Повторение прошлого (СИ) - Терновский Юрий

— Никак…

— Я тут недавно одну занятную вещицу прочел одного известного америкоса, к несчастью для себя, уже покойного, что в одном человеке может одновременно уживаться несколько совершенно разных личностей, говорящих даже на разных языках. Сейчас она с тобой вся такая любимая и хорошая, а уже через час она может в одной руке держать твой член, а в другой, мой влюбленный друг, твои отрезанные яйца. Твое виденье, оскоплённый, где на этой картине маслом должен валяться кухонный резак?

— В горле у художника, чтобы гадости не рисовал.

— Истинные художники не рисуют, а пишут, да будет вам известно. И сразу же после этого кровавого злодейства наша раздвоенная героиня снова ласковая и любимая, ничего не помнящая из своего минутного прошлого. Снова другая… Как тебе такой расклад? У этого удивительного явления даже термин специальный есть…

— Бредятиной называется! — перебил его, поднимаясь, Погорел. — Она вообще в самолет лезть не хотела, какое, на хер, раздвоение!

— Хорошо вы там укушались, — заметил со знанием дела Иван. — Заносил на руках или уже волоком на борт тело затаскивал за ноги, чтоб только голова по ступенькам?

— Сам дурак и шутки дурацкие.

— У меня шутки дурацкие, — усмехнулся Иван, открывая еще одну бутылку пива, уже третью по счету, — а у тебя поступки. Ты не мог стереть свои пальчики с горлышка бутылки на помойке, ума не хватило? Теперь же на тебя еще и убийство бомжа повесят, добрый человек.

— Я его не убивал?

— Ты же даже не помнишь, как на той помойке оказался и что ты в этот свой промежуток временного беспамятства творил, смею предположить, ты тоже не помнишь. Вот я делаю вывод, что бомжа того ты мог спокойно прикончить в своем беспамятстве и сразу же об этом забыть. Друг, а что, если это не Кира раздвоилась, а ты?

— А в морду?

— Аргумент достойный, поэтому примем условно за истину, что вы нормальные люди, не страдающие шизофреническими отклонениями, и переходим к следующему вопросу: ты сто процентов уверен, что твоя подруга сошла с борта, а не спятила?

У Погорела заиграли желваки на скулах, еле уже сдерживаясь, чтобы не пустить в ход кулаки. А Иван будто этого и не заметил, продолжая измываться дальше:

— Мстит за тот розыгрыш, переклинило бабу. У многих и из-за меньшего крыша съезжает, сам же рассказывал, что по башке бедняжку так шарахнуло, что пол лица застопорило. Не лицо, а маска без эмоций…

— Не неси чушь, все у нее в порядке с головой, ты бы лучше своей занялся, делать такие предположения.

— Проехали, — остановил его жестом Иван, — моей головы касаться не будем, она в ваших стремных делишках уж точно не замешана. Кто видел, что она сошла с самолета?

— Стюардесса видела, — произнес тихо Погорел, — говорю же, похожая на твою, если бы не веснушки и новая рыжая причеха!

— Не ори, — попросил Иван, — не глухой. Стюардессы все похожи, когда каждый день почти по краю, поневоле станешь одинаковой. Свидетеля можно и купить. Кира сунула ей в лапу, вот та и увидела, а не сунула бы, то ничего бы и не увидала. Любое действие имеет свою цену. И если это так, — тут же предположил он, — то ей для чего-то это было нужно, чтобы ты узнал, что она никуда не улетела. И я даже знаю для чего, чтобы ты сегодня увидел ее в метро. Вот! За это надо выпить и поехать попарится в баньку.

— Одной сунула в лапу денег, другому подарила книжку, — произнес многозначительно Погорел.

— Ты это о чем? — не понял его друг.

— Да о том боевичке со стертой обложкой, что валялся у тебя под столом.

— У меня много чего валяется, — Иван явно не понимал, к чему клонит приятель.

— Да, но только не это. Нечто похожее я уже держал недавно в руках и даже немного успел полистать в самолете. Автора не помню, но начало книжной истории почти один в один совпадает и с началом моего отпуска.

Иван встал из-за стола и молча вышел, через некоторое время вернулся и все так же молча уселся за стол. Налил себе еще пива, отхлебнул.

— Под столом ничего нет, дружище, — произнес спокойно Иван, — никакой такой книжки.

