Я. Тебя. Сломаю - Дашкова Ольга

Элиф София Кая, старшая дочь Хасана Кая, – не Лейла с ее кроткими глазами и мягкостью, которая сломается от одного моего взгляда.

Элиф – вызов. И я люблю вызовы. Люблю когда непросто.

Сигара тлеет в пепельнице на столе, ее горьковатый дым смешивается с ароматом кофе, который не допил. В этом доме все подчинено мне: люди, время, даже воздух.

Но она… Она сопротивляется.

В ее положении – с долгом отца, с угрозой, нависшей над ее семьей, – сопротивляться бессмысленно. И все же она делает, и это достойно уважения. Ее глаза, эти ледяные озера, полные ярости, смотрели на меня так, будто я не человек, а мишень.

Она не боится. Или боится, но не показывает. И это делает ее еще опаснее. Опаснее для меня.

Я ошибся, поцеловав ее.

Это было импульсом, вспышкой, которую я не смог сдержать. У девушки мягкие губы, несмотря на стальную волю, поддались на миг, прежде чем укусила, как дикая кошка. Кровь на языке, ее вкус, смешанный с болью, ударил в голову, как виски.

Возбуждение было острым, почти болезненным, и даже сейчас, стоя здесь, я чувствую, как тело реагирует на воспоминание. Член напряжен, и это раздражает.

Я хочу ее. Не просто как жену, не как трофей, а всю – с ее гордостью, непокорностью, с этим огнем, который она бросает мне в лицо.

Ломать Элиф будет приятно. Не потому, что я хочу ее уничтожить, а потому, что я хочу увидеть, как далеко она зайдет, прежде чем сдастся.

Брак мне не нужен. Женщин и без того хватает – они приходят и уходят, их лица сливаются в одно, их голоса тонут в шуме города. Но традиции, черт бы их побрал, и моя мать, с ее бесконечными речами о наследии, долге, о том, что Демирам пора выйти из тени, – все это давит.

Мать стареет, ее здоровье слабеет, но воля железная. Она хочет видеть меня женатым, с наследником, с семьей, которая укрепит наше имя. И бизнес…

Брак с дочерью Кая – ход, который откроет двери, которых я не касался раньше. Политики, инвесторы, старые семьи Стамбула – все они уважают традиции. Пора показать, что Амир Ахметоглу Демир не только теневой король, но и человек, который может играть по их правилам.

Элиф – идеальный выбор. Не потому, что она покорна – она не такая, – а потому, что она выделяется. Ее огонь, ум, дерзость – это то, что я могу использовать. И, то, что я хочу.

Отхожу от окна, сажусь за стол, провожу рукой по волосам. Ее лицо снова всплывает перед глазами. Глаза, голубые, как зимнее небо, которое я видел однажды в горах.

Я повидал многое – женщин, города, сделки, кровь, – но таких глаз не видел никогда. Они не просто красивы, они живые, полные жизни, которую я хочу подчинить. Не сломать – подчинить.

Есть разница. Сломать – значит уничтожить, а я не хочу уничтожать Элиф. Я хочу, чтобы она сама пришла ко мне, опустила голову, признала мою власть. Это будет моя победа.

Дверь кабинета открывается без стука, напрягаюсь, рука инстинктивно тянется к ящику стола, где лежит оружие. Но это Керем. Мой младший брат врывается, как всегда, с наглой ухмылкой, в рубашке, расстегнутой на две пуговицы, с пятнами пота и крови на груди.

Он выглядит так, будто только что вышел из спортзала или… из той комнаты, где он развлекался со своими игрушками. Кровь на его руках давно смыта, но я знаю, что он делал.

Керем любит грязную работу, и я позволяю ему, потому что он хорош в этом.

– Ну что, брат, – Керем плюхается в кресло напротив, закидывая ногу на подлокотник. – Эта твоя Элиф – огонь. Я думал, ты выберешь другую, но эта… – он присвистывает, глаза блестят. – Она хороша. Если передумаешь, я не против забрать ее себе.

Челюсть напрягается, гнев вспыхивает в груди, горячий и острый. Керем всегда знал, как задеть меня, но сейчас он переступает черту. Наклоняюсь вперед, руки ложатся на стол, пальцы сжимаются, смотрю на брата так, что его ухмылка меркнет.

– Держи свой язык, Керем, – мой голос тихий, но в нем сталь. – Элиф – моя. И если ты еще раз заговоришь о ней так, я вырву тебе язык и скормлю его собакам.

