У фортуны женское лицо - Демьянова Валентина

– Успеем! Мы еще не все обговорили.

– Я же сказал! Никто тебя не тронет! Не веришь?

– Нет!

Павел Иванович начал терять терпение:

– Почему?!

– Зря вы приплели сюда «его». Говорили бы от себя – я бы еще поверила. Не на все сто, но процентов на пятьдесят. А так... Сами понимаете, не могу!

– Да почему?!

– Потому, что нет никакого знакомого! Он ваша выдумка! Фантом! Туман, за которым вы пытались спрятаться! Сознайтесь, ведь эти поиски вы сами затеяли!

Павел Иванович огорченно покачал головой:

– Догадалась-таки. Давно?

– Позднее, чем хотелось бы!

– Надо же, как не повезло, – хмыкнул Павел Иванович и с любопытством посмотрел на меня. – И на чем я прокололся?

– Весь список огласить?

– Хочешь сказать, проколов было несколько?

Я передернула плечами. Говорить не хотелось.

– Ну хоть один назови!

– В последнем разговоре, когда речь зашла о людях Армена, у вас вырвалось: «Обманул, гад!»

– И что?

– Я задумалась. Кто обманул? Армен? В чем? Вы с Арменом договорились искать клад вместе, а он вас обманул, послав сюда своих людей без вашего ведома? Бред! Если б вы даже были знакомы с Арменом, он был достаточно силен, чтобы ни с кем не кооперироваться, и слишком жаден, чтобы делиться. Значит, Армен ни при чем! Тогда кто? Кто-то, кто имел отношение к событиям в Ольговке, хорошо знал вас и имел причину с вами договариваться. И я вспомнила недавний разговор с одним ментом. Он сказал, Калинкина подозревали в причастности к ограблению одной престарелой актрисы. Вроде он был наводчиком, но доказать ничего не смогли. О краже я знала. Правда, кто был наводчиком, понятия не имела, но зато хорошо помнила, кто заказал ограбление. Вы! Ради старинных украшений! Улавливаете, куда клоню? – Павел Иванович промолчал. – Ладно, объясняю популярно! Калина разнюхал о кладе и рванул в Ольговку. Глянув на разруху, понял: тут в одиночку делать нечего. Нужны помощники, но кому довериться? И он позвонил вам! Человеку, которого давно знал. Он все честно обрисовал, умолчал только о том, что кроме него за кладом охотятся и другие. Но тут его можно понять! Он боялся вас спугнуть. Вы пообещали дать людей, а подослали убийц. Не захотели делиться! А главное, вы хотели, чтобы, кроме вас, о кладе никто даже не подозревал. И вы в это верили, пока не услышали от меня, что в усадьбе шарят люди Армена. Вот тогда вы не сдержались и в сердцах выпалили: «Обманул, гад!» Стоило додуматься до этого, как и остальное стало ясно.

– Что именно?

– Вы слишком хорошо были информированы об этом деле. Все знали! Даже о гибели Шенка. Кстати, кого вы к нему посылали? Его? – Я кивнула на рослого охранника, внешне напоминающего Димку.

Павел Иванович не ответил, а я и не рассчитывала.

– Все началось с писем доктора, да? Это ведь вы их купили?

– Любопытная ты, Анька, не в меру, – скорбно покачал головой мой бывший учитель. – Жаль, что так обернулось. Боялся я этого. Надеялся, что пронесет, но...

– Что делать собираетесь?

– Зачем спрашиваешь? Сама же все понимаешь. У такой вещи двух хозяев быть не может.

– Я на нее не претендую.

– Перестань, – страдальчески сморщился Павел Иванович. – Обладание таким уникумом – риск. Чем меньше людей посвящено в тайну, тем больше шансов уцелеть. А тебе я верить не могу. Ты меня один раз уже обманула. Помнишь, как ты увела у меня портрет Ватто? Поверь, мне жаль. Очень, но... прощай.

Я отстраненно следила за тем, как медленно поднимается дуло автомата. Сейчас прозвучит очередь, и все. Темнота.

– Ложись! – раздался из ближайших кустов яростный вопль.

Я рухнула лицом в землю, и почти одновременно с этим над головой засвистели пули.

Когда все стихло, я с трудом верила, что еще жива. К реальности меня вернул насмешливый Димкин окрик:

– Эй, ты еще долго собираешься там лежать?

