Всё ещё здесь - Филатова Татьяна

– Капитана тебе дали за то, что ты якобы маньяка того грохнул, – с легкой обидой в голосе сказал ему Козленко, впервые за эту встречу поднимая на Сергея неуверенный взгляд.

– Что значит: «якобы»? – Сергей, снова уперевшись руками в стол старшего лейтенанта, навис над ним, как коршун над добычей. – Я с дыркой в башке отстрелил этому уроду пол-лица. Он был убит на месте преступления, и в том, что Шилов – именно тот самый маньяк, никаких сомнений ни у кого быть не могло и не может. Я свою работу сделал, и на моих глазах погиб полицейский…

Сергей запнулся, на мгновение отвел взгляд, а затем снова посмотрел на Козленко, который, судя по всему, был на пару лет старше самого Медведева: невысокий, полноватый и уже лысеющий мужичок, мешки под глазами и отеки на щеках у которого свидетельствовали о том, что вечерами он, вероятно, не брезгует прикладываться к алкоголю. Глядя в глаза коллеге, Сергей строгим, командирским голосом сказал:

– Не тебе меня судить, Алексей Леонидович, не тебе эту тему мусолить. Шилова я долго выслеживал, но все же выследил и убил, хотя и хотел взять живым, да обстоятельства так сложились. И да, вероятно, у вас здесь завелся подражатель. То, что ты говорил мне, что якобы я его сюда привез – это полнейший бред. Убийца не мог знать о моих передвижениях. Отсюда до центра – чуть больше часа езды. Подражатель мог быть знаком с Шиловым, мог наблюдать за ним со стороны и притом жить здесь. А когда я того убил, он, наконец, решил выйти из тени. До этого догадается и первокурсник. А ты, Алексей Леонидович, вместо того чтобы выказывать мне свою зависть, пряча ее за напыщенностью и раздражением, лучше прояви профессионализм и начни, наконец, искать настоящего, нового маньяка, а не мериться крутостью. Мы с тобой не в седьмом классе и не в раздевалке перед уроком физкультуры.

Козленко злился, сдавливал пухлыми пальцами шариковую ручку, но ответить так, как ему того хотелось, старшему по званию он не мог.

– Сегодняшний труп уже увезли? – спокойно спросил его Сергей, убрав руки со стола.

– Да, – кратко ответил Козленко.

– Могу я взглянуть на фотографии, сделанные на месте преступления?

– Еще не распечатали. Подойди… подойдите к Димке. К Кислицыну. Он должен был все загрузить в компьютер.

– Благодарю, – ответил Сергей. Он протянул старшему лейтенанту руку и даже улыбнулся ему. Деваться было некуда: тот в ответ протянул свою.

Кислицын чем-то напомнил Сергею Сашку: нет, не внешностью – они были абсолютно разными. Чем-то другим. Медведев и сам не мог понять, чем именно. Возможно, возрастом. Возможно, легкой наивностью, возможно, «живыми» глазами, которые, глядя на совсем непривлекательные фотографии, горели и видели в этих изображениях азарт: каждое фото – это подсказка к разгадке, некий квест, в прохождении которого в данном случае Дмитрий Кислицин участвует лично.

В отличие от Козленко, Димка, как он сам представился Сергею, был очень рад поработать с тем, кто выследил и убил серийного маньяка. Он признался капитану, что еще не перенес сделанные им на месте преступления фото в компьютер, и как раз сейчас этим и занимается.

– Три минуты, – сказал он Сергею, – буквально три минуты, и все будет готово.

– Где у вас можно сделать кофе?

Кислицын сказал Сергею, где стоит чайник и банка растворимого кофе, и пока капитан готовил горячий напиток, который потом ему совсем не пришелся по вкусу, Дима загрузил все фотографии.

– Готово? – спросил Сергей, ставя перед молодым человеком бумажный стаканчик.

– Вот, полюбуйтесь.

