Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
ОДЕЖДА САМАНТЫ. ДВА МЕСЯЦА
– Это мои таблетки, – призналась Тереза, глядя прямо на Диффорда. – Мне их прописали в клинике Норт Адамс. Он хотел второго ребенка, а я не могла… Просто не могла. – И автоматически добавила: – Прошу вас, ничего не говорите Джиму. Вы не представляете, что он со мной сделает.
А потом, когда до нее дошел смысл ее же слов, она медленно опустилась на диван. Один из офицеров, специалист по психологии жертв, присел рядом и обнял ее за плечи.
В чулане в холле на первом этаже они нашли большую упаковку презервативов. Тереза сказала, что Джим никогда ими не пользовался, поэтому упаковку направили в лабораторию, чтобы сделать анализ латекса и сравнить результаты с частицами, найденными в телах жертв. Они также нашли пять бейсбольных бит и счет за целый десяток. Позже анализ пепла в камине показал, что состав сжигаемого дерева был схож с составом дерева, из которого были сделаны эти биты. Химический состав покрытия тоже совпал.
Они также обнаружили четыре пробирки, наполненные голубоватой жидкостью. Ее определили как снотворное под названием гальцион. Рядом с пробирками был обнаружен Компендиум лекарственных средств и химических веществ – настольная книга любого аптекаря, в которой даны подробные описания препаратов и их побочные действия.
На антресолях, за отошедшей доской, был найден полицейский автомат для стрельбы резиновыми пулями и резиновая киянка. Но им так и не удалось бы найти ничего, что напрямую связывало: Джима Бекетта с его жертвами. Ни следов крови, ни волос, ни сувениров, которые серийные убийцы обычно берут с места преступления.
Зато они нашли файлы с информацией, которую Бекетт запрашивал в тренировочном центре в Куантико [55]. Информация касалась психологических портретов и интервью с серийными убийцами. На полях рукою Бекетта было написано: ЕГО ПЕРВАЯ ОШИБКА, ЕГО ВТОРАЯ ОШИБКА, ЭТО СЛИШКОМ НЕБРЕЖНО.
И, наконец, последний, завершающий комментарий: КЛЮЧЕВОЕ СЛОВО – ДИСЦИПЛИНА.
Шесть месяцев прошли без малейших признаков Джима Бекетта.
Диффорд встал с дивана и подошел к окну конспиративного дома. Напротив стояла патрульная машина без опознавательных знаков, которая контролировала улицу. Лейтенант проверил входную дверь, а затем, памятуя о том, что произошло одной давней темной ночью, когда Бекетт вернулся, чтобы отомстить, проверил стенной шкаф.
Все было чисто.
Он прошел по холлу крохотного бунгало и открыл дверь в последнюю, самую дальнюю спальню. Саманта Бекетт спала, купаясь в лунном свете; лицо ее, в окружении длинных светлых волос, было спокойным и безмятежным. Диффорд наблюдал за девочкой, прислонившись к дверному косяку.
Она все еще выглядела совсем крохой и часто плакала по мамочке. Правда, иногда плакала и по папочке тоже. Но кровь Терезы, по-видимому, брала верх. В свои четыре года девчушка была настоящим бойцом. Бoльшую часть своего времени она тратила на то, чтобы обыгрывать лейтенанта в домино.
Диффорд вздохнул. Он действительно чувствовал себя старым – может быть, время и вправду уже подошло?
– Боже, Тереза. Надеюсь ты знаешь, что делаешь, – пробормотал он.
Подоткнув одеяло девочки, полицейский, наконец, закрыл дверь.
– Я подвел твою мамочку, – признался он в тиши полутемного холла, – но тебя, детка, я не подведу. Клянусь.
Диффорд уселся в гостиной с включенным светом и револьвером на коленях.
Он все никак не мог закрыть глаза.
На прошлой неделе журналисты спросили лейтенанта, что он посоветует простым гражданам, чтобы те смогли спастись от сбежавшего Джима Бекетта.
– Запирайте ваши стенные шкафы, – это было все, что пришло ему в голову.
Глава 13
Когда наступило семь часов, а Анджела так и не показалась, Джей Ти признался себе, что беспокоится. В семь тридцать он прекратил изучать вентилятор на потолке и натянул джинсы.
