Очень быстро (СИ) - Гут Этта

Ильза… Иль-за… Иль нет? Иль против? Нет, все-таки за, еще как за! Миха тряхнул головой, прогоняя из нее эти филологические глупости. Все-таки жаль, что он врач, а не хакер или хотя бы не мент, который может получить доступ… Стоп!

«Герман!»

Действительно! И чего раньше-то не додумался?

Герман был как раз опером, расследовал всякое дерьмо, совершенное одними людьми против других, а потому периодически, когда к Михе на операционный стол попадала очередная жертва криминала, появлялся, чтобы выяснить подробности.

Сначала они друг друга недолюбливали, потому что каждому казалось, что второй только мешает нормально работать. Бычились, смотрели друг на друга так, что тянуло процитировать старика Бляхера и предложить Герману «убрать мнение» с его заросшего густой гудермесской бородой лица.

Все изменилось, когда как-то они одновременно покинули здание больницы, а после чуть ли не синхронно уселись на два байка, еще и оказавшиеся на парковке рядом. Разговорились, тут же нашли общих знакомых, припомнили места, где регулярно или периодически бывают… Тогда-то и выяснилось, что оба примерно одного возраста, а главное, во многом сходных взглядов на жизнь.

Миха Германа никогда и ни о чем не просил, хотя тот не раз повторял: если что — обращайся. Что ж, похоже, момент настал. Всего-то и осталось: набрать давно занесенный в адресную книгу номер, поздороваться, извиниться за беспокойство и, наконец, обрисовав ситуацию, задать ключевой вопрос: что там в реальности было-то, когда желтый суперкар врезался в автобусную остановку, чудом никого не убив до смерти?

Герман, к счастью, не был занят настолько, чтобы не иметь возможности выслушать Михино сбивчивое бормотание. Так что Миха сначала ему изложил то, что знал, а потом и к домыслам перешел:

— Почти уверен, что и так знаю фамилию того, кому машина принадлежит, но важнее даже не это. Кто там на самом деле был за рулем? То есть, Ильза сказала, что она, но я… Я не верю, Герман. Нет, я допускаю, что… Черт! Да, конечно, могла и она въехать в ту долбаную остановку, но я сомневаюсь, что, кроме нее, больше в машине никого не было. И уж тем более не верю, что это был именно угон. Назови это как хочешь, но вот просто не верю и все тут.

— Это у вас хронический самообман на почве острой влюбленности, — постановил особым, врачебным голосом Герман.

— Ставить диагнозы — это моя прерогатива, — буркнул в ответ Миха.

Герман рассмеялся и повесил трубку. Обещать он, понятно, ничего и не подумал. Да и кто б стал делать что-то такое в открытом «всем ветрам» телефонном разговоре? Так что оставалось ждать и надеяться. Ждать и, сука, надеяться…

Миха вздохнул, опустил почему-то сильно нагревшийся телефон в карман халата, развернулся, чтобы уже наконец-то заняться делом, тем более что забот, как и всегда, было хоть жопой ешь… и напоролся взглядом на замершую у входа Тонечку. Ту самую компьютерно продвинутую фельдшерицу, которая научила всех в отделении пользоваться телеграмм-ботом для выяснения подробностей о владельце того или иного телефона.

Она смотрела как-то странно. С одной стороны, нерешительно, а с другой — показалось, что расчетливо.

— Что? — грубовато, с понятным неудовольствием спросил Миха.

Как-то он не рассчитывал, что его разговор с Германом будет подслушивать кто-то посторонний. Причем именно подслушивать, потому что только с этой целью можно было вести себя так, как Тонечка — войти и затаиться.

— Если я расскажу то, что вам, как я вижу, важно, Михаил Иванович, могу я рассчитывать на вашу помощь?

Это было… неожиданно. Как минимум. Хотя…

— Вы ведь пришли к нам со Скорой? — припоминая, уточнил Миха.

— Да. Потому что учиться хочу дальше, на врача, а с тем графиком, что там, у меня никак не получалось. Вот и…

— Отлично вас понимаю, — кивнул Миха. — И… в чем вам нужная моя помощь? Чем я должен буду с вами расплатиться за информацию?