На весь экран открылась фотография, увидев которую Сергей чуть не выронил свой стакан, непременно облив бы при этом спину Кислицына кипятком. Это была она: девушка из его сна. Он боялся увидеть именно ее и все же увидел: блондинка, что лежала на грязном полу нежилой квартиры. Ее волосы, выкрашенные в желтый блонд, были разложены на полу, словно специально для этой посмертной фотосессии. Синие тени на веках были ненамного синее губ, на которых совсем не осталось помады. На шее был виден тонкий след от лески, которой жертва была задушена перед тем, как разрезана и зашита. Шов на теле был аккуратным: таким, словно тот, кто зашивал разрез, заботился о будущем внешнем виде шрама, который обязательно остался бы, если бы это была плановая операция, а не гнусное надругательство над трупом. Сердце, желудок, печень, селезенка, обе почки, матка… Все это лежало рядом с телом. Все это Сергей уже видел, от всего этого его уже тошнило.

Дима нажимал на клавишу, перелистывая фотографии одну за одной, но Сергей и так знал, что будет на них изображено.

– Василевская Елена, – сказал Дима. – Работала в магазине здесь неподалеку. Двадцать семь лет.

– Уже было опознание? – удивился Сергей.

– А чего ее опознавать? – пожал плечами Кислицин. – Ее многие знали. Даже я. Мы все в тот магазинчик забегаем – он к нам ближе остальных. И сотрудникам никогда просрочку никто не подсунет, – ухмыльнулся парень.

Сергею казалось, что он тоже знал эту молодую женщину: он уже видел все, что с ней сделали. По какой-то сверхъестественной, непонятной ему причине, он стал первым свидетелем страшной смерти очередной блондинки. Почему? Каким образом? Почему тот, кто совершает эти жуткие вещи, теперь транслирует свои действия в подсознании Сергея? Какие силы здесь управляют?

Еще ночью, когда за силуэтом вешалки ему мерещился силуэт убийцы, Сергей верил и даже надеялся на то, что это – последствия его травмы, как физической, так и психоэмоциональной. Ему проще было бы признать резко развивающуюся у него шизофрению, чем принять факт, что это все было на самом деле. Но потом ему приснился тот сон… А теперь еще и эти фото. Неужели Шилов вернулся с того света и теперь не только сводит с ума своего убийцу – Сергея, но и продолжает свое черное дело, выслеживая и жестоко расправляясь с девушками, которые так похожи на его мать в молодости.

Кислицын продолжал листать фото, сделанные им на месте преступления, а Медведев, не слыша комментариев Димы, думал об одном: возможно ли поймать призрака и как это сделать?

Глава 3

– Я уже договорился: завтра все починят, – сказал Сергей матери. – Я поскользнулся. Не рассчитал габариты. Говорю же: не привык к ограничениям в ванной.

Старший сын попытался улыбнуться, разливая чай по кружкам себе и маме, но та смотрела на него, совершенно не улыбаясь.

– Покрытие не скользкое, – сказала она практически безэмоционально. – И ты не похож на того, кто не может развернуться в душевой кабине. Сереж, в чем дело? Мне-то ты можешь сказать. Я понимаю, что все это – последствия травмы, последствия приема препаратов… Может, все же тебе рано возвращаться к работе? Может быть, тебе стоит взять не только больничный, но и отпуск? Я тебя не гоню. Мне спокойно, когда мои дети при мне. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько понадобится, но…

– Мам, – Сергей поднял взгляд на маму, что стояла около стола. – Да что ж ты все нас спасаешь, а? Вовку непутевого все тащишь, тащишь… А он и рад тому. Но со мной так не нужно, ладно? Я мужчина, и он мужчина. Не мальчик, нет – мужчина. Хватит с ним носиться, как будто он какой-то неполноценный. И уж тем более не нужно расслаблять меня. Тебе мало одного дармоеда на шее? Подбери котенка. Мам, прости… Не хочу показаться грубым, но наглеть, как наглеет мой братец, сидя у тебя на шее, я не буду. И работу свою я выполнить должен. Ты говоришь, что тебе спокойно, когда мы рядом с тобой. А ты подумай о тех родителях, кто из-за этого маньяка лишился своих детей? Все эти убитые девушки – это же чьи-то дочери, и найти их убийцу – моя работа.

Женщина молча смотрела на сына.

– Мам, – сказал он, – я лишь погостить. Но пора выпускать на волю и второго птенца. Мальчик вырос. Пуповина перерезана. Подгузники менять больше не нужно, кашей кормить тоже. Зубки не режутся, из-за двоек в школу не вызовут, а другие проблемы он должен научиться решать самостоятельно, без мамочки. Мам, ну правда… Вовка – взрослый человек. Он вырос.