Дорога домой - Фитцек Себастьян

После этого тревожного вывода он отправил сообщение на номер своего отца.

Затем позвонил ему и включил телефон на громкую связь, чтобы тот мог слышать разговор.

13

Клара

Кларе казалось, что тупая ручная дрель впивается ей в череп между глаз. Она и так очень чутко реагировала на шум, при нормальных обстоятельствах уже от одного рева работающего в гараже мотора у нее разболелась бы голова. И никакого угарного газа не потребовалось бы. А теперь еще и этот настырный Джулс отравлял эфир своими жуткими, почти абсурдными утверждениями.

– Да вы все это выдумали! – сказала она. – Вы не знаете эту клинику, и ваша жена никогда там не была, если она вообще существует. Вы просто пытаетесь меня удержать. – Клара сухо сглотнула. – Вы перевели звонок в полицию? И они уже в пути?

– Нет. Моими средствами из дома я не могу установить ваше местонахождение, Клара. Кроме того, это последнее, что бы я сделал.

– Почему?

– Потому что полиция не сможет вам помочь, Клара. Я знаком с жертвами домашнего насилия. Они часто звонили на 112 и в службу телефонного сопровождения. Им не нужен ни врач, ни полицейский и вообще никто из социальной службы.

– Совершенно верно. Но мне тем более не нужен тот, кто меня совсем не знает и считает, что может заговорить мне зубы и выманить из машины.

Джулс казался взбешенным.

– Я не заговариваю вам зубы! Это вы только болтаете и ничего не делаете. Господи, сколько таких, как вы, звонили мне на телефон службы спасения! Каждую неделю я посылал бригады к женщинам, которых до полусмерти избивали мужья, но как только наши люди были на месте, все оказывалось не так плохо, и они слезно умоляли, чтобы мы только не забирали абьюзера. – Джулс застонал. – Одно лишь малодушие. Звонок на горячую линию, желание вырваться и ваша попытка суицида, Клара, – все это просто смешно.

– Смешно? – Клара закашлялась. Ей было ясно, что он ее провоцировал, чтобы усилить эмоциональную связь между ними. Чтобы ей было тяжелее осуществить свое решение.

– Да. Почти инфантильно. По мне, так можете торчать в своей машине, сколько хотите. У вас все равно нет ярко выраженного желания умереть.

Кларе хотелось схватиться руками за свою раскалывающуюся голову.

– Нет ярко выраженного желания? У меня в салон по шлангу поступают выхлопные газы!

– А ваша машина наверняка не старше 1999 года выпуска и, значит, снабжена катализатором, поэтому практически не выпускает окись углерода, – ответил Джулс. – Я работал в пожарной службе, Клара. И мои знания не из воскресного сериала «Место преступления». Сегодня практически невозможно умереть от отравления выхлопными газами. Да, ваша машина не прогрета, и зимой катализатор включается с запозданием, поэтому я вначале нервничал. Но мы уже слишком долго беседуем. К тому же я слышу, что вы закрыли окна. Широко распространенное заблуждение. Вам нужно было бы заполнить выхлопными газами весь гараж. И вы бы знали все это, если действительно хотели сегодня покончить с собой. В этом случае вы бы нашли информацию. Господи, у вас ребенок, Клара! Я знаю, вы в отчаянии. Я знаю, у вас самые мрачные мысли и вы не видите выхода. Но в глубине души вы не хотите оставлять дочь с вашим мужем!

Чертов подонок, – подумала Клара. Она уставилась на приборную панель, в плексигласовой облицовке которой, словно в зеркале, отражалось ее лицо. Ей вдруг стало трудно возражать.

– Большое спасибо, тогда у меня появилась еще одна причина закончить этот разговор, – прошептала она без сил. Мысль, что Джулс мог быть прав, по-настоящему парализовала ее. Но Клара все же добавила: – Если то, что вы говорите, правда, мне нужно использовать оставшееся время, чтобы попробовать что-нибудь другое.

– О'кей, тогда давайте заключим сделку, – предложил Джулс, его голос звучал примирительно.

– И какую же?

– Вы расскажете мне, что случилось в «Бергер Хоф». А я поделюсь с вами безболезненным быстрым способом самоубийства, если вы потом все еще захотите расстаться с жизнью.

