Мое идеальное убийство - Пронина Анна

За кадром хлопнула дверь сарая. Злата снова повернула мобильный в ту сторону, но никто не вышел.

— И еще. Белла сказала, что кричала вчера Машка… Это моя Машка? Няня?..

На экране было почти ничего не видно, слышались неясные шорохи, вроде как Злата куда-то ехала на своем кресле, ее шепот был едва различим.

— Короче, я почти уснула, но тут кто-то закричал. Фиг знает, кто это. Надеюсь, если честно, что Роман. Может, Белла прибила его во время своих игрищ? Или сожрала? Как самка богомола, — комментировала девочка. Изображение стало чуть более внятным — Злата выехала на коляске на улицу. Было темно, но камера различала свет нескольких фонарей. Злата немного приблизилась к одному из них, и стало понятно, что она где-то недалеко от сарая. — В усадьбе свет не горит. Чутье подсказывает мне, что ждать надо здесь, — сказала она за кадром.

Долгое время перед камерой совершенно ничего не происходило, не было даже звуков, и Борис на всякий случай проверил, не завис ли интернет, а затем перемотал немного вперед. Со стороны к дому приближался Роман, громыхая старой металлической тачкой, какие обычно бывают у огородников. Тачка была загружена чем-то очень тяжелым.

Борис пригляделся. Он был почти на сто процентов уверен — Роман вез спрятанный в мешок труп. К счастью, по неопытности и наивности, об этом пока не догадывалась Злата.

Роман с трудом заволок мешок в сарай и закрыл дверь. Было слышно, что он там еще возится, когда совершенно бесшумно из темноты под свет фонаря в сарай впорхнула Белла. Было заметно, что она обнажена, тело прикрывает только длинная шелковая рубашка или халат (толком не разобрать) кроваво-красного цвета, отливающего в черноту. Любимого цвета Бориса.

Дверь за Беллой захлопнулась, и Злата рискнула подобраться к сараю поближе. Оттуда снова доносилась ругань.

— Да ты рехнулась совсем! Вся округа слышала! — орал Роман.

— Три часа ночи, крестьяне спят, — насмешливо парировала Белла.

— А я тебе кто? Крестьянин? Раб? Дура…

— Конечно, раб, только сексуальный. И я как раз в настроении пошалить. Сам знаешь, как меня это все заводит… м-м? Мне казалось, что и тебя тоже…

— Сука тупая!

Что-то продолжало громыхать за дверью сарая, мужчина там явно был занят чем-то совсем не романтичным.

— Еще раз распустишь свой гнилой язык, и я тебе его вырву! А затем заставлю съесть. И ты знаешь, что это не пустая угроза! — Голос Беллы сделался спокойным и холодным. Камера в руках Златы задрожала.

— Да хоть член отрежь! Ты вообще перестала соображать! Тебя завтра вычислят! И меня с тобой! И то, что ты оставила при себе эту девку на коляске, тебе не поможет! Думала, жалостливая инвалидочка — твоя страховка? Люди на тебя не подумают? Ошибаешься! Вся ближняя деревня говорит!

— Пусть болтают. У меня менты прикормлены.

— Да менты твои, как только поймут, кто ты на самом деле, забудут обо всех подачках!

— Короче, мне это надоело! Или ты сейчас же идешь меня трахать и я очень жестоко тебя выпорю за твой нудеж — так, что ты потом неделю сидеть не сможешь… Ну или я тебя вышвырну отсюда. Нашелся умный…

Поняв, что разговор близится к концу, Злата решила снова удалиться на безопасное расстояние, так что ответ Романа Борис не услышал. Но по тому, как Белла в одиночестве вышла в темноту, как хлопнула старой деревянной дверью, было понятно: отношения этих голубков затрещали по швам. Похоже, Роман слишком сильно чего-то испугался. Однако и Борис, и Злата нутром чуяли — словесными разборками эта ночь не закончится.

И точно, минут через двадцать к сараю снова вернулась Белла, на этот раз одетая в растянутый свитер, с голыми ногами и в калошах. По неровной походке Борис догадался — она что-то приняла, пока была в доме.

Настежь распахнув дверь сарая, она проговорила:

— Сейчас ты все закончишь и навсегда уберешься из моего дома, мерзкая слизь!

