Мое идеальное убийство - Пронина Анна

Но с тех пор Маша никогда не полагалась на удачу. Последующие убийства она тщательно планировала, просчитывая все варианты развития событий.

Всего этого Борис Сахаров, конечно, не знал. Ярославский знакомый рассказал ему, что о Разумовских ходили нехорошие слухи — мол, вся семья там была какими-то извращенцами, а потом и сын, и отец погибли во время бандитских разборок и передела города.

Но, с другой стороны, так ли важно, кто и как пробудил монстра в этой красивой женщине?

Борис не искал оправдания Белле и ее жажде крови. Он смотрел на нее, как на произведение искусства. Художники ведь тоже писали ад и демонов. Белла и была демоном из ада — прекрасная, талантливая, яркая, пылкая, умная, изворотливая.

— Само воплощение смерти… Сама смерть! Только нам-то еще бы пожить… Да, кот? Потому что я уверен, что она захочет убить и моего отца, и, вероятно, меня. Особенно если она положила глаз не только на папин бизнес, но и на остальное его имущество, которое все-таки пока наследую я. Придется как-то заинтересовать ее в своем существовании.

Но как? Борис осознал, что он не хочет больше убивать. История с Леней и Соней, которые чуть все не испортили, и чертова сцена на балконе… Все это вызывало при воспоминании только отвращение. Не по плану, неэстетично, некрасиво, скучно. Он даже решил ничего не рассказывать Белле. Зачем? Она не поймет, что произошло и какое это имеет к ней отношение.

Борис не хотел превращаться в мясника ради Беллы. Он — художник. Он не тряпка Роман, который поставлял своей возлюбленной телят на убой. Но что же делать, если Беллу не интересует ничего, кроме свежего мяса?

Впрочем…

Мысли Бориса прервал телефонный звонок. Забытый клекот стационарного аппарата на столе ввел Сахарова-младшего в ступор. Он и забыл, что эта штука может звонить. С опаской и любопытством снял трубку.

— Алло! Семен Иванович? А, Семен Иванович! Это Боря, Сашин сын. Ага, приехал из Москвы. Что вы говорите? Только узнали, что ваш старый кореш женился второй раз? Семен Иванович, а знаете, я вам что скажу… Отец совсем заскучал, свадьба была ну очень скромной, тихой, неудивительно, что вы не сразу и узнали. Может, вы его вытащите в баню? Посидите с друзьями по-свойски. Мальчишника-то у него не было. О! Вот и отец вернулся в кабинет. Все, передаю ему трубку. Рад был слышать, Семен Иванович, дочке привет! Пока!

Два года назад отец Бориса купил под Иркутском дом с участком в десять соток, примыкающим к лесу. Тогда он и сам не знал, зачем ему этот дом, просто сделали выгодное предложение, от которого грех было отказаться. Теперь же Белла-Екатерина, едва узнав о существовании загородного особняка, предпочла жить именно там.

Борис понимал — она искала новое уютное гнездо для своих убийств. Александр же был уверен, что она еще не пришла в себя после случившегося и предпочитает уединение на природе шуму и пыли большого города.

В отличие от крестьянской усадьбы, где Белла жила с Романом и Златой, дом Сахарова-старшего был образцом современной архитектуры и стиля хай-тек. Конечно, далеко не все в нем удовлетворяло тонкий вкус Бориса, но ему здесь было куда комфортнее, чем в гостинице. Так что он поселился в отцовском особняке. Тем более теперь он мог присматривать за Беллой и в то же время уединяться в своем крыле, где никто не мешал ему работать и думать.

Вот уже несколько дней по вечерам они втроем (вчетвером, если считать кота) собирались на ужин в огромной столовой. Отец был доволен, ему казалось, что он вновь обрел семью, которой у него не было уже много лет. Белла-Екатерина, как всегда, надевала подходящую случаю маску, так что было сложно понять, что она думает об этих ужинах на самом деле. Борис догадывался, что вряд ли она получает такое же наслаждение, как и отец.

Но сегодня это совершенно неважно. Совместного ужина не будет, Александр уехал с одноклассниками в баню. Вероятнее всего, ждать его возвращения раньше двух-трех часов ночи не стоит. Семен Иванович об этом позаботился.

В одиннадцать вечера Белла накинула на плечи свитер и вышла покурить на просторную открытую веранду. Уличные фонари не горели, а дома, в ее с Александром комнате, включен небольшой торшер и мигает неровным светом телевизор. Контуры деревьев были еле различимы, лес едва-едва перешептывался листвой.

Ее внимание привлек звук открывающейся гаражной двери. Едва механизм перестал жужжать, кто-то внутри гаража выключил свет, и на несколько мгновений снова стало тихо и темно.

Белла затушила недокуренную сигарету и отступила от края веранды туда, где тень была гуще и плотнее. Она с трудом различила черный силуэт — незнакомец вышел из гаража, воровато огляделся и выволок по земле следом за собой огромный и, кажется, очень тяжелый мешок.

От гаража, разветвляясь, шло несколько дорожек. Одна к дому, ко входу на веранду, другая — вглубь участка, туда, где ландшафтный дизайнер соорудил площадку для барбекю, третья уводила в лес.

Борис склонился над мешком и, собравшись с духом, потащил его в сторону леса. Кто бы знал, что восемьдесят килограммов — это так тяжело. Хорошо еще, что последние три года он исправно ходит в спортзал, но там нагрузка обычно распределялась как-то более равномерно. Ближе к концу участка мешковина прилично протерлась в нескольких местах и обтянула содержимое. Стал отчетливо просматриваться человеческий труп с безвольно болтающейся головой. Борис натянул на лоб черную шапку, не особо уместную летом, но вполне подходившую к такому случаю.

За калиткой никаких тропинок не было, и Сахаров усилием воли закинул тяжелый мешок на плечи. Справа, в небольшой протертой дыре, показалась бледная, обескровленная кисть. Времени что-то поправлять не было. Сгорбившись, словно старый дед, Борис понес свою ношу вглубь леса.

Ветки больно хлестали по лицу, но включить карманный фонарик он решился только тогда, когда дом стал совершенно неразличим за деревьями. Со светом идти стало немного легче, но теперь мешок все время норовил выскользнуть из той руки, которая держала еще и фонарь.

Потом Борис увидел небольшой просвет неба за деревьями. Похоже, он правильно вышел к небольшому оврагу. Сбросил тело на землю, достал припрятанную в кустах лопату и перчатки и принялся копать.

Какая же это, черт возьми, тяжелая работа! В кино все выглядит как-то немного проще. И быстрее… Ему казалось, что он возится с этой ямой уже час, руки саднило от мозолей, спина разламывалась, а яма все еще выглядела весьма скромно.

Сил копать больше не было, да и тянуть нельзя. Кое-как он спихнул в вырытое углубление мешок, начал присыпать землей и сдался — присел отдохнуть и покурить.

Сдавленный женский вскрик не дал Борису отдохнуть после тяжелой работы. Сзади что-то зашуршало, и крик повторился:

— Эй! На помощь!

Борис улыбнулся всего на миг, и тут же его лицо стало серьезным.

Освещая себе дорогу фонариком, он ломанулся в ближайшие кусты и уже через минуту увидел Беллу-Екатерину, которая в легком спортивном костюме и белых кроссовках прокралась за ним в лес, но в последний момент, зацепившись за какую-то корягу, упала и не могла подняться.

— Борис! Что ты здесь делаешь?! Ты напугал меня до полусмерти! Я курила на балконе, и… — Белла с неудержимым любопытством заглянула ему за спину и увидела едва присыпанный землей мешок в овраге…

Прятать от нее труп больше не было смысла.

Леонид очаровал Соню своей амбициозностью и честолюбием — эти черты совершенно не были характерны для молодых людей городка, в котором она выросла. Там с семнадцати лет мечтали о том, как будут «строить духов» в армии, а потом «зашибать деньгу» сезонными рабочими. Никаких претензий на высшее образование или больших карьерных планов — достаточно работы шабашника: в сезон крась дачникам заборы, копай колодцы, торгуй материалами, а зимой можно и отдохнуть в обнимку с бутылкой беленькой.