Всё ещё здесь - Филатова Татьяна

Убийцей оказался тридцатисемилетний примерный семьянин, работавший менеджером в престижном автосалоне. У него было две дочери: четырнадцати и одиннадцати лет, а еще жена, которая ничего не могла даже заподозрить в супруге. Свое периодическое отсутствие дома по ночам муж объяснял банально: он был на рыбалке. Возвращался всегда в первой половине дня довольный, счастливый и со свежим уловом, который, как позже выяснило следствие, покупал у знакомых рыбаков или на платном водоеме. Но у убийцы имелась одна отличительная черта: по основному образованию он был хирургом, хотя и не проработал по профессии ни единого дня: после завершения медицинского университета он вручил своей матери красный диплом и устроился тогда еще в небольшой автосалон.

Оставаться одному дома Сергею для него же самого было опасно. На работу он еще не готов был выйти: головные боли докучали днем, а по ночам он плохо спал, все время видя в своих снах убийцу, тела его жертв и мертвого Сашку. Жены у Сергея не было, девушки тоже, а потому, пообщавшись с матерью, которая предложила на время переехать к ней, Сергей собрал вещи и, недолго думая, поехал в родной город, чуть позже на окраине которого в заброшенном доме двое подростков и обнаружили обглоданный крысами труп девушки, из которого предварительно были удалены внутренние органы. Сергей стоял рядом с домом, когда из него в черном мешке выносили то, что осталось от тела. Провожая глазами носилки, он слышал, как в его голове кто-то громко и противно смеялся. Этот же смех он слышал и в своих снах с самого первого дня, как он пришел в себя, очнувшись в больнице с проломленной головой. Алкоголю немного этот голос заглушать удавалось, а вот только доктору-мозгоправу Сергей о нем говорить не стал: если после травмы у него и появились голоса в голове, он сперва попробует решить эту проблему самостоятельно, не дав приписать себе ненужный ему, мешающий в работе диагноз.

– Кто это может быть? – спросил его в телефонном разговоре начальник. – Ты выслеживал его два года. Ты изучил его. Ты знаешь о нем больше, чем его родная мама. Мы проверили: это был он, несомненно, ошибок нет, это исключено. Ты убил Шилова. Или, думаешь, он действовал не один?

– Я думаю, это подражатель, – ответил Сергей, – подражатель, который изучил Шилова не меньше моего. И он знает, что я вернулся домой. Это была демонстративная казнь, представление, устроенное с целью впечатлить меня или запугать. Я не знаю, был ли лично знаком этот подражатель с Шиловым, но то, что убийство было совершено в моем родном городе как раз тогда, когда я вернулся в него, неслучайно, это точно.

– Он хочет славы? Признания? Он хочет занять место Шилова?

– Возможно. А еще он хочет наказать меня. Он дает мне понять, что я не справился.

– Но ты же справился.

Сергей промолчал.

– Ты взял его.

– Я убил его, – резко ответил Сергей. – А должен был взять живым. Тогда, возможно, новых смертей бы и не было.

– Ладно, разберемся… Ты только не лезь туда, хорошо? Тебе восстановиться нужно, Серег. Отдохни, посиди под боком у мамки, отъешься домашней едой. Как ты вообще?

– Спасибо. Я в порядке.

Но он знал, что не был в порядке. Сегодня утром после трехчасового сна Сергей испытал ужас, какого, пожалуй, не испытывал никогда: бреясь в ванной перед зеркалом, он наклонил голову вперед, после чего ему показалось, что за спиной кто-то стоит. Он обернулся – никого. Но, снова повернувшись к зеркалу, он ясно увидел за своей спиной его: Шилова, того самого, которого он пару месяцев назад самолично застрелил. Шилов стоял у двери ванной комнаты и с довольной ухмылкой глядел на человека, который его убил. Этот взгляд Сергей не смог бы забыть никогда: глаза Шилова светились желтым на фоне мертвенно-бледного лица. Уголки жуткой улыбки тянулись вверх, а черные волосы, которые при жизни маньяк причесывал, делая идеальную укладку, грязными паклями свисали на лоб и скулы. Сергей вскрикнул, но даже после его крика тот, кто стоял у него за спиной, не пропал.

– Что случилось? – спросила за дверью мать.

