Солги ей - Ли Мелинда

Брат бывал рассеянным и забывчивым, когда работал. Поэтому Бри отправила ему еще и текстовое сообщение, такого же содержания.

– Я не могу решить, как лучше! – снова подскочила Кайла; лицо девочки исказила гримаса мучительного размышления.

Бри усмехнулась: «Лучше так!» Поиск верного решения отвлечет Кайлу от мыслей о праздновании грядущего Рождества без мамы или – что еще хуже – о годовщине гибели Эрин, которая тоже стремительно приближалась.

– Поезжайте, тетя Бри, – запер дверцу на задвижку Люк. – Я справлюсь.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – еще не переставший расти Люк был уже на несколько дюймов выше тетки; Бри положила руку на его плечо: – Мне бы очень хотелось остаться и побыть с вами, ребятки.

– Вы делаете важную работу, тетя Бри. – сказал Люк. – Пообщаемся позже.

– Спасибо за поддержку и помощь, – глаза Бри увлажнились. И почему это случалось так часто? Даже когда она испытывала гордость за детей или ощущала себя счастливой.

– Так и должно быть в семье, верно?

– Верно, – согласилась Бри, хотя и чувствовала себя так, словно все еще училась азам семейных отношений. Прежде она относилась к понятию семьи гораздо легкомысленней.

Глава пятнадцатая

По дороге в Скарлетт-Фоллз Мэтт долго наблюдал за пейзажем, мелькавшим за пассажирским окном. Он, наконец, осознал свою чудовищную ошибку:

– Не могу поверить в то, что я купил коня.

– Я тоже, – ухмыльнулась сидевшая за рулем Бри. – Да еще такого огромного…

Почувствовав, что его все сильней обуревает беспокойство, Мэтт поспешил его побороть.

– Не тревожься так, – покосилась на друга Бри. – Рана на ноге першерона, наверняка, заживет. А что может случиться в худшем случае? Конь останется хромым, а ты горделивым владельцем собаки массой в две тысячи футов? Ты же любишь все большое.

– Да уж, – рассмеялся Мэтт. – Все так.

– Ты спас коня, потому что он тронул тебя за живое. Ты купил его не ради участия в соревнованиях по конкуру.

– Ты права, – Мэтт подавил сожаление о сделанной покупке.

Конь не был новой машиной, которую он приобрел не по надобности, а поддавшись спонтанному порыву. Это было живое, дышащее существо, нуждавшееся в безопасном месте проживания и заботливом уходе, которые Мэтт готов был обеспечить независимо от его пригодности для верховой езды.

GPS-навигатор оповестил их о прибытии; Бри свернула в кондоминиум Моники Линфилд.

Мэтт оглядел ряды роскошных, дорогих автомобилей. Маленький городок соседствовал с Грейс-Холлоу. И хотя в Скарлетт-Фоллз имелся свой отдел полиции, он – как часть округа Рэндольф – тоже входил в зону юрисдикции шерифа Таггерт.

Бри указала на компактный люксовый кроссовер:

– Это ее «Ауди Q5».

– Белый…, – подметил Мэтт.

Свободные парковочные места были обозначены цифрами, явно соответствовавшими номерам многоквартирных домов. Бри припарковалась в ряду с надписью «Гостевая автостоянка». Они с Мэттом вышли из машины и прошли мимо почтового кластера. Жилые дома, стоявшие буквой «П», обрамляли прямоугольный, ровно постриженный зеленый газон.

Поднявшись на крыльцо, Мэтт постучал в дверь Моники Линфилд. Бри предусмотрительно встала с другой стороны. Последствия недавней стрельбы все еще были свежи в ее памяти.

Дверь открылась, и на них – моргнув длинными, пушистыми ресницами – уставилась высокая и стройная брюнетка. Фотография Моники Линфилд на водительском удостоверении не передавала всей ее красоты. Мэтт считал Бри самой красивой женщиной в мире. Но он не мог не признать, что эта модель с длинными, блестящими волосами и худощавым кукольным личиком была действительно великолепным (даже претенциозно прекрасным!) творением природы. Мелкие нюансы ее длинноногой, идеально пропорциональной фигуры драпировали черные штаны для йоги и тонкий белый свитер. Моника была потрясающе красивой, но было в ней также что-то… слишком возвышенное? Нет, слишком позёрское. Ее поза казалась неестественной, искусственной, такой же ненатуральной, как и ярко-красная помада на губах и чересчур густая и плотная завеса накладных ресниц.