Керем поднимает руки, изображая капитуляцию, но его глаза все еще смеются. Он знает, что я не шучу, но ему плевать. Он всегда был таким – дерзким, безрассудным, живущим ради адреналина.

– Ладно, ладно, – он ухмыляется, но в тоне меньше наглости. – Просто говорю, что девчонка не из слабых. Она тебе в лицо плюнула, а ты все равно хочешь ее. Это что, любовь с первого взгляда? Не приведи Аллах мне так вляпаться.

Стискиваю зубы, чтобы не ответить. Любовь? Нет. Это не любовь. Это желание, смешанное с чем-то большим – потребностью обладать, контролировать, доказать, что даже такой огонь, как Элиф, можно приручить.

Я не люблю ее. Я не знаю, что такое любовь. Но я хочу ее – ее дух, волю, тело. И я получу это.

– Хватит болтать, – откидываясь в кресле. – Что с делами? Мехмет рассказал что-нибудь перед тем, как… уйти?

Керем пожимает плечами, его лицо становится серьезнее.

– Ничего нового. Он твердил, что помогал ей по дружбе. Думал, что сможет перехитрить нас. Глупый. Но он знал не так много. Только то, что она хотела инсценировать смерть. Остальное – ее план.

Киваю, глядя на тлеющую сигару. Мехмет был пешкой, и я не жалею, что его убрали. Он встал на моем пути, и это была его ошибка. Но Элиф… Она сумела найти такого союзника, сумела построить план, который почти сработал.

Если бы мои люди не следили за ней с самого начала, она могла бы исчезнуть. Эта мысль раздражает, но и восхищает. Она не просто красива – она умна. Опасно умна.

– Что дальше? – Керем смотрит на меня, пальцы постукивают по подлокотнику. – Свадьба? Ты правда собираешься жениться на этой дикой кошке? Она же тебе горло перегрызет, если дашь слабину.

– Свадьба будет. Пышная. Как того требует мать. Как того требует бизнес. Элиф станет моей женой, хочет она этого или нет. И она не перегрызет мне горло. Она научится подчиняться.

Керем смеется, но в его смехе нет прежней легкости.

– Ты уверен? Он точно не будет сидеть тихо и улыбаться. Она уже укусила тебя, брат. Буквально.

Касаюсь губы, где остался след от ее зубов. Кровь давно остановилась, но память о ее вкусе, о ее ярости, все еще жжет. Я не должен был ее целовать. Это была ошибка, но, дьявол, я не жалею.

Ее губы, сопротивление, огонь – все это разожгло во мне что-то, чего я не чувствовал давно. Желание, смешанное с гневом. Хочу ее сломать, но не до конца. Хочу, чтобы она осталась собой, но признала мою власть.

– Уйди, Керем, – говорю, не глядя на брата. – У меня дела.

Он встает, шаги легкие, он медлит у двери.

– Не заиграйся, Амир, – бросает напоследок. – Она не просто девчонка. Она может стать проблемой.

Дверь закрывается, и я остаюсь один.

Рассвет уже полностью захватил небо, Босфор сверкает, как расплавленное серебро. Беру сигару, затягиваюсь, чувствуя, как горький дым обжигает горло.

Керем прав – Элиф не просто девчонка.

Свадьба будет пышной. Залы, украшенные шелком и цветами, сотни гостей, имена, которые значат больше, чем их владельцы. Мать будет довольна, бизнес получит новый толчок.

Глава 11

Вцепившись пальцами в шелковое покрывало, сижу на краю кровати, словно это единственное, что удерживает меня от падения в бездну. Комната, куда меня привели, не просто помещение, а клетка, хоть и усыпанная роскошью.

Высокий потолок давит, как каменная плита, а белые розы в хрустальной вазе на столе кажутся насмешкой. Их аромат душит, напоминая о свободе, которой у меня больше нет.

Окно, выходящее на залив, заперто, его стекло холодит пальцы, когда я прижималась к нему лбом, глядя на воду, что блестит под утренним солнцем, как расплавленное стекло. Но даже этот вид, такой живой, не может заглушить бурю внутри меня.

Тело дрожит, не от холода, а от боли, что рвет грудь на части. Мехмет. Его имя словно нож, вонзающийся снова и снова. Я подставила его, подвела единственного человека, который рискнул ради меня всем.