Следы темной души. Паутина судьбы (СИ) - Мэй Валентина

— Люси, ты куда-то собралась? — мама заглянула в комнату и осуждающе глянула на возникший в комнате кавардак.

— Да, мам, — Люси пыталась скрыть волнение, но как-то не очень получилось, потому что взгляд матери стал настороженным и колючим.

— Ты не хочешь мне ничего объяснить? — в голосе появились металлические нотки. — Люси, мне нужно с тобой серьёзно поговорить.

— Ма, — взмолилась девушка, — давай не сейчаас! Меня ждут!

— Люси! — строго сказала Марина Алексеевна. — Думаю, пора отца приобщать. Ты меня совсем не слушаешь. Я уже надеялась, что ты остепенилась.

— Мамочка! Я недолго!

— Кто это? — мать встала у неё на пути, не выпуская из комнаты.

— Друг.

— Который по счёту? Ты хоть понимаешь, на что это похоже?!

— Мама! Пожалуйста! Не сейчас!

— А когда?! — переходя на крик, спросила женщина у дочери. — Когда будет поздно?!

— А может, уже итак слишком поздно? — Люси дёрнула дверь, полностью открыв, и прошмыгнула в образовавшийся проход мимо оторопевшей матери.

*****

После неудачного празднования объединения старых друзей Эдик появился лишь на четвёртый день. Мрачный и не особо разговорчивый. Про девок не спрашивал, о делах даже не заикался. Слушал молча, со всем соглашался. При упоминании Вальта даже не скривился. В общем, теперь дело за малым. Люси уже в курсе дела, с Валеркой Эд обещал на днях побеседовать.

Саня направлялся к злобной ворчунье, которая непременно снова вспомнит про его низменные прегрешения. Уже месяц его появление, похоже, вскрывает у неё никак не зарастающую язву, из которой то и дело лезут ядовитые упрёки и замечания. И всё равно он не мог на неё обижаться. Да и есть за что выслушивать Олины колкости, хоть временами напоминающие ему о том, что у него есть ещё немного совести.

— Ну, привет, самец, — с улыбкой встретила его хозяйка.

— Привет, Горгулья, — парировал Кудерский.

— Ооо, у меня новое звание! Нужно соответствовать образу, не так ли?

— Привет, — выскочил Коля, протягивая на ходу руку, — рад…

— Привет, Колян, — приветствовал его Саня, пожимая худую руку подростка.

— Санёк, чего к нам не пришёл тогда? — обиженно спросил парень. — Я тебя ждал.

Из комнаты выглянул Лёня, растрёпанный, с улыбкой на весь рот. Сашка подошёл и к нему, потрепал по лохматой голове, спросил:

— Олька всё уроками небось мучает?

— Ага, — всё так же улыбаясь, ответил мальчик. — Она меня, а я — её.

— Ха, я смотрю, ты не пропадёшь, — подмигнул ему Кудерский и пошёл за Ольгой в кухню.

За спиной тут же послышалось шушуканье. Вдруг Лёня пискляво воскликнул: "Горгулья", и на кухню донёсся удаляющийся хохот.

— Привыкай к новой кличке, — ухмыльнулся Саня.

— Уже. Смотри, — сиплым голосом произнесла Оля, развела локти в стороны и чуть кверху и начала махать ими, напоминая скорее облезшего петуха на старте. Пальцы скрюченные, курносый небольшой нос вдруг почти сроднился с выпяченной верхней губой, изо всех сил подпираемой нижней, на голове стандартный прикид типа "я упала с сеновала…". В общем, картина вышла комичная и даже отдалённо допустимая к значению мифического существа.

Как следует рассмотрев новый облик подруги, Саня пропустил пару смешков. Ольга, уловив его улыбку, вдруг прыснула, ухватилась за край стола и, со всей присущей ей, какой-то детской, искренностью, расхохоталась, согнувшись пополам. Её смех был настолько заразителен, что увлёк за собой и Кудерского, уже трясущегося от смеха. Он, держась за живот и понемногу успокаиваясь, уселся за стол, достал новую пачку кофе и каким-то не своим, на высоковатых для него нотках, сказал:

— Ставь чайник.

— Момент, — Оля, в отличие от него, в считанные секунды стряхнула с себя хохотушки, игриво улыбнувшись, набрала в чайник воды из крана и поставила на огонь. — Какой приятный день. Колюня!

— А, — отозвался братишка и тут же прискакал.

— Кофе будешь? Кудеря сёдня добрый — целую пачку нам принёс.

— И чего спрашиваешь? — удивлённым голосом спросил Коля.

