– Я здесь, дедушка, – отозвалась внучка поэта, – но я ничего не слышала.
– А помните свои стихи из той школьной тетради? – спросил Гончаров, чтобы сгладить неловкость.
– Помню, если хотите, могу прочитать какой-нибудь. – Поэт задумался и произнес:
Шила мышь мышонку шубку.
К ней пришила крылья в шутку.
Папа – мастер с давних пор —
К шубке прикрепил мотор.
И мышонок, хоть и мал,
Взял и в Африку слетал.
– Здорово! – высказал свое мнение Игорь.
– Дедушка, когда я была маленькой, читал мне и это, и другие свои детские стихи, – сказала Лиза. – Но больше всего мне нравилось про петуха.
Лишь вечерний свет потух,
В космос улетел петух.
Стартовал петух с забора
И сказал: «Вернусь не скоро».
Но вернулся на рассвете.
Все спросили: «Как там, Петя?
Как живут там, наверху?»
Ничего он не ответил.
Закричал: «Ку-ка-ре-ку!!!»
– У меня все хорошо с личной жизнью! – проорала вдруг поэтесса, перекрикивая поклонниц. – У меня личной жизни даже больше, чем вы можете себе представить. Но почему вы все об одном и том же спрашиваете? Может, у вас самих чего-то не хватает в жизни?
Женщины притихли, обиженные.
Гончаров обратился к поэту:
– У меня к вам один вопрос, который меня терзает с того момента, как я услышал вашу фамилию. Был такой молодой, очень перспективный футболист – Константин Лапников. Это ваш родственник?
Поэт задумался, а потом признался:
– Костя – мой родной сын.
– Как у него со здоровьем?
– Все замечательно, только хромает немного. Работает детским тренером. Он счастливо женат на своей бывшей однокласснице, и я уже трижды дедушка. Старший внук занимался футболом, но бросил. Зато теперь он неплохой боксер – кандидат в сборную страны. А двое младших пацанов в Москве, в футбольной академии, и на них возлагают определенные надежды. А еще…
Он не договорил, потому что к ним подошел вице-губернатор Марфин. Он покосился на Гончарова и наклонился к поэту, словно тот был не слабовидящим, а слабослышащим.
– Простите, что отрываю от разговора, – произнес Марфин, – но меня мучает одна догадка. Когда я был студентом, то подрабатывал, продавая книги у метро. Все расхватывали детективы, но однажды мне вручили для реализации пару пачек тоненькой книжки со стихами. Она называлась «Японский городовой». Так там были вроде как японские стихи, уж не помню какие там… танка или хокку, но написал их наш русский поэт. Уж не вы ли? У меня было две пачки, в каждой не менее шестидесяти книжек. Так я обе пачки за день продал. Только себе одну книжечку оставил. Так это вы, значит, тот самый Лапников?
– Я, – признался старичок, – только там были не хокку, а хайку, но их путают даже специалисты. Хотя это и не хайку, а белиберда разная. А вы, как выясняется, разбираетесь в стихах. Часто читаете?
Вице-губернатор кивнул, но тут же признался:
– Вообще не читаю, не до этого сейчас. Но те стихи помню…
Кончилось саке.
Спит усталая нимфа.
Мудрый самурай
Смотрит на Фудзияму…
– Надо же, – удивился поэт, – я и сам их забыл уже! Просто писал эти хайку, чтобы повеселить сына, у которого был трудный период в жизни… А он потом издал книжку за свой счет.
– А я еще помню, – обрадовался вице-губернатор и произнес, стараясь придать лицу возвышенное выражение:
Скорбит природа.
Девушку из Киото
Унес ураган.
Васей назвали его.
Марфин засмеялся.
– Этот стих мне больше всего нравился, – признался вице-губернатор, – ведь я тоже Вася. Я бы всю книжку наизусть выучил, но у меня кто-то ее украл. Я же тогда в общаге жил. Поставишь на кухне варить макароны, уйдешь к себе за солью, возвращаешься – а кастрюлька пуста: макароны еще свариться не успели, а какая-то гадина их слопала… Совсем как в ваших стихах:
Грустит самурай:
Нет в карманах ни иены —
Гейша стащила.
Сакура буйно цветет.
Марфин засмеялся и объяснил:
– У нас там все воровали: я же учился в Академии государственной службы. Потом один из наших – он на пару курсов старше меня был – работал на Дальнем Востоке, там хотели мост построить: деньги огромные выделили. Короче, денег нет, и моста тоже.
Марфин рассмеялся еще громче. И тут же к нему подошла жена, взяла под руку и покосилась на Гончарова, в котором узнала наглеца, мешавшего ей наслаждаться стихами Колпаковой.
– Закончилось все наконец, – вздохнула Ирина Ивановна. – Варенька очень устала, да и нам пора ехать. – Она обернулась и посмотрела на своего кумира: – Ах, какой замечательный вечер все-таки. Я получила большое удовлетворение.
Взяла мужа под руку и вдруг заметила слепого поэта:
– Мне все сегодняшние поэты понравилась. Но Варя – это что-то!
Тут же подскочила жена Ничушкина.
– А где мой муж? – спросила она, оглядываясь по сторонам в попытках увидеть мужа.
– Был в бильярдной, – ответил Гончаров.
– Так я туда заглянула: там только Сорин, и никого больше. Там ведь еще один выход… Вероники тоже нет. Уж могла бы нас проводить.
Глава пятнадцатая
Гости прощались с хозяевами на автомобильной площадке, рассаживались по своим «Роллс-Ройсам», «Бентли» и «Майбахам». Вероника стояла возле мужа в накинутой на плечи горностаевой горжетке, но все равно ежилась и вообще выглядела очень усталой. Дамы чмокали друг друга, и каждая из них благодарила хозяйку за «волнительный» вечер. Наконец площадка почти опустела, на ней остался лишь хозяйский «Бентли», который должен был отвезти в отель Варвару Колпакову, «Мерседес-пульман» Ничушкина и белый «Ренджровер», возле которого стояли Гончаров и Лена. Сорины подошли к ним. Вероника заглянула в салон и увидела сидящего на заднем диване старенького поэта.
– Спасибо вам, – обратилась она к нему, – вы пишете замечательные стихи. Мы так рады, что пригласили именно вас. Муж в полном восторге.
– Не думаю, что все ему понравилось: он мне в карты проиграл, – ответил старичок и приветливо улыбнулся закрывающей его глаза темноте.
– Как тебе вечер? – обратилась Вероника к Лене, собираясь поцеловать ее и проститься.
– Очень понравился. Огромное спасибо.
– Теперь такие творческие встречи у нас станут регулярными…
Евгений Аркадьевич тоже заглянул в окно и помахал рукой поэту, который в любом случае не мог этого видеть. После чего шагнул в сторону и хотел попрощаться с Гончаровым.
Но Игорь не стал пожимать протянутую ему руку, а, придержав хозяина за локоть, спросил:
– Где мы можем поговорить?
– Давайте как-нибудь в другой раз, – попытался уйти от разговора Сорин, – я очень устал сегодня. И мы вроде сегодня уже о многом поговорили.
– Я устал сегодня не меньше вашего, потому что вытерпеть выступления двух молодых графоманов выше моих сил. Но за Лапникова спасибо. Получил удовольствие, и не только я, но и вице-губернатор, который, как мне казалось, не появится вовсе, а он, как оказалось, все-таки пришел – немного опоздал, правда, но аплодировал, стоя у дверей. Как выяснилось, он с давних пор является поклонником творчества Лапникова.
