Очень быстро (СИ) - Гут Этта

— То ли нарочно сделал это, рассчитывая, что Ильза упадет, а он-то, крутой такой, удержится. Гнида, — сказал Миха, а потом припомнил определение, данное давеча уже Ильзой, и прибавил: — Подонок.

— Может, и так. Но ты ж понимаешь… Проблемы никому не нужны. И послушай дружеского совета, Мих: не лезь и ты в это дерьмо.

— Да я так, на пол шишечки, — отшутился Миха, но, когда Герман, прощаясь, протянул руку для рукопожатия, ее удержал: — А что если поискать записи с других камер? Я имею в виду тот случай с суперкаром. Если ты прав и был задействован «административный ресурс», то в клубе, понятно, и дальше все глухо будет. А вот где-то еще по пути следования от него до места аварии суперкар засветиться вполне мог. Приметная машинка-то… Вдруг выяснится что-то неожиданное?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Была и у меня мыслишка копнуть глубже, но…

— Пожалуйста.

Герман в ответ только вздохнул, окончательно простился и потопал на выход, но Миха почему-то не сомневался: сделает. И не потому, что его об этом кто-то попросил, а потому что самого зацепило, потому что самому захотелось разобраться. Опер. Что тут еще сказать?

После ухода Германа Миха еще довольно долго сидел и варил в себе полученную информацию: значит, все-таки Ильза была за рулем…

Стоп!

Что-то такое Герман сказал… Что-то важное… М-м-м… Что же?

Глава 27

Миха потер себе лоб, потом уши, снова лоб и чертыхнулся: вот и аукнулась бессонная ночь… Герман говорил… Он говорил, что Ильза была никакущей и… Вот оно! Тот парень из ГИБДД, с которым Герман и общался, сказал, что вообще не понял, как Ильза в ее состоянии могла рулить. И о том же, по сути, говорила и Тоня: Ильза была не только пьяной, но еще и отрубалась постоянно, засыпая. А ведь выходило, что она проехала от клуба до того места, где все-таки не справилась с управлением, приличное расстояние. Как? Или все-таки?..

Миха вздохнул, загоняя свои ни на чем толковом не основанные предположения поглубже и поднялся с нагретого задницей стула.

Когда на парковке он уже садился на свой заскучавший без хозяина байк, позвонил Стас и уныло сообщил, что не нашел никого из той бригады, которая, если верить журналу выездов, была отправлена по названному Михой адресу. Миха в ответ не стал рассказывать о своей внезапной находке в виде фельдшерицы Тонечки, но, подтверждая для себя то, что уже знал, все же уточнил:

— То есть, машина на аварию ездила одна?

— Если верить записям, да. А оснований им не верить лично у меня нет.

— И это значит, что никакой толпы тяжелых раненых не было и в помине.

— Нет, конечно! Или ты, Мих, забыл вечный совет профессора Преображенского и начитался «советских» газет перед едой?

— Бес попутал.

— Найми экзорциста, — рассмеялся Стас. — Или к шаману сходи. Хочешь? По блату пристрою. У меня есть один… пациент. Попляшет вокруг тебя с бубнами…

— Я сам знаешь каким мастером по части плясок с бубнами стал? О-о-о! Куда там шаманам… Слушан, Стас, а куда Ильзу Эргле по скорой после аварии доставили? В какую больничку?

— М-м-м… Погоди… А вот… — Стас назвал номер и улицу, и Миха кивнул с некоторым даже удовлетворением — это оказалась его собственная родимая больница, в которой он и трудился по сию пору.

Ну хоть это хорошо! Можно будет самому перетрясти архив или загнать в него Тоню, чтобы начатое ей же расследование продвинуть чуть дальше: в стационаре Ильзе ведь точно сделали все необходимые анализы. А это уже не экспресс-тест на месте происшествия, это уже серьезно и точно. Что там, интересно, у нее в крови и прочих биологических жидкостях обнаружилось?

— Ты там заснул, что ли, Быстро?

— Устал просто. Что-то жизнь какая-то пошла…

— Найми экзорциста, сходи к шаману, а лучше просто выпей с друзьями!

