Бар на окраине (СИ) - Кроткова Изабелла

Я тихо зашла за поворот, откуда была видна сцена.

И увидела, как присаживаются за столик первые посетители.

Бар открылся.

ГЛАВА 59

Внезапно за спиной раздался тихий шелест.

Я застыла на месте.

Потом медленно повернула голову…

И увидела, как, мелькнув, исчезает за углом подол длинного струящегося черно-желтого платья.

Кто это?

И как эта женщина прошмыгнула мимо меня?.. Ведь, прежде чем исчезнуть за углом, она должна была пройти мне навстречу…

Я в смятении заглянула за угол, но увидела лишь тусклый коридор, дверь кабинета и лампочку над ней.

Неверными шагами подошла к кабинету и прислонила глаз к замочной скважине.

Статная женщина довольно высокого роста стояла перед столом директора ко мне спиной и резко жестикулировала.

До моих ушей донеслись обрывки ее речи, но слов разобрать было невозможно. Наконец, женщина обернулась.

Марианна!

Марианна, но какая!

Ни седины — каштановые волосы убраны в строгую высокую прическу, — ни мешков под глазами: наоборот, они сверкают, как алмазы! На белых, точно фарфоровых, щеках — нежный румянец. Почти до шеи спускаются серьги — длинные цепи с крупными опалами на концах. Вот из широкого шелкового рукава выскользнула изящная рука, зазвенев браслетами, и положила что-то на стол. Марианна двинулась к двери. Я ринулась под лестницу, в скрывающую темноту.

Дверь открылась, и из нее хлынула пустота и легкий ветер. Он коснулся моих колен, будто погладил их мягким языком, и унесся за поворот.

Без чьего-либо участия дверь захлопнулась, и я увидела, как ускользает за углом летящий шлейф желто-черного платья.

В ту же секунду бар содрогнулся от мощных аккордов на сцене — Лилька начала свою рождественскую программу.

Я миновала коридор и зашла в подсобку, из которой неудачно наблюдала за посетителем в шляпе.

Здесь нужно переодеться.

Я скинула растоптанные туфли на каблуке и начала натягивать бесшумные спортивные тапочки.

Душа внутри тела тряслась, как под током.

Одна из стен комнаты, в которой я находилась, граничила со стойкой, и очень хорошо был слышен голос певицы, выводивший лирическую рождественскую балладу. Я прислонилась к ней, чтобы было удобней обуваться. В кармане что-то легонько хрустнуло.

Мешочек с бабушкиным оберегом!

Пожалуй, уже пора его надевать.

Я сунула руку в карман и сжала мешочек в руках. Неожиданно центр комнаты осветился. Даже вечно темные, страшные углы, куда никогда не доходил свет, высветили свои кривые контуры.

Все еще держа мешочек в кармане, я потянула тесьму, расширяя его горлышко…

«…с каждой минутой эта вещь теряет силу…»

Я отдернула руку.

Нет, пожалуй, еще рано.

Чтобы не поддаться искушению, я бросила талисман в маленькую сумку, прикрепленную под халатом к поясу джинсов.

Каморка вновь потемнела; свет еле чадящей лампочки оборвался возле углов, оставив их спрятанными в беспросветной черноте.

В самом дальнем углу шевельнулась какая-то смутная тень…

Я распахнула дверь и вместе со шваброй и ведром очутилась в переходе.

И попала в объятия полной и теплой поварихи.

Она была в строгом костюме — длинная прямая юбка и пиджак. Вечного поварского колпака на Лидии Никитичне не было, а кучерявые волосы пахли каким-то пряным ароматом.

И она как будто тоже помолодела.

— Скоро начинаем, — шепнула она и резво, как будто ей было двадцать лет, побежала по лестнице в кухню.

«Ужас, — подумала я, напряженно проталкивая воздух внутрь себя, — я никогда его не узнаю. Как же можно его узнать?..»

Скоро начинаем…

За то время, пока я занималась имитацией уборки, духота усилилась.

Я краем глаза посмотрела в зал, и у меня даже сердце захолонуло — он был переполнен! Все столы были сдвинуты и набиты битком. Посетители, тесно прижавшись друг к другу, о чем-то оживленно разговаривали громкими, возбужденными голосами. Раздавался звон бокалов, дикий гогот и пьяные выкрики.

