Мое идеальное убийство - Пронина Анна

Она догадывалась, что с этим привлекательным молодым мужчиной ей предстоит жаркая первая брачная ночь, но даже представить себе не могла, что она покажется ей настоящим адом.

В день свадьбы Макс Разумовский напился до свинского состояния. Когда важные гости разъехались по домам на дорогих иномарках, он взял троих своих лучших друзей и завалился в пустой зал для караоке. Почти час они орали песни, не замечая молодую невесту, которая едва держалась на ногах от усталости и выпитого шампанского.

Потом Маша вышла в туалет, чтобы умыться, а когда вернулась, оказалось, что в караоке никого нет. Она переходила из одного зала ресторана в другой. Где-то уже суетились уборщики, где-то гулял сквозняк от распахнутых окон, но ни новоявленного мужа, ни его друзей нигде не было.

Рядом с дверью на кухню Маша заметила высокую бордовую портьеру. За ней скрывалась лестница в подвал. Снизу доносилась музыка и какие-то голоса. Девушка решила спуститься.

В большой комнате без окон звучал Концерт для фортепиано с оркестром № 1 Петра Ильича Чайковского. Эта музыка придавала всему, что Маша увидела в подвальной комнате, странную торжественность и неестественную помпезность. Но вместе с тем вызывала страх и отвращение.

Перед Машей стояли две круглые кровати и три дивана разных размеров. Длинные тусклые лампы под низким потолком излучали красный свет. На небольших столиках у диванов стояли нетронутые фруктовые тарелки, пустые бокалы из-под вина и виски, в пепельницах дымились недокуренные сигареты и сигары, которые так любил Макс Разумовский.

Это была настоящая оргия: грязная, мерзкая, вызывающая в желудке спазмы отвращения.

Макс был без штанов, как и все, но остался в своей роскошной белой рубашке, которая в свете ламп казалась алой, словно пропитанной вином и кровью. Заметив Машу, жених не прервал своего занятия, простонал, махнув в ее сторону рукой:

— Вон! Пошла вон! Убирайся!

В роскошную квартиру на центральной улице города Макс вернулся спустя три дня после свадьбы. Все это время Маша металась в ней, как в золотой клетке, и рыдала. Что делать? Как дальше жить? У кого просить помощи?

В конце концов ей стало казаться, что сцена в красной комнате ей привиделась, что ничего такого не было и быть не могло. Обессиленная, она уснула на нетронутой супружеской кровати. Но ее беспокойный сон прервал резкий рывок за ногу.

Обнаружив новоиспеченную жену в своей квартире, Разумовский для начала хорошенько ее избил.

А потом объяснил: он женился на ней для прикрытия, чтобы не испортить репутацию своего влиятельного папочки. Фактически — по его приказу. Макс обожал насилие и оргии и не собирался с этим завязывать. У него был свой притон в том самом подвале, где застукала его Маша. А в жены он выбрал именно ее, потому что красивая и потому что сирота — пожаловаться ей некому, да и сбежать некуда. Если она станет сидеть тихо и хорошо себя вести на людях, у нее будут вкусная еда, хорошие шмотки и, может быть, Макс будет бить ее не слишком часто.

Бить Макс ее действительно больше не стал, но вскоре его влиятельный папочка заявил, что хочет внуков. Тогда Макс стал приводить в дом своих дружков, тех самых, которых она видела в день свадьбы. Они трахали Машу без презервативов, а муж смотрел.

Этот порноад, как и хотел Макс, вскоре закончился Машиной беременностью.

Максим радостно поведал отцу, что скоро у них будет наследник. Конечно, умолчав, что сам не прикасался к жене ни разу. Счастливый дед приехал с машиной подарков, закатил пир.

В какой-то момент праздничного застолья в честь беременности Маше даже показалось, что ее жизнь вот-вот станет лучше. Ведь теперь, когда у нее внутри зародилась хрупкая маленькая жизнь, ее вряд ли продолжат насиловать.

Но она ошиблась.

Макс не желал отказываться от своих порновечеринок. Ему так нравилось смотреть, как истязают жену, что уже через неделю он снова позвал домой своих друзей.