– Порезался, – ответил через дверь Сергей и не слукавил: он действительно нанес себе бритвой небольшой порез на левой щеке.

Шилов приложил к своим неестественно растянутым губам указательный палец одной руки, а пальцем другой стал медленно двигать в разные стороны, как бы говоря Сергею: «Нет. Молчи».

– Уходи, – прошептал Сергей. – Тебя нет здесь. Я убил тебя. Это все в моей голове. Проваливай.

Шилов сделал шаг вперед. Сергей напрягся, сжал в руке бритву, продолжая смотреть в зеркало на того, кого здесь быть не должно. Повернуться снова он не решался. На лбу проступил пот. По щеке из пореза текла кровь и капала в раковину. Шилов приближался, а Сергей не мог оторвать взгляда от его желтых, жутких глаз. Когда мертвец вплотную подошел к Сергею, продолжая улыбаться, он склонился к его правому уху и шепнул: «Ты ошибаешься».

– Сереж, – окрикнула мать, что стояла под дверью, – все нормально?

Сергей обернулся – никого. Сердце бешено стучало.

– Да, – дрожащим голосом ответил он. – Нормально. Просто порезался. Сейчас выйду.

Отец умер несколько лет назад, когда младший брат Сергея Вовка еще учился в школе. Братья были похожи между собой: оба среднего роста, коренастые, с коротко стриженными русыми волосами. Зеленые глаза и слегка курносый нос они унаследовали от отца, пухлые губы и длинные ресницы – от матери, которая даже на шестом десятке жизни имела стройную фигуру, следила за собой и выглядела превосходно. Окружающие всегда говорили, что оба парня очень похожи друг на друга и на своего отца, потому, когда старший брат пятнадцать лет назад уехал из родного города, Вову, младшего на тринадцать лет, соседи, знакомые, а позже и учителя в школе часто путали со старшим братом и называли Сережей. И это не могло не раздражать парнишку.

Год назад Вова пришел из армии и крепко, как выразился его брат, присел матери на шею: он не устроился на работу, не поступил ни в одно учебное заведение, перебиваясь мелкими подработками и живя полностью за счет матери, которая тридцать лет работала в местной городской администрации госслужащим. В те периоды, когда младший сын в очередной раз разочаровывал мать своими поступками, она снова невольно сравнивала его с Сергеем, ставя того в пример, и это выводило Вову из себя. Именно поэтому он не был рад тому, что Серега, на которого ему всю жизнь все рекомендовали равняться, переедет к ним с матерью, пусть даже и на время. А еще Вова прекрасно понимал, что брат непременно начнет учить его жизни и предъявлять претензии за то, что он не работает. И хотя Вова сам знал, что поступает неверно, менять пока ничего не собирался, ведь его самого как раз все и устраивало.

– Ты чего так закричал? – спросила мать за завтраком. Сергей уже открыл рот, чтобы ответить, но мать перебила. – И не говори, что порезался. Ты в детстве руку ломал, арматура из ноги торчала, весь подбородок до мяса был ободран, когда ты с груши падал, и ни слезинки. А здесь ты, взрослый мужик, который сам застрелил серийного маньяка, будешь так кричать из-за какого-то пореза на щеке?

Сергей молчал. Во рту лежал кусок блина, испеченного мамой на завтрак, но проглотить он его не мог.

– Ты можешь обмануть кого угодно, но только не меня, – добавила мать. – Я же вижу, что с тобой что-то не так: ты плохо спишь, утром подолгу сидишь на диване, держась за голову. Ночью выходишь из дома. Что тебя тревожит? Я понимаю, что то, через что ты прошел, забыть сложно. Все это не могло не оставить свой отпечаток. Но ты дома. Вокруг все тебе родное и знакомое, ты в безопасности. Что не так?

– Мне нужен свежий воздух, – ответил Сергей. – Да, я сплю плохо. Извини, что мешаю по ночам. Мне хочется выйти, подышать. Так легче. Мысли проветриваются. А голова так и болит.

– Ты пьешь таблетки?

– Мам…

– Ты пьешь таблетки?

– Мама! – Сергей повысил голос.

– Хорошо, – сказала мать. – Делай как знаешь. Ты мне только скажи вот что… Ты будешь ввязываться в это дело?