Из ледяного плена - Мартова Людмила

Цена «маленького» бриллианта в десять карат на рынке начиналась от трех миллионов рублей, и это за не очень качественные камни по чистоте и прозрачности. Зубов поискал предложения на бирже. Цена имевшихся в наличии бриллиантов в десять карат колебалась от четырнадцати до шестнадцати тысяч долларов, то есть в среднем составляла пятнадцать миллионов рублей. По сравнению с ценой на Малевича очень скромно.

Зато цена бриллианта в сорок шесть карат вполне «тянула» на пятнадцать-двадцать миллионов долларов, то есть от полутора до двух миллиардов рублей. Природный изумруд же вообще нельзя точно оценить, потому что его размер в объявлении Волков не указал. Странный набор для продажи, если честно.

До конца рабочего дня Зубов ломал голову, как при разговоре с Волковым перейти от Малевича к камням? По легенде, его же интересовала именно картина. Да и Дорошин просил выяснить именно о ней. Никакие бриллианты с изумрудами его не интересовали. Зато сыщицкий азарт Зубова в гораздо большей степени подогревался именно вторым объявлением. Он и сам не понимал почему. В конце концов, в бриллиантах и изумрудах он разбирался так же слабо, как и в живописи. Никак не разбирался, если быть точным.

О результатах своих изысканий Зубов сообщил Дорошину скупо и четко, уточнив, идти ли ему на назначенную встречу. Для себя он решил, что пойдет в любом случае, потому что любопытные объявления, данные господином Волковым, будоражили его, не давали покоя, царапали изнутри. Но Дорошин идею с визитом принял благосклонно и даже с благодарностью, подробно проинструктировав Алексея, как себя вести во время осмотра картины и что спрашивать.

До назначенного времени оставалось четыре часа, когда в кабинете появился Костя Мазаев. Выглядел он уставшим, но довольным.

– Раздобыл что-нибудь? – проницательно спросил у него Зубов.

– И да и нет. В близлежащих домах никто нашего потерпевшего не опознал. Я заглянул в управляющую компанию, на всякий случай, некоторых своих жильцов они же знают, особенно таких…

Костя замялся, подбирая нужное слово.

– Неблагонадежных, – кивнул Зубов. – Наш повешенный выглядит как человек, у которого вполне себе могут быть долги по квартплате.

– Вот и я так решил. Но нет, в УК он не на карандаше, как говорится.

– Но ты все-таки что-то нашел. Иначе бы не сиял как медный пятак.

– Нашел, – торжествующе улыбнулся Костя. – Я дождался, пока у младших школьников уроки закончатся. Рассудил, что их родители забирать со всей округи придут. Ну и бабушки с дедушками. А родителей же сейчас внутрь школы не пускают, они на улице ждут, вот я и подошел за пятнадцать минут до конца последнего урока.

Зубов подался вперед, чувствуя, что начинается самое интересное.

– И?

– И одна из бабушек, которая внука ждала, сказала, что видела похожего мужчину, приходящего в их дом. Но не живущего в нем, а именно приходящего. Видимо, в гости. Но достаточно часто.

– И какой же это дом? – Зубов улыбнулся, потому что смотреть на довольного результатами своей работы Костю без улыбки невозможно.

Услышав знакомый адрес в переулке Бойцова, Зубов даже не удивился. Почему-то он с самого утра был готов к такому повороту событий. Тот зудящий интерес, который вызвало у него поручение Дорошина, не мог быть случайным. Это работала интуиция, качество, хорошо знакомое каждому сыщику. Если он настоящий сыщик, конечно.

– В общем, сейчас доложусь Нелюдимову, чтобы тот лишнее не орал, и можно идти с обходом в этот дом. Искать квартиру, в которую ходил потерпевший. Так и определим его личность.

– Ты погоди, – остудил пыл Мазаева Зубов. – То есть Никодимову доложиться, конечно, надо, а вот соваться в тот дом пока не следует. Давай сначала убедимся, что убиенный сам на ограде повесился. А то если выяснится, что ему помогли, то тот человек, к которому он регулярно наведывался в дом на Бойцова, из свидетеля может превратиться в подозреваемого. И тогда наша задача его не спугнуть.

