Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Сэнди заметила мой интерес к листовке.
— Мне становится дурно, даже когда я думаю об этом.
Когда я поднял голову, в ее глазах цвета морской волны стояли слезы.
— Когда они пропали? — спросил я.
— Вчера вечером между семью и половиной девятого. Скоро пройдет уже двадцать четыре часа. Это плохо, пока не найдено никаких следов.
— Как полиция рассчитала время?
— Сосед, Бен Сэмплс, увидел, что дверь на заднем крыльце открыта, понял, что-то не так, подошел проверить. В половине девятого нашел бедную Агнес.
— Агнес?
Соленый поток хлынул из глаз Сэнди. Говорить она не могла. Теперь я понимал, почему она сочла смех неподобающим, почему в голосе слышалась печаль, когда она говорила о пустыне, покрытой ковром ярких цветов.
Ответил мне полноватый мужчина в штанах цвета хаки и клетчатой рубашке, который сидел на ближайшем стуле. Именно ему подливала кофе Сэнди.
— Агнес Генри. Вдова преподобного Генри. Милая женщина. Сидела с детьми, чтобы подзаработать немного денег. Пейтоны держали мусорные контейнеры на заднем крыльце. Бен Сэмплс заметил, что крышка одного сдвинута. Света на крыльце хватало, он заглянул в контейнер, увидел ее лицо. Агнес. Ее убили ударом ножа в сердце и засунули в контейнер, как мусор.
Сэнди заговорила, вытирая глаза бумажной салфеткой:
— Чет, Господи, куда же катится мир, если в один день повсюду похищают беспомощных детей?
— Катится к плохому концу, как уже давно и катился, — на полном серьезе ответил Чет.
Сначала я их не понял, но потом мне более всего захотелось, чтобы я чего-то не расслышал. «Повсюду? Других детей? Где?»
Чет повернулся к нам на вращающемся стуле:
— Двоих в Бейкерсфилде, одного в Висалии.
Все запахи ресторана, до того такие аппетитные, разом слились в какую-то жуткую вонь, словно напоминая, что за каждым кулинарным шедевром стоит скотобойня, и мы, сидя за столом, просто стараемся этого не вспоминать. И к аромату кофе теперь примешался горький запах рвотного.
— Двое в Уинслоу, штат Аризона, — добавила Сэнди, — и четверо из одной семьи на окраине Финикса.
— Еще четверо в Вегасе, — продолжил Чет. — Похитители убили родителей, чтобы добраться до детей. И еще один в Седар-Сити, штат Юта.
— Всего семнадцать, — подсчитал я.
— Может, есть и другие, о которых никто еще не знает, — указал Чет. — Это пахнет терроризмом. Не правда ли? Кто знает, чем все закончится.
Миссис Фишер перекрестилась, впервые на моей памяти продемонстрировав принадлежность к традиционной религии, хотя мне еще не доводилось видеть, чтобы кто-то осенял себя крестом, с такой силой сжав зубы от злости и с таким яростным взглядом. Может, она молилась каждый вечер, а может, эти ужасные новости напомнили о католицизме ее детства, и она сразу почувствовала необходимость обратиться к нему.
— Все это произошло в разных округах, — объяснил Чет, — и только сегодня, ближе к полудню, удалось составить общую картину. За это время детей могли увезти куда угодно.
— Они должны действовать сообща, так? — спросила Сэнди. — В новостях по телику сказали, что да.
— Пока не поступило ни одного требования о выкупе, — добавил Чет. — По мне, это плохой признак. Вам так не кажется?
— Мои родители остаются с нами, пока все это как-то не закончится, — призналась Сэнди. — Папа, мама, Джим, они все с оружием, и дети пока учатся дома.
Проведя весь день в дороге, мы не включали радиоприемник, не слушали новости. Обычно я стараюсь их не слушать. Если это не пропаганда, то угроза, обязательно раздутая до абсурда, или буря-землетрясение-цунами, или фанатизм и подавление неправильно понимаемой справедливости, или ненависть, выдаваемая за праведность, или честь, называемая бесчестием, и все щедро пересыпано рекламой: геккон продает страховые полисы, медведь — туалетную бумагу, собака — автомобили, горилла — консультантов по инвестициям, тигр — овсянку, слон — препарат, улучшающий работу легких, словно в Америке одно человеческое существо больше не верит другому, прислушиваясь только к рекомендациям животных.
