Когда заплачет розовый фламинго - Володарская Ольга Геннадьевна

– Елизавета Борисовна, с пункта охраны звонят, – услышала она голос Айгюль. Она прибежала на веранду, волоча за собой мусорный пакет. Он был легким, но объемным и содержал, скорее всего, коробки из-под пиццы, бургеров, пустые банки да обертки. Все это горничная выгребла из комнат братьев.

– Опять кто-то незваный явился?

– Журналисты с местного телевидения.

– Вели их не пускать.

– Ребята и не собирались. Хотели предупредить.

– Черт, а я думала выбраться в город, – тихо выругалась Лиза. Ей не хотелось попадаться на глаза телевизионщикам.

– А вы возьмите «Ленина». В нем вас никто не увидит.

– Не поняла?

– Борис Алексеевич так свой старый джип называл. Он с виду страшный, ржавый, царапанный. Корыто, а не машина. Но гоняет резво, грязи не боится, а главное, все окна в авто непроницаемо черные.

– Почему Ленин?

– Вообще, это машина давнего друга вашего отца, Леонида. Ее недоброжелатели закидали тухлыми яйцами и пробили покрышку. Леонид, побоявшись, что подожгут, попросил Бориса Алексеевича подержать ее у себя. Он отправил своему водителю, офицеру в отставке, сообщение: «Джип „Ленин“ загнать в гараж, помыть, поменять проколотое колесо!»

– Имя друга было написано без точек над «е»? – догадалась Лиза.

– Естественно. Поэтому когда Борис Алексеевич домой вернулся, то получил отчет: «Джип „Владимир Ильич Ленин“ в надлежащий вид приведен!» – Айгюль засмеялась. – Я тогда здесь еще не работала, но байка до сих пор ходит среди прислуги. А джип так и остался у Бориса Алексеевича, и для всех он «Ленин».

– Где он стоит, что я его не видела?

– Вместе с трактором.

– У нас и трактор есть?

– И гольф-кар. Эта техника в отдельном гараже. Я вас провожу к нему.

Через пять минут Лиза забиралась в салон старого джипа по имени Ленин. «Паджерик» с потертым салоном и дисковой магнитолой. Панель отделана деревом и украшена болванчиками. Но трясли они не головами, а причиндалами. Лиза попыталась их убрать, но где там! Клеем «Момент» фигурки приклеили, а вот салонное зеркало просто примотали скотчем.

Но, несмотря на все это, в водительском кресле Лиза чувствовала себя комфортно и уверенно. Она тронула автомобиль с места, и тот легко поддался.

– Хороший мальчик, – похвалила его Лиза. Стоящий ближе к рулю гном затряс кое-чем, соглашаясь с ней. Остальные подхватили. – А от вас, ребятки, я все равно избавлюсь.

Она выехала за ворота, всполошив телевизионщиков. Но те, увидев драндулет, снова сникли. Никто не подумал, что за рулем старой развалюхи сидит наследница огромного состояния. В тот момент Лиза решила, что теперь будет брать только «Ленина».

Глава 4

От него воняло тухлой рыбой, тиной и по́том. Марк, зная это, стянул с себя одежду и встал под шланг. Из него он обычно мыл лодку, причал, иногда своего пса Гектора, но сам принимал душ в рыбацком домике. Там и комфортно, и уединенно, на берегу же его кто-то может увидеть, а вода из шланга хлещет ледяная. И все же Марк ополоснулся ею, потому что больше не мог терпеть собственный смрад. Вместо мыла использовал универсальное средство для уборки. А полотенце ему заменила старая тельняшка, приготовленная на тряпки. Прикрыв ею срам, Марк потрусил к стоящему в двадцати метрах домику.

Попав в него, он сначала попил. И не воды, а кваса – ядреного, домашнего, – затем еще раз вымылся, уже по-хорошему, с гелем и шампунем. И все равно Марку чудился запах тухлятины. Чтобы отбить его, он достал из холодильника таежный бальзам и намазал им ноздри. Так лучше!

– Теперь можно и пожрать, – пробормотал Марк, распахнув старенький холодильник «Саратов».

Он был так голоден, что хотел не есть, а именно жрать. Схватив с полки упаковку с сосисками, Марк принялся разрывать ее.

С улицы донесся лай: это Гектор издали почувствовал хозяина и принялся выражать свою радость.

Своего четвероного друга Марк купил на трассе. Его продавали как немецкую овчарку. Щенок был похож на породистого, но документов не имел. И все же Марк его приобрел, потому что пожалел. Понимал, что, если не найдется покупатель, малыша выбросят, а то и камнем забьют. Когда Гектор подрос, стало ясно, что овчарки в его роду если и были, то давно. У пса не стояли уши, хвост завивался, ноги были недостаточно длинными, что еще хуже – один глаз почти не видел. Но все это не имело значения, потому что умнее, преданнее и благороднее собаки Марк не встречал. А у него каких питомцев только не было: те же овчарки, доги, хаски. Дворняги тоже для охраны дома применялись, крупные, брехливые, но трусоватые. Приобретал Марк и декоративных собак: пуделя, чихуа-хуа, йорка. Но это для дочки. Она обожала своих питомцев, однако те почему-то больше тянулись к ее отцу, и Марк иногда просыпался оттого, что в его шею утыкался мокрый нос одного из них.

Лай Гектора стал оглушительным, значит, пес добежал до домика. Если ему не открыть дверь, он начнет на нее бросаться и перепачкает грязными лапами. Марк впустил пса. Тот тут же обнял его и лизнул в шею. Он смог дотянуться, ведь у хозяина ноги тоже были коротковаты.

Когда Марк пошел служить в армию, ростом был сто семьдесят сантиметров. В ряду он стоял далеко не последним, но надеялся хотя бы немного вытянуться, чтоб продвинуться к серединке. Люди, как он слышал, растут до двадцати семи лет, а ему было всего девятнадцать. К тому же в его роду имелось много рослых, по маминой линии так все. И, как гласила семейная легенда, мужчины именно в армии превращались в великанов. Если ей верить, дед в 1943 году ушел на фронт чуть ли не карликом, а вернулся двухметровым исполином. Марк его в живых не застал, но на фотографиях видел, правда, высоченного, но непропорционального. Скорее всего, чем-то дедушка болел и хворь проявилась в тот период, когда он воевал, но она не помешала ему отслужить и стать первым парнем на деревне.

Марк же так и не вырос. Ни на сантиметр! Но его это не расстроило. Комплекс из-за роста появился, когда он встречался с девушкой, что была значительно его выше… И по росту, и по положению в обществе. Она говорила, что это не важно. Любят не за сантиметры и толщину кошелька, и Марк ей верил, но всегда лучше, когда вы наравне. А получалось, что он смотрел на любимую снизу вверх и в прямом, и в переносном смысле, отчего страдал. То были самые яркие его отношения, принесшие много радости и печали. Следующие привели его к браку, тихому, спокойному, стабильному. Жена, маленькая миленькая учительница начальных классов (теперь преподаватель химии), ни разу за двадцать лет их совместной жизни не заставила Марка усомниться в правильности его выбора. Он повел под венец лучшую женщину на свете. И она подарила ему смысл жизни – дочь Сонечку.

– Папа! – услышал он ее радостный голос и, отогнав Гектора, распростер объятия. Дочка нырнула в них и запричитала: – Мы так за тебя беспокоились, сутки на связь не выходил, лодку твою никто не видел, а тут еще гроза… – Она подняла свою мордашку, чтобы заглянуть Марку в глаза. – Что с тобой случилось, папочка? Только не ври мне, я тебя мигом раскушу!

Наивная дочурка считала, что умеет читать по лицу родителя. Марк ее не разубеждал в этом.

– Мотор сломался, пришлось на веслах до ближайшего поселка грести. Там лодку оставил, вот ее никто и не видел. – Ясно, что дочь и жена обзвонили всех знакомых рыбаков. – А гроза меня миновала, но под ливень я попал и телефон намочил. Поэтому не смог позвонить.

– Это тебя не оправдывает. – Соня стукнула его легонько кулаком в плечо. – С чужого бы позвонил. Или у всех на реке телефоны вымокли?

– Дочь, я ничьих номеров не помню. Ты же знаешь, что у меня с цифрами беда.

Соня продолжала хмуриться.

– Ты такая хорошенькая, когда сердишься, – умилился он и чмокнул ее в нос.

Дочь тут же заулыбалась и стала еще симпатичнее.

Марк слышал от многих родителей слова о том, что их чадо самое лучшее. И не спорил с ними. Пусть тешут себя иллюзиями, а он знает точно: лучше его Сонечки нет. Есть дети умные, есть талантливые, есть добрые, есть красивые, а в его дочке все эти качества сочетаются. Ангел, а не девочка. И учится на отлично, и поет как соловушка, и помогает всем бескорыстно. «Не перехвали!» – постоянно одергивала его жена. Но Марк только отмахивался. Нет у его дочки изъянов, и точка.