У него было всего одно предположение, но хорошее. На улице уже прохладно. Осень наступала на пустыню и принесла с собой некоторое облегчение. Солнце погасло, и теперь на небе взошла бледная восковая луна. Ее света как раз хватило на то, чтобы превратить сугарос [56] в застывших солдат.
Пустыня была полна звуков. Она звучала в унисон со стрекотанием сверчков, жутковатым завыванием сухого ветра и отдаленным стуком дятлов, спрятавшихся среди сугарос. Где-то совсем далеко раздавался рыдающий вой койота.
Джей Ти покинул оазис своего бассейна и отправился к месту, где днем они устроили тир. Свой пистолет он запер, но Анджела легко могла найти свой.
Диллон увидел ее на расстоянии в тридцать футов и замедлил шаг. Он не стал звать ее, потому что не хотел пугать вооруженную женщину. Кроме того, десантник просто не знал, что сказать.
Джей Ти стоял в лунном свете и наблюдал, как она целится из незаряженного пистолета в тюки сена и спускает курок. Снова и снова. Потом женщина стала пробовать другие позы и стрельбу в движении.
Снова и снова.
Он видел, что ее руки дрожат. Он знал, что ее палец распух и болит, но она не останавливалась.
Свои цели женщина подсветила ручным фонариком и не собиралась его выключать. Она поднимала оружие, наводила его на цель – и снова и снова нажимала на спуск.
Даже со своего места Диллон видел, что, когда она спускает курок, ствол ее пистолета опускается, поэтому, хотя ей и казалось, что пуля полетит точно в цель, она могла попасть только в землю.
Много позже Тереза вернулась домой. Ее пальцы слишком болели, чтобы их можно было сжать, а рука была комком ноющих мышц. Ладонь и бицепс тоже болели. Болело все, но она была довольна собой.
Тесс вошла во двор. Когда она дотронулась до раздвигающейся двери, то поняла, что не одна. Она повернулась, прижимая незаряженный пистолет к бедру, и посмотрела в темноту.
Его она не увидела, а скорее почувствовала.
Она почувствовала его взгляд. То, как он скользит по лицу, а затем двигается ниже, оглаживая ее горло, ее грудь, живот, бедра. Затем он опять перешел вверх и остановился на ее губах.
В темноте вспыхнул красный огонек спички. Мужчина поднес его к своей сигарете – его челюсть слегка осветилась, – глубоко затянулся, и кончик сигареты стал багровым. Двумя быстрыми движениями он загасил спичку.
Теперь между ними стояла темнота, не спокойная, как раньше, а наполненная биением какого-то медленного пульса. Этот же ритм Тесс ощутила у себя в крови. Она почувствовала отчаянный, дикий зов его взгляда. Ее губы раскрылись.
Мужчина сделал шаг вперед.
– Нам надо поговорить, – он поднял руку и поставил на стеклянный столик коробку с шестью бутылками пива. – Это для тебя, Тереза Бекетт. Начинай пить и рассказывай. Всё.
– Они не могли его найти. Они говорили мне, что он у них под постоянным наблюдением, что все его передвижения им известны и что я в абсолютной безопасности. А потом, в один прекрасный день, он зашел купить себе сэндвич, и больше его никто не видел. Специальный агент Куинси предсказал, что Джим вернется. Рано или поздно он вернется, чтобы убить меня.
Вы его выдали, миссис Бекетт, а он этого совершенно не ожидал. Для такого человека, как он, это был серьезный удар. Теперь единственный способ для него восстановить свое эго и чувство самоуважения – это убить вас. Он вернется. И вернется совсем скоро.
Я заставила их спрятать Саманту. Правда, мы не верили, что Джим может причинить ей зло – кажется, что он ее действительно обожает, – но рисковать мы не могли. А я осталась в доме и проводила там ночь за ночью. Ожидая. Целых шесть месяцев.
Каждую ночь Тесс лежала в постели, натянув одеяло до подбородка, напрягая слух, с открытыми глазами и с сердцем, которое подступало к горлу от любого звука. Она до корней сгрызла свои ногти. Она подпрыгивала от малейшего движения. Она забыла, как можно просто жить и чувствовать. А с холмов уже спустилась зима и укутала Уильямстаун белым покрывалом.