Камера Златы автоматически подстроила параметры съемки, и вот сквозь яркое пятно света в дверном проеме проступили черты внутренней обстановки. Роман сидел на полу, рядом с деревянной откинутой крышкой в какой-то черный погреб. Тут же, наполовину свесившись вниз, лежал тот самый огромный мешок, вероятно, с мертвым телом. У ног Романа виднелась пустая бутылка. Он плакал истеричными пьяными слезами, а увидев Беллу, задрожал всем телом.

— Дура ты! Не могу я тебя бросить, ты же знаешь! Ты же знаешь! Ты знаешь! Знаешь! Знаешь! — Каждое слово он выкрикивал все громче. — Подсадила… подсадила меня на свою черноту… на когти свои, на зубы… Ты дьявол, ты не баба! Дьявол во плоти!

— Мразь, пустышка, — ответила ему Белла.

— Раб! Не бросай меня… Белла… не бросай! Я тебе еще мужиков привезу. Хочешь? Сколько тебе надо? Еще пять? Десять? Каждую неделю по два? Сколько тебе их? Я-то, дурак, думал сперва, что ты их ради денег мочишь… А что, план хороший — заманить в нашу глушь какого-нибудь москвича, одинокого, богатенького, обчистить его, ободрать как липку, потом молоточком по голове тюк — и шито-крыто: «не видела, не знаю». Но нет, не деньги тебе нужны… Хотя нет, деньги тоже, но затеяла ты все это не ради денег, а ради у… у… — Роман словно задыхался, впервые произнося это страшное слово… — ради убийства! Ты не денег их хотела! Ты хотела их крови! Вампирша… дьяволица… а я раб твой верный… Не могу без тебя! Что ты со мной сделала? Приворожила? Не могу! — Роман упал перед Беллой на колени и начал жадно целовать ее голые ноги в старых, грязных калошах.

— Прости, прости, госпожа, не могу без тебя! Забоялся ментов, забоялся, что нас посадят, вот и сказал тебе лишнего, прости меня, прости, выпори меня, порежь меня. Хочешь, ухо отрежь? Ты хочешь, я давно знаю… А хочешь — палец? Или два?

Белла брезгливо отодвинула его от себя ногой.

— Я сказала — выметайся из моего дома!

Видео прервалось. Кто знает, может быть, Злате нужно было переварить услышанное, а может быть, она просто испугалась — ей же всего пятнадцать лет. Но все-таки она нашла в себе силы продолжить съемку этой ночью. Спустя какое-то время ее коляска приблизилась к распахнутому настежь сараю. Ни внутри, ни рядом никого не было. Борис мог только догадываться, почему сарай оставили открытым, но факт остается фактом. Девочка подобралась к двери, остановилась у высокого порога — внутрь ей было не проехать. Впрочем, все было очевидно и так.

Похоже, Белла заставляла Романа перестраивать этот домик, чтобы выкопать под ним глубокий подвал, неприметный с улицы. Злата никак не могла заглянуть внутрь, но мешок, очертаниями напоминающий человеческое тело, все еще свешивавшийся с края погреба… Назначение этого погреба становилось понятно. Борис замер. Он только что подумал, что в мешке может быть его отец. Ведь он уже был к этому времени в доме Беллы. Значит, его уже нет в живых. Хотя… они же говорили еще о каком-то лысом…

Злата отыскала рядом с дверью садовые инструменты, в том числе старые грабли на длинном черенке. Одной рукой она вытянула их вперед, другой продолжила съемку и зацепила край мешка. Горловина была едва-едва перетянута веревкой, и от манипуляций Златы ткань съехала вниз. Под мешковиной показался блестящий мужской затылок. Злата сдавленно пискнула, сдерживая крик.

Борис с любопытством разглядывал труп. Нет, это не отец.

Кажется, Злата совсем не спала в эту ночь. Еще одно видео она сделала спустя всего несколько часов, снимала через приоткрытое окно своей комнаты, прямо через полупрозрачный тюль. Видно было очень плохо, на улице едва занималась заря. Белла и Роман снова ссорились. Точнее, ссорился Роман, нервы у него были на пределе. Белла же явно наслаждалась происходящим.

— Я тебя сдам, сука, сдам! Ты тварь! Ты дьявол! Я видел, что ты с ним сделала! Это же за гранью уже! У тебя тормозов нет!

— Конечно, у меня нет тормозов. Конечно, я поступила с ним как с червем. Ибо большего он недостоин. И с тобой я поступлю точно так же. Ты же всегда этого хотел.