Осмотрев их униформу, Моника озабоченно сдвинула брови:

– Чем могу быть вам полезной?

– Я шериф Таггерт, а это…, – Бри показала глазами на Мэтта: – Флинн, следователь по уголовным делам.

– Мэм, – кивнул Мэтт.

Бри снова перевела взгляд на молодую женщину:

– Вы Моника Линфилд?

Глаза той расширились, все тело напряглось в тревоге:

– Да. А в чем дело?

Полиция редко появляется на чьем-то пороге с хорошими новостями.

Бри не заставила Монику ждать:

– Вы знакомы со Спенсером Лафоржем?

Линфилд кивнула, ее плечи выгнулись вперед.

И Бри продолжила:

– Нам хотелось бы задать вам несколько вопросов о нем.

Глаза женщины засверкали капельками влаги, словно она приготовилась расплакаться. Но плакать Моника передумала и только моргнула. Она явно не сохла по Спенсеру. Обхватив себя за талию руками, молодая женщина поинтересовалась:

– Почему?

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Мэтт повернул голову. За ними наблюдала соседка, застывшая у почтовых ящиков. Встретившись с Мэттом глазами, пожилая женщина быстро отвела взгляд, сунула ключ в узкую щелку, открыла ящик и извлекла из него содержимое. Мэтт снова повернулся лицом к Линфилд.

А Бри заколебалась. Ей не хотелось сообщать Монике о смерти Спенсера с порога.

– Мы можем войти? – мягким, дружелюбным голосом спросил Мэтт.

– Да, – с явной неохотой позволила Моника.

Распахнув шире дверь, она посторонилась, пропуская в квартиру незваных гостей.

Переступив порог, Бри и Мэтт прошли в стильную, современную гостиную. До странности идеальная, она больше походила на продуманно организованную и оформленную студию для фотосессии. Моника закрыла дверь:

– Садитесь, пожалуйста, – пересекла она комнату плавной, скользящей поступью, как будто продефилировала по подиуму, а не по бледно-серому полу. Остановившись перед белым кожаным диваном, Моника изящно изогнула длинные ноги, опустилась на мягкую подушку, положила себе на колени декоративную подушечку и обняла ее.

Бри присела рядом с ней. Мэтт опустился в элегантное кресло на подозрительно тонких ножках. Но те непостижимым образом выдержали его вес – как будто были сделаны из титана.

– Вы смотрели новостные репортажи, мэм? – сцепила руки на коленях Бри.

– Нет, – помотала головой Моника. – У меня вчера была фотосессия в купальных костюмах. Она заняла целый день. Ветровая машина постоянно ломалась. А когда у них получалось ее починить, она работала только на максимальной скорости и то недолго. Режиссер орал как невменяемый. Я думала, его хватит удар. Такой кошмар творился в студии! – Моника прикоснулась к виску, как будто от неприятных воспоминаний у нее резко разболелась голова. – Я вернулась домой поздно. Сразу же легла в постель и проспала до утра. Завтра снова предстоит работать, мне необходимо отдохнуть.

– Спенсер Лафорж вчера вечером умер, – сказала Бри.

Ее слова прозвучали, скорее, как уведомление о смерти, нежели вопрос к свидетелю.

– Спенсер мертв? – за те несколько секунд, пока Моника осознавала новость, удивление на ее лице сменилось замешательством.

А потом она все же дала слезам волю.

Мэтт молча взял с приставного столика пачку бумажных носовых платков и подал молодой женщине.

Взяв ее в руки, Моника всхлипнула.

– Спасибо, – с трудом выдавила она срывающимся голосом.

– Мы сожалеем о вашей утрате, – произнес Мэтт.

Моника встречалась со Спенсером всего несколько раз, но известие о его смерти расстроило женщину. И все же… в реакции Линфилд было нечто такое, что вынуждало усомниться в ее полной и абсолютной искренности. Слезы текли по щекам женщины, но лицо оставалось до странности бесстрастным; на нем не отображалось никаких чувств. Быть может, Моника являлась не только моделью, но и хорошей актрисой, и лишь разыгрывала потрясение? Что-то в ней было не так. Обычно Мэтт лучше считывал человеческие эмоции.