Утром следующего дня Маша проснулась от тянущей боли внизу живота, чем-то похожей на привычные ощущения во время наступления месячных. Но на этот раз болело гораздо сильнее. Она сжалась в клубок на кровати. Вставать не хотелось, сил после вчерашнего не было. Глаза с трудом открывались, веки опухли, ведь она два часа прорыдала, перед тем как заснуть.

Девушка хотела перевернуться на другой бок, но странное ощущение между ног заставило ее поднять одеяло и посмотреть, что там… На белоснежной шелковой простыне под ней расплывалось ало-черное пятно крови.

Персональный водитель на черном «мерседесе» отвез ее в больницу, где гинеколог констатировал выкидыш. Машу почистили, чтобы избежать возможных осложнений, и на следующий день тот же водитель отвез ее, исхудавшую, слабую, назад, в дорогую квартиру, которая казалась Маше филиалом ада на земле.

Она не плакала. Не хотелось… Затуманенным взором смотрела куда-то внутрь себя. В голове, словно птица в клетке, билась невыносимая мысль: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу…»

Водитель высадил Машу у подъезда и уехал к отцу Макса, тот ждал его по каким-то своим делам. Маша прикоснулась рукой к холодному стеклу нарядной входной двери. Это придало ей немного уверенности. Она не знала, как будет жить дальше. Но она чувствовала, что теперь все должно измениться.

К удивлению девушки, дверь в квартиру была приоткрыта. Из щели пробивалась тонкая полоска света. Затем кто-то в квартире выкрутил на полную громкость музыку. Все тот же чертов концерт Чайковского, с которого начался кошмар в ее жизни.

Но в этот раз никакой оргии дома быть не могло. На часах всего четыре. Если бы муж с дружками решили снова устроить в квартире свои мерзкие игрища, они как минимум заперли бы дверь…

Маша осторожно заглянула в коридор. Ей показалось, что она услышала чей-то невнятный стон. Но он не был похож на стон удовольствия.

Словно тень, Маша прошмыгнула внутрь квартиры и спряталась за широкой портьерой, висевшей при входе в большую комнату. В центре зала сидел на диване голый и связанный извращенец-муж, два незнакомых мордоворота держали его под руки, не давая упасть, третий мужик, коренастый, жилистый, с восточным разрезом глаз, от души лупил Макса Разумовского по лицу и ребрам. Он не задавал ему никаких вопросов. Похоже, их разговор давно завершился…

Девяностые. Это было время, когда бандитские разборки никого не удивляли. Если тебе удалось подняться и заработать бабла, все вокруг понимали — вряд ли ты сделал это чистыми руками. Ну а даже если молодец и честный фраер, то будь добр делиться.

Маша смотрела, как ее супруга отделывают под орех трое незнакомцев, и понимала, что в их городе здесь и сейчас происходит дележ денег, перераспределение власти. Вероятнее всего, то, что сейчас делают с Максом Разумовским, — это такой своеобразный «разговор» с его отцом. Ведь сам Макс ничего собой не представлял. Что ж, кажется, удача впервые повернулась лицом к девушке из детдома.

Когда бандиты уехали, оставив за собой полуживой кусок отбитого мяса вместо человека, который регулярно устраивал ее изнасилования, Маша вышла из своего убежища и медленным шагом прошла на кухню. Она нашла в ящике стола ножницы для разделки птицы — огромные, хромированные, острые. Вернулась в большую комнату и отрезала мужу член.

Глядя, как он корчится и истекает кровью под ненавистную ей музыку, она на всякий случай протерла рукоятки ножниц чем-то подвернувшимся под руку, затем взяла со стола зажигалку «зиппо» и подожгла шторы.

Еще несколько секунд Маша смотрела, как комната, в которой над ней измывались, окрашивается красным, заполняется дымом и жаром. Затем, не торопясь, вышла и отправилась прямиком в милицию [6].

Там поверили, что убийство и пожар организовали те бандиты, что приходили избить Разумовского. Но в этот — самый первый ее раз — Маше подфартило больше, чем она могла рассчитывать: за помощь в раскрытии некоторых махинаций семьи покойного следователь помог ей сменить фамилию, имя и документы.