Глава шестая
Сара пришла на матч за несколько минут до начала. Джона тут же кинулся к ней обниматься. А потом схватил за руку и потащил к Майлсу:
– Посмотри, пап, кого я привел! Мисс Эндрюс!
– Что бы я без тебя делал, чемпион? – Майлс взглянул на Сару. – Привет! Как дела?
– Замечательно, – ответила она. – Хотя, признаться, обычно я по субботам так рано не встаю.
Майлс отвел взгляд.
– Джона, смотри, тренер уже пришел.
Джона умчался.
– Хотите кофе? – предложил Майлс Саре. – У меня с собой термос.
– Нет, спасибо. Я выпила чаю.
– Травяного?
– Я предпочитаю «Эрл грей».
– И тост с вареньем?
– Нет. Я по утрам ем овсянку. Почему вы спрашиваете?
– Так, из любопытства, – пожал плечами Майлс.
Прозвучал свисток, команды вышли на поле.
– Можно задать вам один вопрос? – сказал Майлс. – Правда, немного странный.
– Я к вашим вопросам уже почти привыкла.
– Вы после душа заматываете голову полотенцем?
– Простите? – изумилась она.
– Ну, когда голову вымоете, вы ее полотенцем заматываете или сразу волосы феном сушите?
– Обычно полотенцем заматываю, – усмехнулась она.
– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул Майлс.
– А вы не хотите сократить потребление кофеина?
– Ни за что!
– Очень вам советую.
– Я это уже много раз слышал, – сказал Майлс и отхлебнул кофе.
Несмотря на все старания Джоны, его команда проиграла, что его, впрочем, нисколько не расстроило. Они с его лучшим другом Марком подбежали к Майлсу.
– Вы оба играли отлично, – заверил мальчиков Майлс.
Они рассеянно его поблагодарили, и Джона потянул отца за свитер:
– Марк предложил мне переночевать у него.
– Моя мама согласна, – добавил Марк.
Майлс не знал, что ответить. Куда спокойнее, когда Джона дома – без него так одиноко.
– Ну, ладно. Если хочешь – иди к Марку.
– Спасибо, пап! – обрадовался Джона. – Ты лучше всех!
– Спасибо, мистер Райан, – сказал Марк. – Джона, пошли! Скажем маме, что тебе разрешили.
И они, счастливые, умчались. Майлс обернулся к Саре:
– А мы с ним договаривались взять в прокате какой-нибудь хороший фильм.
– Да, наверное, это очень обидно – когда тебя вот так вот легко забывают.
Майлс засмеялся. Она с каждой минутой нравилась ему все больше.
– Ну, раз я теперь совершенно свободен…
Она вскинула брови:
– Собираетесь снова спросить меня про вентилятор?
Он усмехнулся. Похоже, этого она ему не забудет никогда.
– Если у вас нет других планов…
– Хотите, я приглашу вас на ужин?
– Чай и овсянка?
– Попали в самую точку. И обещаю замотать голову полотенцем.
Майлс снова засмеялся. Господи, чем он заслужил такое счастье?
В октябре Майлс с Сарой встречались еще несколько раз помимо тех дней, когда Майлс виделся с ней после занятий Джоны. Они часами разговаривали, гуляли, держась за руки, и, хотя любовью еще не занимались, в их общении присутствовал недвусмысленный подтекст.
За несколько дней до Хэллоуина Майлс предложил Саре вместе пойти на гуляние привидений. У Марка был день рождения, и Джона шел ночевать к нему.
– А что это такое? – спросила Сара.
– Все ходят по старинным домам и слушают истории про привидения.
– Это в провинции так празднуют Хэллоуин?
– А можно просто посидеть у меня на крыльце. Будем жевать табак и играть на банджо.
– Пожалуй, первое, – рассмеялась она.
– Так я и думал. Я зайду за тобой в семь, договорились?
– Буду ждать с замиранием сердца. А потом ужин у меня?
– Прекрасная идея. Только, знаешь, если ты все время будешь кормить меня домашними ужинами, я избалуюсь.
– Ничего страшного, – подмигнула она. – В избалованных есть своя прелесть.
Вечером, выйдя из дома Сары, они влились в толпу людей, наряженных в костюмы позапрошлого века – женщины были в пышных юбках, мужчины надели черные брюки с высокими сапогами и широкополые шляпы.