Тоня отвела глаза, ей явно было не по себе. Понимала, как все это может выглядеть в глазах того же Михи, но и отступать не собиралась. Целеустремленная, чё…

— Пообещайте, что замолвите за меня словечко перед заведующим, когда снова смены перераспределять начнут.

Миха в ответ только вздохнул. Что сказать? Могла и чего посерьезнее просить, а тут — смены, блин! Они были вечным камнем преткновения у младшего медицинского персонала, так что Миха, испытав что-то похожее на облегчение, требуемое пообещал, а после, не удержавшись сыронизировал: уточнил, хватит ли одного его слова, или Тоне еще что-то надо в подтверждение — расписку там или клятву на крови. Она, прижимая руки к груди, сказала, что в Михиной честности и добропорядочности не сомневается, а потом просто села на стул напротив и принялась рассказывать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 25

Говорила она взволнованно, периодически сбиваясь, теряя мысль и по-прежнему отводя от прямого Михиного взгляда глаза. Стыдно, что торганула инфой? Или что? Одно было точно ясно: чем дальше Миха слушал, тем поганей все выглядело.

Нет, авария действительно была, и покореженная остановка с впечатавшимся в нее суперкаром тоже, и Ильза в машине была одна, а вот в остальном…

— Понимаете, Михаил Иванович, я потом, когда статьи те увидела с фотографиями, так удивилась. Там же все было не так. Эти фотки с рыдающими мамашами и ранеными детьми… Ну, они реальные, я даже их нашла в сети, но, понимаете, они с другого, более давнего происшествия. Девчонки со Скорой мне потом даже сказали с какого и где дело было. Так что кто-то просто использовал их в своих целях. И это совершенно точно. Я своими глазами видела, что на остановке, в которую влетела та спортивная машина, никого не было. Ночь ведь глубокая. Толпе там просто неоткуда было взяться. И пострадавшая имелась одна: та самая моделька, которая так и сидела в машине на водительском месте и при этом была совершенно никакая. Только мычала. А потом блевать принялась. Всю машину нам обгадила, пока довезли. Было похоже на сотрясение мозга, но кто там что разберет вот так, без соответствующего обследования? Особенно с учетом того, что у нее промилей было выше крыши.

— И наркоты… — проворчал себе под нос Миха, вздыхая.

— Нет. Проверяли, но в это смысле она была вполне чистенькой. Никаких маркеров в крови.

Это было странно, ведь Ильза говорила про какие-то колеса… Но ведь действительно куда логичнее верить не рассказам, которые скормил некто самой Ильзе, и даже не журналистским побасенкам, а результату теста, врать про который фельдшерице Тонечке вообще нет никакого смысла.

— Понимаете, она еще все время засыпала. Ее гаишники допросить все по горячим следам хотели. Трясли, а она как кукла ватная. Глаза разлепит, промычит что-то — и снова засыпает. В общем, это уже чисто мои домыслы, но, хоть наркоты тест не показал, я бы ее кровь на другие вещества проверила. Не в одном только алкоголе там дело было.

— Что ж, спасибо, — Миха поднялся со стула. — С заведующим о вашем графике я, как и обещал, поговорю…

— Простите, — Тоня вдруг снова прижала руки к груди. — Сказала вам это и сразу же пожалела.

— Ничего. Я понимаю. Если еще что-то вспомните…

— Конечно! Сразу же позвоню. И… спасибо вам.

— Пока не за что, — думая уже совсем о другом, отозвался Миха.

Значит, вот оно как. Алкоголь и, вполне вероятно, что-то с мощным седативным эффектом? А потом сразу за руль? Интересно девки пляшут. Еще б узнать под чью дудку…

«Может, у Германа получится выяснить?»

Частичный ответ на этот невысказанный вопрос был получен ближе к обеду: Герман позвонил уже с другого номера, говорить опять ничего не стал, но забился на встречу в «Агрегате».

— Только рано не смогу, у меня тут у самого одна маленькая проблемка на голову упала. Давай часиков в одиннадцать. Идет?

— Как скажешь, — тут же откликнулся Миха, прикидывая, что еще и домой заехать успеет.