Последний гость на свадьбе - Рекулик Джейсон

Мэгги говорила с полной уверенностью, словно все уже решилось и я должен принять ее версию как факт. Но я-то еще не забыл, как был влюблен и как страсть не давала увидеть в жене никаких недостатков. Я, к примеру, всегда хвалился, что Коллин умеет закончить начатую мной фразу, а после женитьбы мне уже казалось, будто она мне слова сказать не дает. И я опасался, что Мэгги сейчас не слишком ясно видит своего жениха, но перечить ей не хотел и оставил свои опасения при себе.

Закончив разговор, я сел к компьютеру, открыл «Гугл» и ввел «Дон Таггарт» плюс «Нью-Гемпшир». Нашел заметку в какой-то «Новости Хоппс-Ферри» – обстоятельства исчезновения более или менее совпадали с рассказом Мэгги. «Тойоту-короллу» Дон нашли на стоянке лесного парка, а ее местонахождение осталось неизвестным. Эйдана Гарднера в газете не упомянули – и нигде в Интернете, насколько я мог понять.

Так что я, как велела дочь, сунул фото и конверт в пакетик с застежкой. Потом отнес его в спальню и положил в чемодан. Я так волновался из-за поездки, что почти все вещи собрал заранее. Черные оксфордские туфли [15] начистил до блеска, фрак запаковал в чехол для одежды и даже новые плавки прихватил, поскольку Мэгги сказала, что на озере есть пляж. Я с нетерпением ждал встречи с новыми родственниками. С волнением представлял, как проведу дочку к алтарю, как подниму за нее бокал шампанского, как буду танцевать с ней. Мне хотелось поздравить ее с замужеством и пожелать новобрачным долгих счастливых лет. Так что я приказал себе поверить в объяснения Мэгги и заткнуть тихий голосок в голове, нашептывавший мне, что с Дон Таггарт что-то неладно.

II. Прибытие

1

В четверг я поставил будильник на пять утра, а проснулся в половине четвертого. С тех пор как мы с Мэгги разругались, я плохо спал – а когда ночью лежал без сна, на ум приходили наши беды и я вел счет всем ошибкам, из-за которых упустил дочь. Иногда я задумывался, занимаются ли этим другие родители. Вам случалось всю ночь ворочаться в постели, вспоминая худшее, что натворили с детьми? У меня такого набиралась сотня-другая.

Вроде того раза, когда мы ехали праздновать седьмой день рождения Мэгги в Буш-Гарденс и она оставила своего Мистера Панду в туалете на заправке. Пока спохватилась, мы проехали по федеральной трассе два часа, так что возвращаться значило потратить четыре лишних. И все-таки жена с дочкой умоляли меня вернуться, и у нас дошло до крика. Я не собирался портить весь день из-за шестидолларовой плюшевой игрушки. И пообещал Мэгги, что в Буш-Гарденс куплю ей нового Панду – больше прежнего! Я был уверен, что, увидев огромные горки, дочка мигом забудет игрушку. А она все выходные была сама не своя, волновалась, что бедного Мистера Панду выбросят в мусорный бак, что он задохнется под пропитанными жиром салфетками и заляпанными кетчупом обертками. Она два дня со мной почти не разговаривала, и вся поездка пошла наперекосяк. Думаю, Мэгги так и не простила мне того случая, а сам я точно себя не простил.

Но на каждую ужасную историю, как с тем Пандой, я мог бы рассказать дюжину таких, когда поступал правильно. Я пять раз помогал Мэгги перекрасить спальню – каждый раз, когда она открывала для себя новые краски и новый смелый образ. Я учил ее заклеивать окна лентой и пользоваться валиком так, чтобы краска не стекала. Я показал ей простейшие приемы самообороны, научил сжимать кулак для удара и позаботился, чтобы она усвоила, как сокрушителен для мужчины удар в мошонку. Я и сам зарабатывал вождением, поэтому, не сомневайтесь, уговорил Мэгги получить права. Она легко сдала с первой попытки, и принимавшая экзамен дама пошутила, что дочка вполне готова работать в «Службе доставки».

