Стормберги - Марклунд Лиза

Викинг воспринял это как сигнал закончить поминки и поблагодарил всех за то, что они пришли.

В утомленном молчании они вместе с Алисой и детьми убрали пoсуду и навели порядок. Вытерли столы, помыли посуду. В воздухе ощущалось напряжение. По опыту Викинг знал, что смерть и похороны редко пробуждают в человеке хорошее.

– Что такое Мессауре? – спросила Юсефин, когда они выходили из помещения. – Где это? Где-то неподалеку?

– Его больше нет, – ответил Викинг. – Весь поселок снесен.

– Снесен? – удивилась Юсефин. – Но почему?

– Пруд на том месте остался, – сказал Маркус. – И площадь. Мы в детстве ездили туда с классом.

Алиса погасила свет, дверь захлопнулась. Они вышли на улицу. Стоял светлый летний вечер. Ветра с Северного Ледовитого океана задули сильнее, небо затянуло облаками. Викинг взглянул в сторону горы Стормбергет.

Однажды Карин взяла его с собой в Мессауре – в то время она ждала Свена. Должно быть, это было в 73-м или 74-м, ему было лет двенадцать – тринадцать. У него остались смутные воспоминания. Снега не было, но в тот день тоже дул сильный ветер. Тогда в некоторых домах еще жили люди, он видел светящиеся окна. Большинство магазинов на главной улице были заброшены, витрины заклеены бумагой. Многие дома уже увезли, улицы напоминали щербатый рот с выпавшими зубами… Он так и не понял, зачем мама привезла его туда. А потом, когда они стояли на узенькой улочке, ведущей в никуда, мама вдруг заплакала. Присев, обняла его, крепко прижала к себе и что-то шептала ему на ухо, а Викинг ответил, что он замерз, и они поехали домой.

– Когда-то в Мессауре проживало больше тысячи человек, – сказал он сейчас. – Почти все работали на строительстве гидроэлектростанции. Когда они ее закончили, то стали никому не нужны, и поселок тоже. Его закрыли, дома увезли. Они были построены на сваях, так что от них и следов не осталось. Людей перекидывали с места на место. Здесь всегда так поступали.

Их машины стояли рядом на служебной парковке рядом с участком. Маркус нес на руках маленькую Майю, Юсефин вела под руки смертельно уставшего Эллиота. Быстро обняв Викинга и Элин, она села на заднее сиденье машины Маркуса.

Элин и Шамари, приехавшие на похороны из Стокгольма, остановились в доме Карин на Кварндаммсвеген. Викинг с Алисой подвезли их туда.

– Ты уже решил, что будешь делать с виллой? – спросила Элин, кивая на дом модели «Эльвбю». – Продашь или оставишь себе?

Густав заказал этот дом для себя и Карин, когда они ждали Викинга. Это была одна из первых моделей у производителя. Карин прожила в нем всю свою сознательную жизнь. Несмотря на суровый климат, дом держался хорошо, но теперь его надо было ремонтировать и модернизировать.

– Пока не знаю, – ответил Викинг. – Многое зависит от Алисы.

Элин повернулась, зашла в дом и закрыла за собой дверь.

Не зажигая лампы, они плюхнулись рядом на диван. От тусклого голубовато-серого света за окнами тени стали серыми, очертания расплывчатыми. Викинг даже не видел ее лица.

– Мы должны рассказать им, кто ты, – проговорил он.

– Нет, – ответила она без всякого выражения.

– Они имеют право знать.

Она сглотнула.

– Теоретически – да, возможно, – сказала она. – Но на самом деле все равно нет.

– Все имеют право знать свое происхождение, – сказал Викинг. – Каждому важно знать, откуда он, кто его родители, свою историю.

Она медленно покачала головой.

– Мы не можем от них этого потребовать – что они будут знать, но сохранят все в тайне.

– Но ты только представь себе – вновь обрести маму. Это должно компенсировать…

– Нет, – ответила она совсем тихо. – Ты ошибаешься, они не получат меня назад. Меня не было рядом, когда они во мне нуждались. Если я появлюсь сейчас, когда уже слишком поздно, будет еще хуже.

Он вздохнул, громко и раздраженно. Тут она ошибается: насколько часто детям, выросшим без матери, доводится снова обрести маму? Не могут же они отказать своим детям в таком чуде.

Она посмотрела на него бескoнечнo усталым взглядом. Он так и не привык к карим контактным линзам – на самом деле глаза у нее были голубые.

