Татуировка - Милкова Елена "Перехвальская Елена Всеволодовна"

— Вот вы и постарайтесь их сузить…

— Увидеть его хотя бы издалека, одним глазком. Что за таинственная персона!

ПЕРЕПИСКА В СЕТИ

А в это время «таинственная персона», на которую мечтал взглянуть один из руководителей фирмы «Эгида +», сидел за ноутбуком в однокомнатной квартире длинного двенадцатиэтажного дома. Этот спальный район Петербурга когда-то назывался поселком Веселый. Его застроили в два последних десятилетия существования СССР, окрестив улицы в честь революционных моряков — Крыленко, Дыбенко и комиссар-вумэн, красавицы Коллонтай. На поперечную улицу имен не хватило, и тогда, не терзаясь фантазией, ее, словно братскую могилу, назвали просто — проспектом Большевиков. В начале девяностых годов городская комиссия по переименованиям под руководством будущего вице-премьера Валентины Матвиенко много потрудилась над картой центральных районов и так изнемогла, что про поселок Веселый как бы забыла, предоставив потомкам возможность наслаждаться идеологическими названиями.

Длинный дом, где находился человек, о котором разговаривали Сергей Петрович Плещеев и Осаф Александрович Дубинин, фасадом тоже выходил на проспект Большевиков. Мало того, он стоял почти напротив станции метро с точно таким же именем. Квартира была записана на фамилию, которая не значилась в компьютерах Интерпола. Там имелись Другие имена. В не слишком длинной, но и не такой уж короткой жизни, особенно если ее мерить не временем, а насыщенностью событиями, этого человека звали по-разному: Антоном, Константином, Федором, Алексеем, а также Рустамом, Равилем, Фархадом, Шато, Ароном, бывали у него документы и на иные имена. Когда-то он пересекал границы как Фридрих Вайсгерц, Пьер Дегейтер, Джордж Петерсон. Каждое из этих имен было однажды внесено в компьютеры Интерпола и потому отработано.

По виду он никак не был похож на того самого легендарного «Дорогого друга», о котором ходили легенды в сети. «Дорогой друг» исполнял самые, казалось бы, невозможные заказы, причем не только частных лиц, но и правительств. Из-за этого в виртуальном мире время от времени возникала большая сумятица. Когда, например, правительство Колумбии сообщало, что заочно награждает его орденом Большого золотого креста и дает статус почетного гражданина города Картахена, а правительство какого-нибудь «Тамбу-Ламбу» так же заочно приговаривало его к смерти.

Он был неуловим для всех спецслужб, хотя ходили и противоположные слухи — о том, что он является законспирированным агентом не просто спецслужбы какой-то одной страны, а всей Большой восьмерки великих держав и общается напрямую лично с их президентами. Правда, в Интернете гуляли и сведения стороннего свойства — они начисто отрицали само существование этого человека и утверждали, что кое-кто, например журналисты и писатели, с целью дезинформации создают некий типаж, чтобы валить преступные подвиги различных людей на одного вымышленного ими персонажа.

Об этом иногда думали и те, что были доверенными лицами «Дорогого друга». Основное время суток они проводили в виртуальном мире, и знать о существовании друг друга им было не положено. Как ни странно, зачастую это были молодые инвалиды, прикованные к компьютеру с детства. В результате все они давно превратились в великолепных хакеров. По своему дому и квартире они передвигались с трудом и уверенней чувствовали себя в коляске. Но Всемирная паутина давала им ощущение могущества. А знание ее тайн, необходимое клиентам, их кормило.

Послание от одного из таких юношей, очередного доверенного лица, и высветилось на экране «Дорогого друга».