Новости мы не слышали, вот меня и тянуло к «Эрнестине», чтобы узнать что-то важное. Теперь стало понятно, что именно. Опасность грозила не только детям Пейтонов. Какая-то безумная группа похищала детей по всему Западу, чтобы собрать вместе, сжечь или убить другим способом на сцене перед избранной аудиторией, более извращенной, чем я решался себе представить.
С учетом моих паранормальных способностей, возможно, только я мог найти похищенных еще живыми и спасти. Ноша на мои плечи ложилась слишком тяжелая, и я не знал, выдержат ли они. Помимо успехов у меня случались и неудачи, потому что при всех моих талантах я прежде всего человек со всеми свойственными ему недостатками и ошибками. И если бы я не уберег так много невинных детей — или кого-то из них, — меня ждала черная депрессия, возможно, даже чернее той, в которую я впал на долгие недели после того, как потерял Сторми Ллевеллин. Но, разумеется, у меня не было иного выбора, как попытаться их спасти.
Вероятность неудачи на этот раз даже возрастала, потому что противостояли мне фаланги врагов, жестоких и беспощадных. Помимо их кровожадности и многочисленности, еще большую тревогу вызывало другое: они были не обычными шалопаями, преступниками, психопатами и социопатами. Возможно, все это относилось к ним в полной мере, это верно, но они представляли собой еще большую опасность, потому что как минимум двое из них, маскарадный ковбой и мужчина с каменным лицом и глазами змея, обладали паранормальными способностями… или знаниями о сверхъестественном.
Сэнди дала миссис Фишер сдачу.
Миссис Фишер сунула несколько долларов в щель прозрачного ящика для пожертвований «Спейшл олимпикс» [18], который стоял у кассового аппарата.
Сэнди пожелала нам счастливого пути.
Миссис Фишер взяла пару мятных карамелек из пластмассовой вазочки, поставленной рядом с ящиком для пожертвований.
Я открыл дверцу «Мерседеса» для миссис Фишер.
Миссис Фишер протянула мне карамельку.
Даже если по ходу дня выпадают моменты, когда все кажется нормальным и каждое действие, твое или окружающих, не несет в себе ничего значимого, внешняя обыденность — иллюзия, и под спокойной поверхностью кипит мир.
Глава 20
Не во всех пустынях постоянно царит жара. В тех, что расположены на большой высоте, зимой может быть холодно, как на канадской равнине. Зима, конечно, подходила к концу, но с наступлением темноты заметно похолодало. Ветер чуть пахнул дождем, который мы обогнали, но, похоже, скоро грозил вновь нас настигнуть.
Большущий, как с картинки, «Харлей Дэвидсон» застыл рядом с лимузином, такой же черный, но в свете, падающем из окон ресторана, с поблескивающими хромированными деталями отделки.
Стоявшие у мотоцикла мужчина и женщина как раз сняли шлемы. Выглядели они как Ангелы Ада. У мужчины, лет пятидесяти, высокого, мускулистого, но худощавого, чисто выбритого, в глаза сразу бросалась львиная грива тронутых сединой волос. Он больше походил на характерного актера, чем на исполнителя главной роли. Его лицо привыкло не к смягчающим лосьонам и тонирующим гелям, а к солнцу и ветру и понятия не имело, что такое ботокс. Женщина выглядела моложе лет на десять, с высокими скулами, гордыми, словно вырубленными из камня, чертами лица и бронзовым оттенком кожи, указывающим на присутствие толики крови чероки. Если бы журналы «Солдат удачи» и «Вог» слились в один, эти двое могли бы появиться на обложке нового издания. Я мог поспорить на собственную печень, что ни у одного кожу не пятнала татуировка, а к пирсингу они относились крайне отрицательно. Я видел, что плевать они хотели на мнение о них окружающих, что они никогда не оглядывались на моду, но выглядели ее законодателями и, конечно же, не теряли время на твиттер.
Баритоном, густым, как портвейн пятидесятилетней выдержки, мужчина обратился к миссис Фишер:
