Три твои клятвы - Свонсон Питер

После этого разговора Эбигейл позволила себе расслабиться с этим новым, странным мужчиной. Несмотря на его успех и богатство, было в нем нечто детское и наивное. Как и она, Брюс любил фильмы ужасов, но не видел ничего из киноработ прошлого века, и Эбигейл познакомила его с шедеврами жанра ужасов 1970-х годов. Она показала ему уголки Нью-Йорка, которые он никогда не открыл бы для себя. Однажды они вместе отправились на выходные в Филадельфию, чтобы посетить ее любимый музей «Мюттер», место, известное своими экспозициями старинных медицинских инструментов и многочисленными черепами и скелетами. Как оказалось, у него тоже имелась склонность к жутким вещам или, по крайней мере, интерес. Ему действительно нравились многие старые фильмы, которые она ему показывала. А еще он признался, что, когда впервые увидел ее в той кофейне, помимо всего прочего, его привлекло к ней то, что она выглядела как женщина из другого времени.

– Во что я была одета? Я не могу вспомнить, – сказала Эбигейл.

И Брюс в мельчайших деталях рассказал ей, что на ней было черное платье с высоким белым воротником, а ее волосы были стянуты лентой в горошек. Эбигейл не стала говорит ему, что обычно она завязывала эту ленту, когда пару дней не мыла голову.

Что ее и впрямь тревожило, так это то, что ей нравилось быть с Брюсом лишь из-за его готовности знакомиться с чем-то новым. Вдруг со временем этого будет недостаточно? Но он тоже открыл для нее новые вещи. Дорогие рестораны. Любовь к коктейлям. Даже сводил ее в оперу – они сходили на постановку «Макбета», – и для Эбигейл это был поистине уникальный опыт приобщения к большому искусству.

Были у Брюса качества, которые она действительно полюбила. Несмотря на весь свой успех, он был ужасно ранимым. В некотором смысле он напоминал ей отца, вечно подвергавшего сомнению свою жизнь, вечно искавшего поддержку и одобрение. Было в нем нечто пассивное, отчего Эбигейл чувствовала себя сильнее в его присутствии. Она не знала, хорошо это или плохо, но такие отношения ее вполне устраивали.

В глубине души она знала: Брюс влюблен в нее сильнее, чем она в него. Но разве не так бывает с каждой парой? В любых отношениях всегда есть тот, кто любит чуть больше, чем другой. И разве не лучше быть тем, кто любит меньше?

Через год после того, как они начали встречаться, они обручились, кредиты на учебу были выплачены, и Брюс уже давил на Эбигейл, чтобы она позволила ему инвестировать в восстановление театра «Боксгроув».

– Ты потеряешь деньги, – сказала она ему.

– Тогда мне спишут налоги. В любом случае я в выигрыше.

– Я даже не знаю, захотят ли мои родители спасать «Боксгроув». Для них это был колоссальный труд. Вероятно, в конечном итоге это и разрушило их брак.

– Спроси их и выясни.

– Может, лучше сделать это после того, как мы поженимся?

Это было в июне, и они назначили дату свадьбы на начало октября.

– Я буду согласен с любым твоим желанием, – сказал ей Брюс. – Если ты хочешь нечто грандиозное, что ж, пусть так и будет. Если хочешь, чтобы мы поженились в мэрии, я не стану возражать. Но наш медовый месяц я хочу спланировать сам.

– Правда? – Эбигейл тут же представила себе грандиозный тур по Европе.

– У меня есть на примете одно место.

– Да?

– Но это все, что я тебе скажу.

– Тебе придется рассказать мне чуть больше. Например, какую одежду мне взять с собой.

– Справедливо. Но помимо этого – ничего.

– Я заинтригована.

– Это изменит твою жизнь, – сказал Брюс, и Эбигейл задалась вопросом, что именно это значит.

