Сибирский вояж - Джад Александр

А я продолжил:

— Лучше стыдно, чем никогда. Не оправдываю дома терпимости, равно как и публичные. Но ведь если по любви или обоюдному желанию, без нажима и насилия? Это же совсем другое, когда не за деньги, а по зову сердца, пусть даже и на короткое время, на несколько прекрасных и удивительных мгновений.

— Поняла. Вы согласны! — Даша прижалась ко мне. — Вы не переживайте. Никаких последствий для вас. Это будет только мой ребёнок. Никаких претензий. Хотите, расписку дам…

Что тут скажешь? Всё смешалось: ребёнок только её, никаких последствий и претензий, расписка… А я как бы тут вовсе ни при чём? Да уж… Незавидная, хотя, признаться, приятная роль здесь отводилась мне.

Ну и как тут было оттолкнуть? К тому же её стремление совсем не противоречило моему собственному желанию…

Я молча наклонился и поцеловал её в губы — к чему слова?

— Пойдём домой, — впервые обратившись на «ты», Даша потянула меня из парка. — Я так счастлива…

— А родители? — мне всё ещё было как-то не по себе.

— Они на даче.

Вот пойми этих женщин. Только что родители были правильными, то есть, мыслили по-старинке. А теперь их уже нет дома, а она счастлива…

— Счастье — это свойство характера, — пытаясь осознать случившееся, медлил я с окончательным решением. — У одних в характере всё время ждать этого самого счастья. У других — непрерывно искать. У третьих — повсюду находить.

«Что делаю? — размышлял, следуя за ней. — Наверняка потом буду об этом жалеть. С другой стороны… Это будет и мой ребёнок. Сын или дочь. Дети… У меня никогда не было своих детей. А хотелось бы… Всё! — не в состоянии больше сопротивляться, решил я. — Будь что будет. Раскаяться никогда не поздно, вот согрешить можно и не успеть…»

— Мы назовём нашего малыша Сашей, — сказал. — Александра или Александр.

— Как скажешь…

Даша остановилась. Обняла. Пристально взглянула мне в глаза, словно пыталась найти в них что-то скрытое или тайное. Провела пальчиками по моим волосам, бровям, щекам.

В вышине ничего не понимающий месяц, наклонив худенький растущий серп, с удивлением смотрел на нас. Птицы в растерянности притихли в листве. Даже травинки застыли в недоумении, а жучки-паучки замерли в своих расщелинах и норках, напряжённо прислушиваясь к нашему разговору. Ну как им всем понять этих непонятных людей?

Даша встала на цыпочки. Осторожно, словно боясь поранить, прижалась к моим губам.

Прежде чем продолжить путь, мы довольно долго стояли, держа друг друга в объятиях, и всё пытались осознать происходящее, знакомясь и привыкая…

Плохо, когда не с кем посоветоваться. Да что там посоветоваться? Иногда надо просто высказаться, выплеснуть из души наболевшее, волнующее и сокровенное. Хорошо, когда есть человек, которому можно доверить всё, зная, что не высмеет и не обидит.

Михаил был таким. Буквально через пару недель после моего вояжа к Даше он заскочил ко мне. Помня о моей жадности ко всяким приключениям и неординарным неожиданностям, он принёс мне кое-какую информацию для очередной книги.

Мы пили чай и беспредметно болтали. Михаил видел, мне есть о чём рассказать, но вопросов не задавал. И я не выдержал, поведал ему свою историю…

— Тут можно долго рассуждать, правильно ли поступила Даша, — сказал Михаил. — Стоит ли влюбляться в известных людей, и любовь ли это вообще?

— Вот и мне непонятно, — согласился я. — Ведь чаще всего это придуманный образ, навеянный творческой стороной жизни. Мне под сорок, ей чуть меньше тридцати… Неужели у неё это последний шанс?

— Знаешь, Арсений, правильней будет принять всё, как есть, как случилось. У любви много загадок, и твой случай еще одно подтверждение этому. Главное, это дает стимул к жизни… Да и саму жизнь. Короче, да здравствует любовь!

— Миш, меня всегда удивляло: вот решила женщина родить для себя… Тут, скорее всего, нет любви с её стороны, а чисто деловой подход: найти достойного мужчину для продолжения рода.