– Так это ждать надо. – В голосе Кости прозвучало разочарование. – Судебно-медицинскую экспертизу назначают не раньше чем через двенадцать часов после смерти. А наш покойник, по словам Ниночки, отошел в мир иной в районе четырех часов утра. Так что двенадцать часов только-только истекли. Труп неопознанный, такие в работу берут в последнюю очередь. А в морге тоже люди трудятся, они домой хотят. Так что звонить экспертам стоит не раньше завтрашнего утра. Про официальный акт вскрытия я даже и не говорю.

– Костя, терпение – качество, полезное для сыщика. Так что ты его тренируй, – назидательно сказал Зубов. – Завтра так завтра. Но у меня для тебя есть хорошая новость. Я сегодня вечером иду в этот самый дом. Официально ничего выяснить не смогу, потому что иду туда «под прикрытием», что ли. Но покручусь и на окрестности посмотрю.

– А вы туда по этому делу идете? – В голосе Кости теперь звучала профессиональная ревность. – Вы тоже вышли на этот адрес в связи с нашим покойником? Как?

– Нет, я иду туда по совсем другому делу, – успокоил его Зубов. – Точнее, это вообще не дело. Просто старый приятель попросил об одолжении. Мне нужно там переговорить с одним человеком.

– А вдруг он нашего покойника знает?

– Вряд ли, – покачал головой Зубов. – Мой визави – в прошлом оперный певец и весьма небедный человек, владеющий ценными живописными полотнами. К нему такая голытьба ходить в гости не может.

– Ну, может – не может, это бабушка надвое сказала, – разумно возразил Костя. – У нашего оборванца откуда-то взялся «Макаллан» стоимостью в среднемесячную зарплату… И взять он его мог только у кого-то состоятельного. Оперный певец вполне подходит.

– Думаю, что этот певец – не единственный состоятельный человек в доме. Но я обещаю, что буду держать ухо востро. И если что-то выясню, сразу тебе позвоню. А пока иди к Никодимову. Кстати, ему о моем визите в дом на Бойцова говорить не обязательно. Это дело частное. Никодимову без надобности.

Ровно в девятнадцать часов Алексей Зубов стоял перед старинной, еще двухстворчатой дверью в нужную ему квартиру на четвертом этаже. Повторив в уме обговоренную с Дорошиным легенду, он нажал на кнопку звонка и прислушался к раздавшейся внутри мелодичной трели.

Затем послышались шаги, быстрые и какие-то легкие, что ли. По крайней мере, они вряд ли могли принадлежать шестидесятишестилетнему хозяину квартиры. Дверь распахнулась, и Зубов поздравил себя с тем, что не ошибся. На пороге стояло юное создание с небольшим колечком в носу и сотней косичек, собранных в высокий хвост на макушке. Девушка.

– Здравствуйте, – провозгласило создание, – вы к дяде Саве?

– Я к Савелию Игнатьевичу Волкову, – откашлявшись, сообщил Зубов. – Мы с ним договаривались о встрече.

– Да? – Девушка, казалось, удивилась. – Тогда проходите, пожалуйста. Дяди Савы нет дома. Но если вы говорите, что он назначил вам встречу, значит, он вот-вот придет. Дядя Сава ужасно пунктуальный.

Немного подумав, Зубов шагнул через порог. То, что хозяина квартиры нет дома, еще и лучше. Будет время немного осмотреться.

Прихожая оказалась длинным, уходящим вглубь квартиры коридором, не выглядевшим тесным благодаря высоким потолкам и светлым с тиснением обоям. Ремонт здесь был не совсем свежим, но сделанным относительно недавно, не больше пяти лет назад, и весьма дорогим.

На стенах Зубов увидел развешанные картины, а на тумбочке, отделявшей зону собственно прихожей от той части коридора, что вела в комнаты, стояла красивая и видно, что очень дорогая ваза. Да, господин Волков явно не бедствовал.

– Снимайте обувь и проходите, – скомандовала девица. – Вам куда удобнее? На кухню или в гостиную?

– А вам?

– Да мне без разницы. – Девица с колечком в носу независимо повела плечиком. – Если на кухню, то могу вам чаю предложить.

Вообще-то, Зубов предпочел бы оказаться в гостиной. Вдруг нужный ему Малевич висит там и можно будет осмотреть его в отсутствие хозяина.

– Я не хочу чаю, – сказал он. – А вы пейте на здоровье. Давайте я в гостиной подожду.