— Помой чашки, — махнула Оля в сторону стола возле мойки, где сгрудилась грязная посуда. — Санёк, а ты никак решил свои грехи замаливать передо мною, чи шо?

— Олька, — Саня не хотел портить настроение, — думай, как думается. Мне плевать. Поняла? Давай лучше чего-нить хорошее расскажи.

— Шо?

— Та хоть бы шо.

— Я можу рассказать, — встрял Коля.

— Цыть, мелочь, — шикнула на него сестра.

— Да чего ты, — с упрёком глянул Саня на подругу, — пусть рассказывает. У него хорошо получается. Да, братан?

— Не, ну а шо, — воодушевился Коля. — Я тут такое слышал!

— Ну и шо ты уже слышал? — скептически спросила Оля.

— Так Серый Гавский вроде в больницу попал.

— В смысле в больницу? — в один голос спросили Саня с Олей.

— Ну, типа, допился, — пояснил парень, явно наслаждаясь эффектом, который произвела его новость.

— Да откуда те знать-то? — недоверчиво спросила его сестра.

— Да слышал, Олечка, — перекривлял он её.

— Подожди, а когда ты это слышал? — Саня вполне серьёзно отнёсся к услышанному, вспоминая молчаливого Эдика.

— Та я вчера недалеко от их дома был, с другом ходил по делам, — с важным видом ответил ему Коля, — а бабки на лавке сидели и тарахтели. От них много чего можно узнать.

— И что они ещё натарахтели?

— Та ничего особенного, — вспоминал Коля, — только то, что после очередной пьянки вызвали скорую, и его забрали в больницу. Вот и всё.

— Ничё, — сказала безразличным тоном Оля, разливая кипяток в чашки, — поправится. Такие не помирают.

— Спасибо, — произнёс Саня, забирая чашку с тёмно-коричневой жидкостью.

Теперь стало ясно, отчего Эд был такой рассеянный. Близнецы всегда очень сильно переживали друг за друга. Похоже, беседу Эдика с Вальтом нужно будет отложить.

Глава 10

Зима 1996 года выдалась по-настоящему суровой. К концу января мороз совсем не давал девушкам спуску, заставляя одеваться теплее и прятать обычно почти голые ноги в тёплые гамаши и лосины. Днём снег искрился под зимним солнцем, а ночью отдавал серебром.

После разговора с Кудерским Люси несколько дней в напряжении ожидала, когда за ней придут. То, что ей было велено сделать, никак не согласовывалось с её внутренним "я". Даже несмотря на то, что ей обещали защиту от всех поселковых, девушка не понимала, как это возможно при том, что она сама пойдёт в лапы к волкам, согласившись на все их условия. Да и сможет ли она спокойно согласиться на то, что ей предложат, когда одна лишь мысль о них вводит её в ступор?

Когда её покровитель рассказывал о том, что ей нужно будет принять предложение от Валеры, то вроде и складывалось всё хорошо, и уверенность была в том, что её никто не обидит. Просто потому что он был рядом — такой уверенный в себе и сильный. Но стоило ей пару дней посидеть самой дома в ожидании этого задания, как вся уверенность довольно быстро улетучилась. И нет уже веры в благополучный исход. И нет понимания, которое растворилось ещё в первый же день. Зато снова стучится в дверь страх. Всё сильнее окутывает сознание дымка сомнений и подозрений.

Почему она так легко поверила Кудерскому? Неужели Валера настолько низкий подонок, что готов продать её? И тут же вступает в бой дух противоречия. А может это всё подстроено, чтобы просто снова её затянуть туда и воспользоваться без труда? Ведь сам он чем от них отличается? Тем, что она ему поверила, а им — нет?

За подобными мыслями не заметила, как на улице стемнело и зажглись фонари. С ужином расправилась быстро и снова вернулась в комнату. Мать с ней почти не разговаривает, а отец лишь ворчит ходит, не в силах поднять на неё голос. Любит он Люси больше всех остальных. И она знает об этом. И пользуется его любовью. Хотя и сама тоже любит отца. Ей иногда даже кажется, что любит его больше, чем маму.

Не успела усесться за стол, как услышала звонок в дверь. После того, как отец починил, наконец-то, звонок, его звук непривычно громко резал слух. Девушка подскочила и кинулась к двери. Хоть бы никто не успел открыть дверь до неё! Сердце готово было выпрыгнуть, пришло неприятное и странное чувство стыда, страха и, вместе с тем, ощущение чего-то значимого. Как-то вдруг снова вернулось доверие и уверенность в том, что всё будет хорошо. Теперь обязательно будет всё хорошо. Только бы родители ни о чём не узнали.