Я старался отвлечь себя счастливыми воспоминаниями и за ними уснуть. Вы не поверите, а ведь было время, когда Мэгги мне по-настоящему доверяла, делилась надеждами, мечтами и даже секретами. Вот вам отличный пример. В какой-то момент в девятом классе у Мэгги вдруг испортилось настроение. Она дулась за ужином, а когда мы убрали посуду, ушла в свою спальню, закрыла дверь и на всю громкость включила Лану Дель Рей [16] с песнями о смерти и разбитом сердце. Я спрашивал, не случилось ли чего, но Мэгги рта не открывала. Тогда я на следующее утро отвел ее в «Вафельный домик» и кое-как разговорил.

Завтрак в «Вафельном домике» был нашей с ней маленькой традицией. Там когда-то работала моя жена Коллин, все старые официантки ее помнили, так что со мной обращались как с ВИП-персоной и с Мэгги нянчились. Бесплатно давали добавку, приносили цветные карандаши и вообще все, чего пожелает.

В то утро мы, как обычно, заказали кофе, фермерский омлет для меня и клубничные оладьи со взбитыми сливками для Мэгги. Пока ждали заказ, мы больше молчали, а потом я потихоньку начал ее поджаривать.

– Как в школе? – начал я.

– Норм.

– На уроках порядок?

– Угу.

– Никто тебя не задевает?

– Не-а.

– Просто ты вроде как не в настроении.

Пожимает плечами.

– Точно тебя никто не достает?

– Ты достал! – выдала она. – Отвяжись уже, а?

Вот такого я никак не ждал. Поднял руки – мол, сдаюсь, и больше ее не допрашивал, но от наступившего молчания ей стало неловко.

– Все хорошо, пап. Расслабься. – Мэгги наклонилась ко мне через стол и шепнула: – Просто у меня месячные.

Я только тогда и узнал, что у нее уже начались месячные.

– Когда начались?

– Не помню. Кажется, с Рождества.

Я ушам не верил. С Рождества прошло четыре месяца. А ведь я два года ее к этому готовил. Приносил книжки с картинками, объяснявшими, как и почему такое происходит.

– Что же ты мне не сказала?

Она дала мне знак, чтобы говорил потише.

– Велика важность.

– Как раз велика! Ты хоть тете Тэмми говорила?

– Только подружкам.

– А где ты брала все необходимое?

– Как все люди, в аптеке. У всех моих подруг уже началось, так что я знала, что делать.

Вот в этом вся Мэгги. Я годами наблюдал, как она становится все более независимой, и вот вам – ворочает свой жернов, не зовет на помощь ни меня, ни сестру. Я удивлялся, но и очень ею гордился.

– Ты бери у меня деньги на оснастку, – сказал я ей. – Карманные не трать. Просто скажи, сколько это стоит.

– Ладно, только не говори «оснастка». Это называется «прокладки».

– Отведу тебя в «Уолмарт», – пообещал я. – И куплю самую большую упаковку прокладок, какая у них найдется.

Позавтракав, я махнул официантке, попросил счет. Мэгги смотрела, как я подсчитываю чаевые и пересчитываю свои деньги. Взрослея, она острее замечала, что сколько стоит, и, может, неспроста сама купила себе прокладки.

– Не много ли – двадцать пять процентов на чай?

– Много, но твоя мама всегда столько давала. Говорила, что официантки этого заслуживают. Я, бывало, ворчал, что она бросается деньгами.

– Зачем же сам столько даешь?

Я передернул плечами:

– А вдруг она на нас смотрит? Думаю, ей было бы приятно. – Я нацелил на нее кончик ручки. – А твоя великая новость ее наверняка осчастливила, Мэгги. Она бы так тобой гордилась.

2

Я говорил сестре, что хочу выехать пораньше, и она согласилась собраться к шести часам. Тэмми жила в большом многоквартирном комплексе под названием «Заповедник» на Сэддл-Брук-кроссинг. Там было чисто, тихо, жильцы все работали и спать ложились рано. У сестры была двухкомнатная квартирка со входом на первом этаже, прямо с парковки.

На мой звонок открыла девочка в футболке и шортах. Лет девяти или десяти, остриженная по-армейски, словно только что из учебки в Форт-Джексон.

– Здрасте, мистер Фрэнк.

Моя фамилия воспитанникам сестры часто не давалась, так что Тэмми советовала им называть меня просто мистером Фрэнком. Только этой девочки я раньше не видел. Выглядела она странновато: круглое плоское лицо и глаза слишком широко расставлены. Словно кто-то прокатал ей лицо скалкой.