Оторвав голову от травы, я первым делом посмотрела туда, где пару минут назад стоял Павел Иванович. Три тела убедили меня, что опасаться больше нечего.

– Это и был тот немощный старикан, о котором ты так пеклась? – поинтересовался Димка, выбираясь из кустов.

Я молча кивнула.

– Он правда был твоим учителем?

Я снова кивнула.

– Надо же, – озадаченно покрутил стриженой головой Дима. – Слушай, из вашего разговора я так понял, ты догадывалась, что за конец он тебе готовит. Чего ж ты на просеку приперлась? Могла сесть в машину – и поминай как звали. Чего на неприятности нарывалась?

– Знала, ты меня спасешь, – пробормотала я, поднимаясь на ноги.

– А если серьезно?

– Статуя – не картина и не кольцо. В чемодан не спрячешь и с ходу не продашь. Куда я с ней? Он бы меня в покое не оставил: слишком большие деньги стояли на кону. У него было больше возможностей со мной покончить, чем у меня бесследно исчезнуть. Да мне бы дня не прожить, а у меня мечта – умереть своей смертью! А если серьезно... Удрать с ней значило бы вас обмануть.

Димка окинул меня задумчивым взглядом и заявил:

– Пошли Наташку из ямы вытаскивать. Обревелась, поди, вся!

Наташа

Стараясь не шуметь, я оделась и выскользнула в сад. Солнце уже встало, но жара еще не наступила. От листвы тянуло сыростью, на цветах, пока не опаленных зноем, блестела роса. Я подняла голову к нереально синему небу и счастливо улыбнулась. Хорошо! Год прошел, как я уехала из Москвы, и, странно даже, я не скучала и не жалела. Скучать было некогда. Дом, выстроенный Димкой на месте дедовского, требовал заботы. Жалеть? О чем? Об одиночестве и слезах в подушку? О каждодневной, изматывающей душу тревоге? И это теперь, когда рядом со мной Димка и в довесок к нему толпа горластых родственников? Прошлое осталось позади, как дурной сон.

В глубине дома зазвонил телефон. Я замерла, робко надеясь, что показалось, но телефон трезвонил истошно, и я заспешила в дом. Пробегая мимо спальни, мимоходом глянула сквозь приоткрытую дверь на Димку. Он сладко спал, для надежности сунув голову под подушку, и никакой звон не в силах его разбудить. А я побежала дальше, уже догадываясь, кому так неймется. Чужой человек в такую рань беспокоить людей постесняется, значит, свои. Димкина родня разговоры по телефону не признавала. Если что надо, приходят лично. У меня же из близких только дед и брат. Дед сидел наверху, обдумывая очередную главу мемуаров. Выходит, Олег! Влетев в комнату, я схватила трубку и услышала раздраженный голос брата:

– Почему, когда ты нужна, до тебя не дозвониться?

– Ну что у тебя снова стряслось?

– Стряслось, но не только у меня! Ты стала теткой! Галка ночью родила! Сына!

– Сегодня? – мигом забыв о раздражении, всполошилась я. – Она же должна была только через неделю!

– Об этом ты у нее спросишь, а мне нужны деньги. Срочно! Сама понимаешь, тут пеленки, распашонки, а я пустой.

– Уже? – возмутилась я. – Да я тебе только выслала!

– Слушай! Ну почему ты такая мелочная? – не остался в долгу брат. – Выдашь три копейки и месяц нудишь.

– Какие копейки? Пятьсот долларов!

– Я и говорю, копейки! – отрезал Олег и швырнул трубку.

Ну что за человек? Даже о таком радостном событии толком сообщить не может! Настроение было испорчено, и, шаркая сандалиями, словно старуха, я побрела к выходу. И тут телефон ожил снова.

«Олег! – обрадовалась я, кидаясь к нему. – Одумался, стервец».

Однако звонил не Олег. Анна.

– Не разбудила?

– Нет.

– А чего грустная?

– С Олегом только что беседовала.

Говорить на больную тему сил не было. Чувствовала: стоит только начать – и разревусь. Анна, поняв мое состояние, поспешно перевела разговор:

– Я почему в такую рань трезвоню? У меня самолет через два часа. В Швейцарию улетаю. А тут новость!

– Да? – безразлично проронила я. – Какая?

– Фантастическая! Я пристроила нашу мраморную девушку! Год хозяина ей подбирала и таки нашла!

– За границу уйдет?