец петлял по дороге, словно пьяный. И, наконец, не было следов торможения – он не пытался остановить машину. Поэтому, заключил агент, страховка выплачиваться не будет.

Честно говоря, я все знала. За несколько минут до аварии отец послал мне сообщение о том, что мне не нужно будет выплачивать его долг, а скоро у меня появятся деньги – 150 миллионов вон. «Прости меня. Люблю тебя, дочка», – это были последние слова сообщения.

Это из-за меня он умер.

Из-за меня он выбрал смерть.

Когда Пак Чонвон заявился на похороны, все читалось на его лице. Недееспособность, переход долга, смерть и отказ от наследства. Эти слова сжали мое сердце ледяной хваткой. Отец решил сам расправиться с грузом своей жизни, не втягивая в это меня, – и собственноручно оборвал ее.

Плакал ли он в тот момент, садясь за руль с тяжелой от алкоголя головой, включил ли музыку в машине, чтобы дорога к смерти не была такой грустной и одинокой? Открыв окно и в последний раз дыша воздухом, отец ехал навстречу концу. Увидев грузовик на противоположной стороне, он понял, что тот приближается, словно портал в ад. Выключив фары, до упора выжал педаль газа. Выверяя каждое свое движение, он, должно быть, вспомнил и меня. Грузовик приближался… глухой удар – и всё.

От грохота столкновения вся округа, погруженная в темноту, пробудилась. Залаяли собаки, а люди, протирая со сна глаза, выбежали из домов. С холма скатывалась искореженная машина, а в ней – мужчина с непростой судьбой… Так они стали свидетелями смерти отца – и закричали в ужасе.

Я отчетливо представляла себе эту картину. Я видела все это так живо… Одиночество, страх, но в то же время желание счастья для дочери остались впаяны в это неподвижное тело, вдавленное в сиденье машины. План оставить дочери хоть что-то – благодаря своей смерти – зрел в нем давно.

Возможно, моя жизнь изменилась бы в лучшую сторону, не разгляди страховой агент в смерти отца самоубийство и получи я страховые выплаты. Я бы, как и мои сверстники, старательно училась, сдала бы экзамены, поступила бы в университет, нашла бы работу… Разве не ради этого мой отец пошел на такое? Но судьба словно продолжала насмехаться над ним, и даже его смерть не изменила ситуацию так, как он задумывал.

К счастью, машина отца столкнулась не с «Феррари» и не с «Порше», а с обыкновенным грузовиком, перевозившим трех свиней. И мне оставалось только, разобравшись с похоронами, выплатить компенсацию за это.

Не прошло и недели с похорон, как ко мне начали заявляться коллекторы – в этот раз настоящие головорезы.

– Эгей, привет, дочурка! – Они без стука врывались в мою комнату и, глядя на меня сверху вниз, только посмеивались, пока я сверлила их взглядом. – Двести пятнадцать дней до экзаменов? Ты, может, еще и в университет собралась? Твой отец, даже умерев, перед тобой си-и-ильно виноват!

Я не отвечала на их издевательства. Один из громил потрепал меня по щеке, но я ударила его по руке кулаком.

– Ого, какие мы свирепые!.. Ну, от этого ты только милее. Давай, до совершеннолетия береги свое тело и следи за внешним видом. Если мы приплетем тебя несовершеннолетнюю, хлопот с этим потом… А если доживешь до совершеннолетия, долг только увеличится. Тебе эту сумму не выплатить, так что не брыкайся.

Я отказалась от вступления в наследство, но, видимо, для бандитов это ничего не значило. Выходит, даже жертва отца не смогла остановить разрушение моей жизни…

Они навещали меня по очереди каждую неделю. Сторожили у дома, у школы, у круглосуточного магазина, где я работала. Я пыталась придумать какой-то выход, но его просто не было. Мир оказался жесток. Прошло совсем немного с того момента, как я лишилась отца, – и тут снова…

А затем произошло это.

Я только закончила подработку и, как обычно заглянув в магазин лотерейных билетов, шла домой. Остановившись, проверила выигрышные номера.

В этот раз все было по-другому. Я не могла поверить своим глазам. Я и правда выиграла в лотерею. Не главный приз, но довольно большую сумму – около 20 миллионов вон.

Я ликовала про себя – казалось, стоит издать хоть один звук вслух, как кто-то узнает о моей удаче. Давно я уже не чувствовала себя счастливой и забыла, как нужно себя вести и как выражать свою радость.

Тут-то я и вспомнила о Джинуке, который по-прежнему каждую неделю присылал мне лотерейные номера. Надо его, наверное, в честь такой радости чем-то угостить. Надеюсь, он не станет просить десять процентов от суммы выигрыша или чего-то в этом роде? Что тогда делать? Я совсем замечталась и не заметила, как двое громил вышли на меня из-за угла – поджидали.

– Привет, дочурка!

Черт! Я попятилась назад. Они наступали.

– Куда это ты? Мы же только встретились…

Они схватили меня за рукав. Лотерейный билет выпал из моей руки на землю. Двадцать миллионов были растоптаны их ногами. Я с горящими от ярости глазами свирепо посмотрела на них и закричала – нет, зарычала:

– Отпустите!

– Ну нет. Мы правда собирались дождаться твоего совершеннолетия, но босс сказал привести тебя прямо сейчас. Мол, будешь на год старше – уже упадешь в цене… Видишь ли, некоторые господа предпочитают несовершеннолетних. Нам тебя жаль, конечно, но что мы можем сделать – нам сказали, мы исполняем…

В этот раз они явно не собирались оставить меня в покое.

Как внутри меня оказалась такая сила, сама не знаю. Я изловчилась и пнула между ног бугая, который держал меня. От неожиданности он охнул и осел на землю; я же, воспользовавшись их замешательством, понеслась со всех ног. Не оглядываясь, выбежала из переулка. Пробегая между ряда лавок в низких одноэтажных зданиях, столкнулась кем-то и отлетела назад.