Она в ярости ударила по рулю.

– Вопрос не в хотении. Я все равно умру. Так или иначе. – Ее голос дрожал, в том числе и потому, что Джулс вселил в нее неуверенность. Затем она сказала почти упрямо: – Я не вижу другого выхода. Моя жизнь все равно ничего не стоит, а я не хочу губить еще и жизнь своей дочери. Только покончив с собой, я могу надеяться на более гуманный конец.

– Значит, вы выбираете суицид, потому что боитесь ужасной смерти от рук Янника. Это так?

Самоубийство из страха смерти.

Клара закрыла глаза, отчего шум в салоне показался ей еще громче.

– Вы не имеете ни малейшего понятия, во что ввязываетесь, продолжая этот разговор, – уже в который раз предупредила она его, но Джулс не отступился.

– Не важно, чем угрожает вам Янник. Это не может быть хуже того, что я уже пережил.

Клара кивнула.

– Это так. Вероятно, нет ничего хуже, когда собственный ребенок умирает раньше родителей.

Плевать, похоже, от выхлопных газов и правда нет никакого толка. Кроме мигрени и тошноты.

Клара выключила мотор и онемевшими пальцами открыла водительскую дверь.

Из гаража ее окатило волной холодного воздуха, она жадно втянула кислород – так быстро, что закашлялась.

Джулс спросил, все ли в порядке, на что Клара ответила утвердительно, хотя, конечно, еще не переживала момента в своей жизни, который был бы менее «в порядке». Наверное, за исключением разрыва промежности после изнасилования в супружеской постели, который она не могла попросить зашить, потому что в больнице ей стали бы задавать слишком много вопросов. И до сих пор ей еще иногда было больно мочиться. Не говоря уже о сексе.

– Вы ошибаетесь, – услышала она голос Джулса.

– В чем?

Ее голова разрывалась. Единственное, что она сумела, – это уничтожить свою кратковременную память. Клара уже сейчас не могла вспомнить, что говорила десять секунд назад.

– Что нет ничего хуже, когда ребенок умирает раньше родителей.

– Нет?

– Еще хуже – видеть, как умирает собственный ребенок, и быть бессильным ему помочь.

Клара выбралась из машины. У нее подкашивались ноги, поэтому ей пришлось придержаться за крышу автомобиля.

– Возможно, но я не понимаю…

– Почему я это сейчас упомянул?

– Верно.

Она оторвалась от машины и шагнула. Дверь, которая соединяла гараж с бунгало, находилась прямо перед ней, всего в пяти шагах. Хотя «бунгало» было слишком высокопарным словом для летнего домика в садовом товариществе поселка Хеерштрассе. Мартин стыдился говорить о садовой избушке или даче и никогда не приглашал сюда друзей, хотя эта постройка была самой красивой и большой во всем поселке – переделанная в домик для круглогодичного проживания, с гаражом, хотя и без официального разрешения.

– Я пережил и то и другое, – сказал Джулс.

– И то и другое? – Клара задавалась вопросом, откуда у нее взялись силы дотащиться до бунгало. В любом случае боль в ноге – к счастью, лодыжка была только подвернута – не давала ей потерять сознание.

– Я не знаю, к чему вы клоните.

Клара закрыла за собой дверь и не знала, стоит ли ей включить свет. В современном отремонтированном садовом домике на полторы комнаты с паркетом, теплыми полами, кондиционером и итальянской дизайнерской мебелью все еще пахло малярными работами и переездом – так редко они здесь бывали. А если и приезжали, то без Амели, которая оставалась с бебиситтером, потому что ее папа не хотел, чтобы она своими жирными пальцами и слюнявым ртом испачкала светлый диван. Кларина кровь на обивке его не так смущала.

Она дохромала до сделанного на заказ кухонного стола, который отделял крохотную кухню от гостиной и столовой, села на деревянный стул и решила остаться в темноте. Хотя вряд ли кто-то из соседей был у себя в это время года и не спал в такой час, чтобы удивиться, почему в бунгало Вернетов, пустовавшем несколько недель, вдруг так поздно загорелся свет.