— Со стертой обложкой…

— И без обложки тоже, — он с подозрением посмотрел на своего товарища. — Уж не приснилось ли тебе это? Нервный стресс и все такое прочее, не каждый день дорогие тачки угоняют.

— Я сам ее только что читал, — возмутился Погорел.

— В самолете.

— Здесь!

— Так покажи мне ее, если читал, где она? — повысил голос Иван, закуривая.

— Не ори! Ты же сам ее и выкинул, когда ходил в комнату.

— Какие еще предположения, солдатик?

Больше предположений не было. Если книги здесь нет, то уже никак не докажешь, что она здесь была. Может, и в самом деле приснилась? Когда вся жизнь на нервах, то еще и не такое привидится. Про деньги спрашивать тоже больше не стал, Иван дал понять конкретно, что никого финансировать не собирается. Несколько часов сна и холодный душ сделали свое дело. Иван выглядел сейчас таким бодрячком, как не выглядел в свои лучшие годы, когда вообще в рот спиртного не брал, то бишь в садике.

— Денег не дам, извини, — хмыкнул он, словно прочитал его мысли. — У моего банка лицензию отобрали. Сам на пороховой бочке сижу. Будем с твоими обидчиками разбираться другим способом, не хватало еще их финансировать.

— Была у собаки будка, — вздохнул Погорел.

— Ладно, — сказал Иван, поднимаясь, — не кисни, пойдем. Шлюшка точно ушла, за кровать не закатилась? Слушай, а может, это ее была книжка, вот она ее и прихватила?

— Может и так, — согласился Погорел, — надо было ее из рук не выпускать, тогда бы ты уже не отперся.

— Шлюшку? Вижу по харе, — провел он двумя пальцами по расцарапанному лицу бывалого воина, — что попытка завладеть чужой собственностью была не очень успешной.

— Книжку, кретин. Это я парик проверял на спецклей.

— Ты бы еще наждачкой по ее моське прошелся, чтобы веснушки стереть.

Погорел шутки не принял, и прошелся бы, если бы потребовалось. Что-то буркнул в ответ и сменил тему разговора, решив на всякий случай уточнить, кто хлопнул разбудившей его дверью, у него был кто-то еще? Иван с присущим ему юмором ответил, что это сквозняк ей поигрался, но только не входной, а межкомнатной. Заразу если не прикроешь, всегда хлопает.

— Может и так, — пожал плечами Погорел, — ей виднее. А я бы на твоем месте все же проверил бы свои вещички, как бы чего не пропало. Сквозняк сквозняком, как говорится, а осторожного Бог стережет.

— Да у меня всех и богатств в этой квартире, что один чемодан, — улыбнулся Иван, направляясь в спальню. — Ладно, открою тебе карты, что вышел перебор немного, так что расслабься. Есть у меня энзэ как раз на такой случай, если уж совсем припрет, что деваться будет некуда. Не дрейфь, в обиду тебя не дадим, но сначала попытаемся вывести твоих вымогателей на чистую воду, чтобы уже там и утопить.

И с этими словами он залез под кровать в спальне и извлек из затертый донельзя кейс из крокодиловой кожи с одним сломанным замком, приобретенный еще в далекие 80-е годы из-под прилавка, как тогда выражались, всего за 55 советских рубликов. Щелкнул открывающимся замком и довольно уставился на своего друга, любуюсь произведенным эффектом. Некоторое время тот молча созерцал чужое богатство и свое якобы спасение.

— Сколько здесь? — спросил он, всматриваясь в завернутые в пакет деньги.

— Почти лям зелени без нескольких тысяч, — Иван закрыл чемоданчик и небрежно отправил его снова под кровать. — Только варежку не разевай, дружище, ты их все равно не получишь. Это наша страховка, если у тебя с этими вымогателями что-то пойдет не так, понял.

— Не понял?

— Если мне придется выбирать между твоей смертью и своими деньгами, только в этом случае, понял?

— Чего не понять, — усмехнулся Погорел, — умру богатым.

— Ты умрешь бедняком, — рассмеялся Иван. — Я оплачу только похороны.

И ты так смело хранишь — целый миллион под кроватью?

— А где мне его хранить? — резонно заметил миллионер. — Банк с чужими миллионами у меня отобрали. Ну да ладно, грешен, отмывал чужие бабки. А сотни малых предприятий зачем по миру пускать? Сталина на этих врагов нету…