Она действительно не знала. Трудно было угадать, что его впечатлит. Она привела его в классическую нью-йоркскую закусочную, и та сразила его наповал. Как оказалось, Брюс ни разу еще не был в закусочной. До того, как разбогатеть, он сидел почти исключительно на корейской еде, которую покупал навынос и ел, пока дома за компом «кодил» программы, а после того, как разбогател, новые друзья познакомили его с элитными ресторанами. В результате Брюс перескочил через рестораны средней руки, дешевые забегаловки и годы скромных заработков. Что касается личных отношений, то он был одновременно невинным и опытным. У него когда-то была девушка, его любовь на первом курсе колледжа – его единственном курсе, как выяснилось, – но она разбила ему сердце, бросив его ради одного из его ранних деловых партнеров. Брюс предпочитал не распространяться о других отношениях, которые у него были с тех пор, и Эбигейл иногда подозревала, что, возможно, он с другими типами из Кремниевой долины ходил к проституткам. (После его первой большой продажи была поездка в Таиланд.) Но в постели он был консервативен, и хотя это было приятно, Эбигейл иногда скучала по сексу с Беном – обычно пьяным, неистовым, полным разговоров. Брюс постоянно смотрел ей в глаза, когда они занимались любовью, и иногда это ее напрягало, но уж таким он был. Он был искренним. И если цена, которую ей предстояло заплатить за жизнь с таким парнем, состояла в капельке сдержанности в постели, то Эбигейл была готова ее заплатить.

Девичник был его идеей. Свой мальчишник Брюс устраивал на Западном побережье – пригласил всех своих друзей на островок в заливе Пьюджет-Саунд. («Этим местом управляет Чип Рэмси. Ты познакомишься с ним – это легендарный чувак».) Прилагательное «легендарный» и словосочетание «изменит твою жизнь» были двумя любимыми выражениями Брюса – недостаток, который она списывала на слишком долгие годы, проведенные на Западном побережье. Эбигейл сказала ему, что в качестве девичника задумала просто провести ночь с подружками в Нью-Йорке, на что Брюс возразил, что им следует уехать на выходные, и, конечно, предложил взять на себя расходы. Она упомянула, что всегда хотела побывать в Северной Калифорнии, и спустя час он нашел в интернете идеальное место, Пайети-Хиллс, виноградник в испанском стиле, с собственным отелем и рестораном. Брюс забронировал и оплатил номера, хотя Эбигейл уговорила его снять на пятерых всего три номера.

– Мы можем поселиться по двое в номере, – сказала она.

Эбигейл была благодарна и одновременно отчасти раздражена тем, что Брюс так увлекся планированием. И была в равной степени раздражена, когда они приехали в Пайети-Хиллс и им сказали, что для них заказан специальный – из семи блюд – ужин в винном погребе, который уже оплачен. Это был щедрый жест и очень трогательный, но не совсем то, что она представляла себе для своего девичника. Эбигейл так и сказала своим подружкам во время ужина.

– Ну не знаю, Эб, – сказала Зои. – Это просто предел мечтаний.

– Наверное, я просто представляла, как все мы буяним в баре наверху…

– Мы можем сделать это после ужина, – сказала Пэм, сестра Зои. – Бар открыт допоздна.

– Ладно. Мне лучше. Просто иногда Брюс… скажем так: слишком внимателен.

– Да уж, полный отстой.

– Знаю, знаю. Я не жалуюсь.

После ужина все они пошли в бар, выпили еще несколько бутылок потрясающего вина и в конце концов высыпали на террасу, где пылал костер, а небо было полно звезд. Эбигейл, которая до этого валилась с ног от усталости, к полуночи обнаружила, что довольно пьяна, а сна, как говорится, ни в одном глазу. Затем время внезапно ускорилось, ее подружки одна за другой исчезли, огонь угасал, и на ней был свитер незнакомца…

Глава 5

– Честно говоря, – сказала Эбигейл, глядя на остаток вина на дне своего бокала, – мне немного жутко от того, как сильно тебя, похоже, волнует моя сексуальная жизнь.

Мужчина вскинул руки.

– Ладно, больше не буду. Наверное, я позволил себе лишнего. Просто я… мне кажется, ты немного колеблешься по поводу предстоящего брака, и, как тот, кто сам не особенно счастлив в браке, полагаю, я немного проецирую.

– Потому что, будучи холостяком, ты хотел спать с огромным количеством женщин.

– Я спал со многими женщинами. Думаю, моя проблема была в том, что до того, как я женился, у меня не было серьезных эмоциональных отношений с другим человеком. Думаю, это верно для нас обоих. Когда мы не смогли иметь детей, это отняло у нас слишком много душевных сил, и теперь все кажется просто безрадостным.