Выкрасть человека, которого охраняли профессионалы, было непросто. Гораздо легче было оборвать его жизнь. Но согласованная сумма это учитывала, так же как и высочайшую квалификацию исполнителя. Поэтому ответ «Дорогого друга» состоял из нескольких слов:

ГОСТЬ В ГАРЕМЕ

— Мы подготовили для вас несколько типов детей, сеньор Гамзаев. Если желаете, я приглашу шеф-дизайнера. — Владелец, он же генеральный директор этого интимного предприятия, был пятидесятипятилетним высоким поджарым немцем. В отличие от большинства сотрудников, ходивших в шортах, . он был в элегантном белом костюме. Ирония ситуации заключалась в том, что его собеседник из Чечни, с которым господин Норман беседовал прежде только по телефону, был одет в точно такой же костюм. Хотя слава и гордость Карибского побережья — маэстро Кавальо уверял, что никогда не повторяет свои модели. С другой стороны, костюм от Кавальо, пусть даже копия — надежней любой рекомендации.

Странный чеченец приехал без переводчика и говорил по-немецки с ярко выраженным славянским акцентом. Альфред Норман был сыном генерала вермахта, который сумел в мае сорок пятого года по чужим документам перебраться из лежавшей в дымящихся руинах Германии сначала в Аргентину, а потом обосновался здесь, в Колумбии. Немецкий был для Альфреда родным, но столь же родными стали для него испанский и английский. Однако выходец с Кавказских гор предпочел немецкий.

Норман включил монитор компьютера, и через минуту на экране появился первый младенец.

— Это, как вы видите, явный афроамериканец. Точнее, американка, девочка.

— Славная девчушка, — отметил господин Гамзаев.

— Это — китаяночка.

— Тоже неплохо, но мне она не понадобится.

— Тогда две девочки европейского типа. — И Норман снова нажал на клавишу. — Это — общий тип, скорее, северо-германский, а это — славянский.

Детям, которых они рассматривали, было от роду не больше месяца. Все они были сфотографированы голенькими в момент сна, и на лице у каждой прочитывалась тихая блаженная радость.

— Хорошая работа, — похвалил Гамзаев.

— Через десять дней любая из них может быть у вас.

— Отлично. В таком случае я заказываю одиннадцать экземпляров европейских младенцев. А через неделю еще одну партию. И так каждую неделю. Надеюсь, их качество будет не хуже?

— Господин Гамзаев, чтобы вы убедились в качестве нашей продукции, я приготовил для вас короткую экскурсию. Не пугайтесь, это займет немного времени. Да и ходить далеко не надо.

Норман подошел к стене и нажал на одну из деревянных панелей, которыми был отделан весь кабинет. Через несколько секунд часть стены стала плавно отъезжать. Сначала назад, потом вправо.

— Прошу. — И хозяин приглашающе указал рукой на обнаружившееся соседнее помещение.

Гость сделал шаг туда и на мгновение растерянно замер. В небольшом зале находились десятка полтора молодых обнаженных женщин. Некоторые из них полулежали на диванах, другие сидели в креслах, молчаливо общаясь друг с другом, двое вели беседу стоя.

— Да, скажу я вам, этот великолепный гарем производит шоковое впечатление! — произнес оправившийся от неожиданности гость.

— Пощупайте, какая у них славная кожа, — предложил Норман. — Потрогайте, не опасайтесь, они ничего не чувствуют. Но зато — примут любую позу по вашему желанию. — И Норман, подойдя к одной из стоящих женщин, посадил ее в свободное кресло. — С ними можно делать очень многое. Они абсолютно как живые люди. Я бы сказал, все, что нужно большинству мужчин для любви, у них лучше, чем у живых людей. А ведь среди наших клиентов чаще встречаются весьма опытные, утонченные… Но наши девочки устраивают даже их.

— Да, это совсем не то, что «резиновую Зину купили в магазине». — Гамзаеву пришлось перевести эти стихи прозой.

— С ними можно мыться в душе. А после коитуса желательно вымыть в ванне или в бассейне. Подсыхают они быстро. Как видите, их кожа по структуре, эластичности и внешнему виду абсолютно соответствует человеческой, я бы сказал: она лучше человеческой. Мы даем нашим моделям гарантию на десять тысяч ударов плеткой.