– Ты здесь всю жизнь прожил? – спросила Сара.
– За вычетом учебы в университете.
– Ну и как тебе здесь нравилось?
– Знаешь, в провинциальных городках есть свое очарование. Все кажется таким надежным. Помню, когда мне было лет шесть-семь, я отправлялся с друзьями на рыбалку или в лес, до самого ужина. А иногда мы ставили палатку и ночевали на берегу реки. И мои родители совершенно не волновались. Здесь для мальчишек рай, и я счастлив, что Джона растет так же.
– Ты отпустишь Джону на реку с ночевкой?
– Ни за что. Даже в нашем Нью-Берне все изменилось.
Люди гуляли, подходили то к одному крыльцу, то к другому.
– Можно задать тебе один вопрос? – сказал Майлс.
– Это зависит от того, какой вопрос.
– Что за человек твой бывший муж? Ты о нем никогда не рассказывала.
– Его зовут Майкл Кинг. Мы познакомились, когда он окончил магистратуру. Брак продлился три года. Он богат, образован, хорош собой.
– Ну, теперь понятно, почему он тебе не нравится.
– Первые года два мы были счастливы. Во всяком случае, я. У нас была чудесная квартира, мы все свободное время проводили вместе, и мне казалось, я его хорошо знаю. Но выяснилось, что я ошибалась. Под конец мы почти не разговаривали, только ругались… и брак у нас не получился.
– И когда ты решила, что все кончено?
– Когда он принес бумаги на развод.
– Ты этого не ожидала?
– Нет.
– Я сразу понял, что он мне не понравится. – А еще Майлс понял, что она не все ему рассказала.
– Может, поэтому мы с тобой и поладили, – усмехнулась она. – У нас вкусы одинаковые.
– Расходимся разве что во взглядах на провинциальную жизнь.
– Я не говорила, что мне здесь не нравится.
– Но вообще эта жизнь не по тебе, да? Ты здесь долго задерживаться не собираешься, так?
– Смотря как сложится.
– Что сложится?
Она улыбнулась:
– Может, у меня появятся веские причины здесь остаться.
Майлс с Сарой побродили еще пару часов. Наконец народ стал расходиться по домам.
– Нам надо зайти в одно место, – сказал Майлс.
Он взял Сару за руку. Вскоре они оказались около старого двухэтажного дома. На крыльце горела дюжина свечей, в кресле-качалке сидела пожилая дама. Майлс и Сара устроились на ступеньках.
– Добрый вечер, мисс Харкинс, – сказал Майлс. – Ну как, много у вас сегодня побывало народу?
– Как обычно, – ответила мисс Харкинс. Ее хриплый голос выдавал заядлую курильщицу. – Сам знаешь, как это бывает. – Она пристально взглянула на Майлса: – Ну что, пришли послушать историю про Харриса и Кэтрин Прессер?
– Я подумал, ей бы хорошо ее услышать, – серьезно кивнул Майлс.
В глазах мисс Харкинс мелькнул задорный огонек. Майлс обнял Сару за плечи, и ей стало легко и покойно.
Рассказывать мисс Харкинс начала шепотом:
– Харрис Прессер родился в восемьсот сорок третьем году, родители его держали небольшую свечную лавку в центре Нью-Берна. Кэтрин Порди исполнилось семнадцать, и она, как и Харрис, была в семье единственным ребенком. Ее родители владели гостиницей и лесопилкой, и семья считалась самой богатой в городе. В шестьдесят втором году в город вошли войска северян, но Харрис с Кэтрин все равно встречались летними вечерами и гуляли по берегу Ньюс. Но когда об этом прознали родители Кэтрин, они пришли в ярость и запретили дочери встречаться с Харрисом – они сочли, что отпрыск небогатого семейства Прессер недостоин их дочери. И тогда молодые люди придумали вот что. Когда родители Кэтрин засыпали, она выставляла на подоконник зажженную свечу, и Харрис выскальзывал из дому, забирался на старый дуб, что рос в аккурат под окном Кэтрин, и помогал девушке спуститься. Так они встречались чуть ли не каждый день, и любовь их становилась все сильнее.
Мисс Харкинс прищурилась, в голосе появились зловещие нотки:
