На один удар больше - Литвиновы Анна и Сергей

– В контексте твоего предыдущего покаяния в голову приходит единственная мысль… Ты этой железной леди на корабле ребеночка, что ли, сделал?

– Бинго!

– Как ее, кстати, звали?

– Только не смейся. Исидора.

Хохотать не стала, но хмыкнула.

– Значит, Исидора из Салехарда. Ну и ну. Я всегда думала, ты за безопасный секс.

– Естественно, мы принимали меры, это даже не обсуждалось. Но распечатывала средство защиты, м-м… она. Откуда я мог знать, какие у нее на самом деле планы?! Да и лет ей было явно за сорок!

– А зачем Исидоре понадобилось подтверждать отцовство? Да еще без твоего ведома? Насколько я знаю, все эти жвачки, волоски, обрезки ногтей никакой юридической силы не имеют.

– Она ни к чему меня официально не принуждала. Просто попросила помочь нашей дочери. И я не смог ей отказать.

Исидора всегда знала: замуж она не выйдет. Не ее это: сопереживать и поддерживать. Да и уверена была: добьется в жизни многого, с какой стати делить нажитое с партнером? Но даже если допустить: попадется бессребреник, согласный на жесткий брачный контракт, – сосуществовать на одной территории с мужчиной она все равно не сможет. С юности устраивала жизнь, как удобно исключительно ей, обставляла личное пространство под собственный вкус и даже малейших изменений не терпела. Личную уборщицу искала долго и платила той вдвое выше рынка – за то, что после клининга все вещи оставались строго на давно им отведенных местах.

Но в сорок лет Исидора решила: ей нужен ребенок. Вопрос с отцом из числа знакомых или тем паче коллег не рассматривала. Отправилась в Москву – в клинику искусственного оплодотворения. Ей вручили каталог доноров. Сто тридцать молодых мужчин. Безупречно здоровых. Образованных. Описания внешности – будто в завиральных брачных объявлениях: «натуральный блондин, глаза голубые, нос прямой». Актуальных фотографий не имелось – только детские. Ну, и всякие смешные «плюшки» – запись голоса, письмо от руки.

Исидора посмотрела на доктора своими холодными глазами:

– Как я могу быть уверена, что кандидат порядочен? Не жесток? Не подл?

– Мы проводим тщательное психологическое тестирование! С результатами можно ознакомиться!

Но Исидора – в те далекие времена, когда не работодатели за ней гонялись, а сама искала работу, – тоже проходила через многочисленные тесты и виртуозно научилась скрывать свою нелюдимость и категорическое нежелание работать в команде.

– Наши доноры – все успешные люди! Ни у кого не было ни малейших проблем с законом – мы отслеживаем их с ранней юности! – продолжал напирать доктор.

Еще один не слишком убедительный аргумент. Может, просто не попадались. Чем более ловок преступник – тем дольше он вне подозрений. А если у мужчины нет ни единого штрафа за превышение скорости – тоже плохо, скорее всего, хлюпик и трус.

Решила твердо: кот в мешке ей не нужен. Тогда и возникла идея: отправиться на другой конец земного шара. В круиз. Новые страны, новые лица. Возможно, на роль отца подойдет кто-то из команды – слабаки в море не ходят, дураки кораблями не управляют. Внешними данными Исидора не блистала, но не сомневалась: переспать с ней согласятся всегда.

Дениса приметила сразу. Одинок. Достаточно молод. Глаза печальные. Не беден – живет в хорошей каюте, одет дорого. Когда стали общаться, подметила новые штрихи. Умен. Авантюрен. Независим. Алкоголь – в меру. Да и что скрывать: просто понравился. Прояви он к ней чуть больше внимания – может, всем бы принципам изменила, завела первые в жизни отношения. Но мужчина честно признался – всего лишь хотел скрасить ей одинокий вечер.

Для контроля хорошо бы провести с ним ночь, другую, третью. Но Исидора всегда зрила в корень и после первой их постельной встречи поняла: дальше он начнет ее избегать. Поэтому предпочла уйти сама. Придумала мифические «дела» и покинула теплоход в Гваделупе.

Забеременеть в сорок лет, как считается, проблематично. Но она скрупулезно следила за здоровьем (самый ее главный капитал) и к зачатию готовилась: правильное питание, уместные пищевые добавки, витамины. Плюс всегда была фаталисткой: если судьбе угодно, чтобы ее ребенок был именно от этого мужчины, – все получится.

Через девять месяцев у нее родилась хорошенькая светловолосая девочка.

Многие в ее окружении видели в детях будущих наследников своих империй, но Исидора решила: лепить из дочки то, что хочется лично ей, не будет. Да, раннее развитие, иностранные языки и спорт для здоровья обязательны, но девочку ни к чему чрезмерно не принуждала. Хотя учительница музыки уверяла: у дочки большие способности. А на фигурном катании, где всегда огромный конкурс, тренеры сами уговаривали отдать в бесплатную группу. Но маленькая Лика хлопала огромными ресницами: «Мам. Ненавижу я эти гаммы. И на катке всегда мерзну».

Считается, что даже гения иногда надо прессануть, но Исидора настаивать не стала – забрала дочку и с музыки, и с фигурного катания.

В конце концов – классе в пятом – Лика решила, что будет биологом. Исидора не просто наняла дочери лучших преподавателей – всегда старалась, чтобы учеба шла в удовольствие. Не препятствовала, когда в доме появился террариум. Возила девочку в самые известные ботанические сады и природные парки. К счастью, блат в лучших вузах больше не нужен – достаточно высоких результатов ЕГЭ. Лика уверенно шла к ста баллам по всем предметам и к биофаку МГУ.

А в конце десятого класса вдруг заявила:

– Мам. Ты сейчас злиться будешь, но я передумала идти в биологи.

– Можно тогда в медицинский. Или на химии сосредоточиться.

– Нет, мам. Я поняла: у меня совсем другое предназначение. Хочу стать актрисой.

Исидора ничем не выдала, что сердце заколотилось, а дыхание перехватило. Сказала спокойно:

– Но в МГУ прекрасный студенческий театр. Ты можешь играть там. Заодно и поймешь: твое, не твое.

– Нет, мам. Я теперь точно знаю: биология – не мое. И актрисой я хочу стать не любительской, а профессиональной.

Исидора постаралась сохранить хладнокровие:

– Я уважаю твой выбор. Но готовиться в театральные вузы начинают не в десятом классе, а гораздо раньше. Ты можешь туда не попасть.

– Ничего. Многие не с первой попытки поступают. Буду добиваться.

Школьные учителя, предвкушавшие стобалльницу, пришли в ужас и чуть не в ногах валялись, просили Лику изменить решение. Но та была неумолима. Из профильных предметов сдавать она будет не биологию с химией, а только литературу. Ну и конечно, станет заниматься актерским мастерством.

Исидора снова приложила все силы – и нашла дочери лучших репетиторов. С литературой не прогадала, а вот актер – пусть все говорили, что талантливый педагог, – ей не нравился. Лика, конечно, опробовала на маме свою чтецкую программу, и Исидора все ждала: вот сейчас по спине побегут мурашки… на глазах выступят слезы… А этого никак не случалось. И видела она всего лишь очень красивую девушку. С хорошим голосом. С отличной памятью (из интереса сверялась с текстом – дочь ни разу не ошиблась). Но драматические жесты, все эти прижимания рук к груди и закрывания лица ладонью, никак ее не убеждали, что дочь действительно страдает, любит и неистовствует.

Исидора пыталась сама:

– Ну вот ты читаешь: «Я с вызовом ношу его кольцо, да, в вечности жена, не на бумаге» [5], – только выглядишь будто куколка, которой папик бриллиант подарил. А тут ведь совсем другое. Вызов. Отчаянье!

Дочь обижалась:

– Михал Михалыч (репетитор) считает – нормально все у меня!

Исидора поговорила с педагогом. Уверилась: тот не банально качает деньги. Считает искренне: у Лики отличные способности, практически талант. Так что в столичных театральных вузах у нее все шансы. Особенно если не претендовать на «золотую пятерку». А в институтах второго ряда, тем более на платных отделениях, ее с руками оторвут.

– Нет, – отрезала Исидора. – Если осваивать профессию – то только в лучшем вузе.