Миха устыдился, признав, что что-то давно не виделся ни с кем из тех, с кем начинал на Скорой, поклялся это дело исправить. Стас на это ответил кратким «так и запишем», а потом простился.

Миха же впал в задумчивость, похлопывая себя телефоном по вытянутым дудочкой губам. Вот детальки, мелочи, ерунда, а картина то ими вырисовывается вполне четкая: Ильза действительно была в состоянии алкогольного опьянения, под средствами, но при этом никого на той остановке не сбивала, хоть и абсолютно, до слез и тяжелых угрызений совести, уверена в обратном. И выходит так, что ее целенаправленно и наверняка с вполне четкими целями обманули! А раз сделали это в одном, могло ведь быть не все так гладко и в другом.

Как же хотелось ей об этом сказать, но телефон Ильзы теперь не просто не отвечал, а вовсе оказался вне зоны действия сети. Стало тревожно: что там с ней могло случиться? С другой стороны, Миха ж реально полез в личное, похозяйничал в чужой переписке. Вдруг для Ильзы, как человека в недавнем прошлом весьма и ярко публичного, наверняка преследуемого сначала фанатами, а потом хейтерами, это момент принципиальный? Если так, то вот вам и ответ, почему ее телефон теперь для Михи постоянно или молчит, или вне зоны доступа.

Может ли такое считаться поводом для того, чтобы добрые советы и перестать рыться в том, за что вполне может прилететь?

«Не дождетесь!» — решил для себя Миха, в миллионный, кажется, раз припоминая старика Бляхера и старый еврейский анекдот, который как раз так и заканчивался. В ответ на явно не сильно искренние вопросы соседей и родственников: «Как самочувствие?» герой того самого анекдота так неизменно и отвечал: «Не дождетесь!»

Тэкс…

Следующий звонок казался очевидным — Княжич. Но часы убедили, что для разговора такого рода время слишком позднее, и Миха постановил перенести его на завтра. Пора было двигать домой. Отчаянно зевнув, он повернул ключ в замке зажигания и неторопливо и, как всегда, аккуратно вырулил с парковки у «Агрегата».

В квартире было тихо и темно, но зато пахло как-то иначе — не так, как до появления здесь Ильзы. Миха разделся, почистил зубы, улегся в кровать и с наслаждением уткнул нос в подушку. Здесь тот самый запах — легкий аромат не цветочных, а каких-то фантазийных духов — был еще сильнее. Миха втянул его в себя, потерся о подушку щекой, решительно закрыл глаза и… задумался.

Все! Все без исключения знакомые и даже не сильно знакомые с темой люди не сговариваясь, хором говорили одно: не лезь! Но Миха все равно полез. И продолжал делать это даже после того, как узнал главное: чуда не произошло и именно Ильза была за рулем той дорогой спортивной тачки, которая не вписалась в поворот и влетела на полном ходу на тротуар, а потом врезалась в автобусную остановку. Да, толпы условных сироток, старушек и беременных женщин, страдания которых кто-то, не пожалев средств и времени, уже повесил Ильзе на совесть, там не было, но ведь кто-то от ее действий реально мог и на тот свет отправиться…

Меняло ли это хоть что-то для некоего Михи Быстро? Он перевернулся на другой бок и решил: нет. Понятно, что хотелось вправить Ильзе мозги, объяснить очевидное: что садиться за руль пьяной — преступно… А после обнять, прижать к себе и утешить.

Тут еще и вспомнились ее мокрые от слез щеки и все, что произошло между ним и Ильзой ранее, в постели, в ванной и на диване. Мххх! И ведь не понять, какое удовольствие счесть большим: чисто физическое, телесное, или по-настоящему яркий восторг приносили эмоции? То, что творилось и сейчас у Михи на сердце и в душе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ильза…

Прав был старик Бляхер, когда уверял: когда все всерьез, когда один конкретный человек становится самым важным в жизни, все остальное не так и важно. Пока живы, все можно исправить, переосмыслить и понять. Было бы желание и время…

Кстати, о нем! Часы на разбуженном телефоне показывали, что полночь осталась давно позади… Но Миха все равно не удержался и, найдя Ильзу в телеге, написал ей: «Моя постель пахнет тобой. Люблю тебя».