За одним из столов было несколько пустых мест.

«Для персонала», — догадалась я.

Для нас.

Из-за поворота с добродушной миной вышел Иван Ильич.

Увидев меня, он широко улыбнулся.

Как бы я хотела, чтобы эта улыбка оказалась искренней!..

Но этого быть не могло.

— Арина, ты умница, — произнес он, приобняв меня за талию. — И больше тереть ничего не нужно — все и так блестит. Немедленно снимай рабочую одежду — и за стол.

Отпустив меня, он прошел к пустому столу и занял одно из свободных мест. Наблюдая за ним, я увидела, как рядом присаживается дылда Таня в просторном балахоне.

Рядом с ней пока оставалось свободное место, но его может вот-вот занять Вовка — я увидела, как, вытерев руки, он облачается в нарядный черный костюм.

Я вперила прожигающий взор на пустой стул возле рослой официантки.

Место рядом с Таней должно остаться за мной.

— Давай я отнесу ведро, — вдруг раздался сзади скрипучий голос дворника. Я обернулась и увидела Прохора Яковлевича — все в том же простеньком свитере в полоску. Редкие волосы были расчесаны на ровный пробор. Заметив мой взгляд, дворник взял у меня из рук ведро и швабру и побрел за угол, проговорив с горечью:

— Если бы ты знала, какие у меня в молодости были кудри!..

В голове у меня в этот момент не осталось ни единого подозрения. Все шестеро, как и в самом начале, опять были на равных. Как будто с книжной полки, где в стройном порядке стояли шпаргалки, кто-то смел их нетвердой рукой, и все они, перепутавшись, рухнули на пол.

Мимо меня, зацепив бедром, важно прошла в зал повариха, и тут же из-за стойки вышел Вовка и тоже направился к столу. Как ни странно, оба они сели не туда, куда я предполагала.

Место возле Тани все еще оставалось свободным.

Прозвучал последний аккорд лирической песни, и я увидела, как напротив меня за стол, с неслыханной грацией подобрав подол, царственно садится Марианна.

Губы ее тронула улыбка, когда она заметила меня, стоящую на углу возле стойки.

— Арина, просим, просим!..

Из-за сцены появилась тонкая и стройная, как лань, Полина. Куда же она сядет?..

И она тоже обошла это место и села рядом с тетей Лидой.

Сейчас за столом нет только меня и исчезнувшего вместе с ведром Прохора.

И Лильки — но та уже кладет микрофон…

Марианна вновь заглянула мне в глаза.

— Иди сюда!.. — приказала она повелительным тоном.

И я, как завороженная, тронулась было с места, на призыв ее палящих глаз, но в этот момент из-за дальнего стола поднялся посетитель.

— Деточка, спой нам в заключение новогоднюю песню!

— У-у… — скривилась Лилька, спрыгивая со сцены.

— Только одну, напоследок, — вновь попросил клиент.

Я замедлила гипнотическое движение в объятия Марианны и медленно перевела взгляд на просящего.

И вздрогнула.

Это был он — тот, кто знал, кто из сидящих за столом является человеком.

Только вместо пиджака и свитера на нем было длинное темно-синее одеяние.

Певица, насупившись, посмотрела на Марианну.

— Спой, Лилечка, — мягко разрешила хозяйка.

— «Я спросил у ясеня», — назвал желаемую песню клиент.

И в этот момент он посмотрел на меня.

Сделавшую первый шаг к логову монстров.

— Я спросил у ясеня… — недовольно загундосила Лилиана Байкова, вернувшись на сцену.

Нет никаких сомнений — он смотрит на меня, прямо в мои глаза, сверлит их, буравит, а я все иду и иду, как на виселицу, в центр зала, где рядом с Таней приготовлено свободное место…

— Я спросил у тополя…

Ну что он смотрит?.. Заказал песню, и не слушает… Ясень, тополь…

Зачем вообще у ясеня и у тополя что-то спрашивать? Что может сказать дерево? Обычное дерево?..

…Что-то мне это напоминает…

Я остановилась у стула рядом с Таней и взялась за его спинку, чтобы отодвинуть в сторону и пройти внутрь.

И вдруг меня обожгло как огнем.