– Ты же понимаешь, я больше всего на свете хочу рассказать им, – проговорила она. – Ты ведь понимаешь? Думаешь, мне самой не хочется чуда? Чтобы они подбежали ко мне с распростертыми объятиями, поцеловали меня в щеку? А малыши стали называть меня бабушкой?

Она поднялась, ее силуэт расплылся в полумраке.

– Все эти годы я скрывалась ради них. И ради тебя. Ты это знаешь.

Он взглянул на нее: смутный, невысказанный страх.

– Правда? Только ради нас?

Она отшатнулась от него, он тут же пожалел о сказанном. Поднялся, обнял ее, притянул к себе.

– Прости, – проговорил он. – Я просто… Разве мы не можем взять и начать все сначала?

Она дала себя обнять, ее волосы щекотали ему нос.

– Викинг…

– Ты, я, Маркус и малыши – кому придет в голову, что тут есть что-то странное? Будем жить самой обычной жизнью – дни рождений, подарки на Рождество, барбекю за тысячи километров от Стокгольма, господи…

– Викинг, – снова произнесла она, – если мне придется уехать, ты последуешь за мной?

Он выпустил ее из объятий, в полумраке ее глаза казались теперь черными дырами.

– Последую за тобой?

– Да, чтобы уже никогда не вернуться.

Его взгляд скользнул за окно, к березе и пасмурному небу.

– Я хочу, чтобы ты осталась, – сказал он. – Здесь, со мной.

– Помимо Маркуса – что еще тебя удерживает?

Он развел руками.

– Я не могу никуда уехать. У меня рак. Я должен постоянно показываться врачу. У меня работа. Я должен разобраться с маминым наследством. Я отвечаю за Свена.

Она отвернулась. Он вдруг осознал, что только что привел целый ряд доводов, начинающихся со слова «я».

– Хелена…

– Алиса, – поправила она.

Пошла в спальню, забрала свою дорожную сумку.

– Куда ты? – спросил он.

– Домой в Лулео, – ответила она.

Он дал ей уйти. Стоял и прислушивался к стуку ее каблуков, удалявшемуся вниз на лестнице, потом заскрипели пружины на двери подъезда. Провожал глазами ее маленький автомобиль, пока тот не скрылся из виду в направлении улицы Стургатан.

Викинг вышел в кухню, встал возле холодильника, глядя в полумрак за окном. В одном из окон по другую сторону двора горел синеватый свет. Его соседка Анна Берглунд сидела и смотрела телевизор. Скорее всего, рядом с ней стояла трехлитровая упаковка с вином. Она работала на ракетной базе вместе с Маркусом, и прошлым летом, когда закрутилась вся эта история с проектом QATS, выяснилось, что она – «крот», засланный русскими. Аресту и суду она предпочла согласие работать на шведов. Все это продержится, пока русские не поймут, что их обманули, – впрочем, этот день может не наступить никогда.

Он увидел, как Анна потянулась к бокалу.

«Как канарейка в шахте», – подумал Викинг.

Покуда она сидит на месте, попивая вино, Хелена в безопасности.

То есть Алиса.

1958 год

Они начали с того, что осушили русло реки. В земле стали прокладывать отводной тоннель длиной в 440 метров, чтобы отвести воду от того места, где предполагалось строить плотину. От подземных взрывов сотрясалась земля, дрожали стены, собаки и скотина в хлеву выли от ужаса. Когда убрали воду, обнажилось гладкое каменистое дно, тянувшееся темно-серой лентой в сторону моря.

Домá в Лонгвикене пока стояли, но без реки жить стало почти невозможно. Она не только обеспечивала людей пропитанием, но и являлась основной транспортной артерией. Теперь даже до Калтиса добраться стало трудно.

Люди начали уезжать.

Осенью Стормберги собрались в большом доме в Лонгвикене, чтобы отпраздновать день рождения Хильдинга. Здесь были все. Помимо дяди Хильдинга и тетушки Агнес в деревню добрались все трое сыновей, и к тому же коллега Густава.

К этому моменту от реки уже ничего не осталось, а поселок Мессауре интенсивно отстраивался: частные дома, квартиры для чиновников и маленькие домики, которые назывались «бунгало». Электричество, вода и канализация, проложенные на большой глубине по причине суровых морозов. Магазины и амбулатория, бензозаправка, Народный дом – все строилось и расцветало.