— Сейчас многое поменялось в головах людей, — Михаил глотнул уже остывший чай. — Сместились моральные ценности и представления о силе мужчины и слабости женщины. Женщины становятся сильными, материально обеспеченными, и им бывает трудно найти достойного мужчину. Боятся мужики таких женщин. И что ей остается? Родить себе ребенка, чтобы не быть одинокой. А какой мужчина откажется от небольшой интрижки? Цели совпали. Судить тебя за это, думаю, никто не решится.

— Возможно, — кивнул я. — Судить бессмысленно, да и зачем? Нынешние реалии таковы, что это уже чуть ли не норма… А раз не можем исправить, то стоит всё принять.

— Честно скажу, понравилась мне твоя Дарья, — усмехнулся Михаил. — Такая смелая в словах и поступках. Она готова взять на себя всё абсолютно, отводя дорогому ей человеку исключительно возможность удовольствия. Молодец, девчонка!

— Скажешь тоже, исключительно возможность удовольствия… — неуютно мне стало от этих его слов. — Зацепила она меня. Вспоминаю нашу встречу. Её губы, руки, глаза… Даша очень волевой и целенаправленный человек. Мне с ней хорошо, а за неё страшно. Какая-то бессмыслица получается…

— Кто может сказать, в кого и когда нужно влюбляться? — усмехнулся Михаил. — А ты, паря, по-моему, попал… К тому же любят не потом} что, а вопреки.

— Может, просто два одиночества нашли друг друга? — мне захотелось разобраться в своих ощущениях. — Это так важно, когда оно, одиночество, уходит…

— Может, и так, — сказал Михаил. — Но если даже и нет, то пусть хоть только одно одиночество исчезнет. А вот выбор, думаю, сейчас за тобой… Открой вот эту папочку, — Михаил кивнул на принесённые материалы. — Это прям к месту.

Достав несколько сшитых листков, на первом прочитал: «Утро начинается с рассвета».

— Читай, читай! — подбодрил Михаил.

Но сделать это прямо сейчас не удалось. Раздалась призывная трель домофона…

ГЛАВА 2

Утро начинается с рассвета

То, чего хочется,

всегда кажется необходимым.

Зинаида ворвалась к нам словно ураган. Опустила на пол туго набитые провизией пакеты, скинула куртку и прямиком направилась в кухню. Всегда так с ней… То не дозовёшься, а то…

Она вихрем прошлась по пустым кастрюлям, сиротливым полкам холодильника, произвела мгновенную ревизию в шкафчиках, скептически глянула на стол, оценила нашу скупую мужскую трапезу и, подбоченясь, произнесла:

— Так, мальчики, что это вы тут подкрашенной водой балуетесь? — взамен приветствия бросилась она в наступление. — Чай хорош после, а не вместо!

И вот что странно, мир от этих её незатейливых слов словно преобразился: в квартиру впорхнули уют, домашнее тепло, какая-то стабильность и основательность, что ли…

— Зин, мы ж чай пьём, разговоры говорим… — попытался я прояснить ситуацию.

— Знаю ваши разговоры, вам их не переговорить. Время к обеду, а они воду хлыщут.

На самом деле мужик магазинные пельмени сварил — и сыт. Другой вариант: бутерброд с колбасой или сыром к чаю — чем не еда? А иногда картошки наварил и с селёдочкой или консервами рыбными… Красота! Но когда всё это приготовит женщина… Даже вкус у пищи становится совсем иной. А уж ежели с фантазией подойдёт к этому делу, тут уж никакой мужик не устоит.

— Зинаида, — подключился Михаил. — Как ты свою фирменную картошку готовишь?

— Это намёк? — вытащив из закромов, Зинаида уже чистила над раковиной картошку, морковку и репчатый лук.

— Какой намёк? — притворно возмутился Михаил. — Ты, вижу, сегодня именно этим деликатесом нас порадуешь.

— Угадал. Арсений это блюдо очень любит. А мне нетрудно…

— Послушай, как ты вообще сообразила сделать всё именно так? — не унимался Михаил. — Вроде бы ничего особенного, а вкус, на удивление, замечательный получился.

— Всё было до боли просто, — Зинаида достала сковородку и принялась нарезать и складывать в неё очищенные и помытые овощи. — Было это так. У Арсения закончилась картошка, ну я и купила в ближайшем овощном магазине около килограмма. Сварила, а она оказалась водянистая и невкусная. Наш писатель — гурман, так что ел тогда, видимо, с чувством глубокого отвращения. Какой женщине это приятно?