Волаглион. Мой господин. Том 2 (СИ) - Баунт Софи

— Они бессмысленны, — злится Сара. — Скажи что-нибудь по делу. Ты дальше мужиков не ушла.

— Я не виновата, что вокруг тебя море противоположного пола. Океан! Я раскидываю карты, но этот мужицкий океан выплескивается из всех щелей. Чувства, желания, привязанности, — ругается подруга ведьмы и смахивает карты обратно в колоду, ее движения сопровождаются эмоциональными взмахами ладоней. Скоро создаст торнадо. — Допивай кофе. Авось там, что интересного будет. Единственное... Вижу опасность, но не знаю, в чем она заключается.

— То есть наемник, который хотел застрелить меня в ванной, на опасность не тянет?

— М-м-м... — Катерина торопливо облизывает персиковые губы. — Странно, что они вообще заглядывают к тебе так редко, моя девочка.

Сара фыркает.

Я ворую с подноса канапе из винограда и сыра. Жую. Ведьма три раза прогоняла меня с кухни, чтобы я не подслушивал разговор, даже кинула в меня мусорное ведро — будь проклят ее телекинез! — но, о как же это «удивительно», я еще здесь. На сеансе предсказаний. Оказалось, что у Сары есть лучшая подруга. Да какая! Экстрасенс! Эзотерик. Ведунья мира духов. И мне дико интересно: зачем моей ведьмочке понадобилось узнать будущее? Женское любопытство? Дамы любят гороскопы и прочую ерунду. Или ее что-то беспокоит?

Ну, или я брожу вокруг, потому что хочу быть с ведьмой любую доступную секунду. После озера Сара перестала прятаться от меня. Однако не думайте, что я у цели. Теперь все иначе. Меня и раньше трясло при общении с ней, но не настолько! Чувствую себя школьником. Вчера два букета роз ей заказал на последние деньги с карточки, вечером — третий, чтобы другим не было одиноко в ее спальне. Каждый взгляд, прикосновение, поворот ведьмы в мою стороны — возвращают на озеро, воздух наполняется ароматом лилий, шалфея, лаванды, влажной травы и... мыслями о нашем рандеву. Она ответила. Поцеловала! Затем отвергла. Я совсем не понимаю, что происходит в ее голове. Да и в моей тоже!

Получаю очередную недовольную гримасу Сары, поджимаю губы и отхожу чуть дальше от девушек. Все равно ведьма ничего важного не скажет... при мне. Надо было встать за углом. Подслушать. Катерина громкая барышня, слишком громкая, прямо цикада в брачный период. Что-нибудь я обязательно бы услышал.

У окна лежит груда тряпья, рядом с календарем, на котором обведена сегодняшняя дата — тридцать первое декабря. Ведьма объединила сбор ковена с новогодней вечеринкой. Идея Висы. Он пока не явился. Надеюсь, провалился по пути в канализационный люк, запорошенный снежком, сломал хребет и желательно — челюсть. По такому случаю я бы произнес сегодня счастливый тост. Эмоциональный, радостный, громогласный. Тост за упокой.

То, что я принял за кучу тряпок, всхрапывает и кашляет, затем падает с порожка перед окном. Ясно. Это не тряпье (спорный вопрос). Это Макс Керолиди. Я видел его вчера, он привозил бутылки с виски. Внешность у парня приятная... могла быть. Довел он себя до плачевно-смешного состояния: похож на заплесневелого ленивца. Он вообще когда-нибудь умывался? Причесывался? Я сомневаюсь.

— Эй, браток, — Макс вытягивает руку с рюмкой. Ногти почерневшие. Пальцы в мозолях. Сонные глаза едва различимы сквозь вихрастые клочки ржавых волос. — Подлей-ка, а! Не жопься. Мне не дотянуться.

Керолиди пытается встать, но путается в полах своего же плаща, падает лицом вниз — в собственную блевотину.

Я осушаю бокал с виски. Голова занята совсем другим, мозг мучит вопрос: как подлить Саре алкоголя?

Ведьма не пьет ничего, кроме собственноручно приготовленного вина. Напиться им не выйдет. Мне же нужно — ее споить. Срочно. Это самый простой вариант. И быстрый! Позавчера, на озере, я узнал уйму личных секретов Сары, получил эксклюзивный пропуск к ее прошлому, и вот что — ведьма теперь смотрит на меня иначе.

Осталось перебрать лишнего, и я приласкаю ее. Надеюсь.

Да, я сволочь, поступок мерзкий, но не судите строго. Что остается? Я в отчаяние!

— Любопытно, — говорит Катерина под нос и кладет на стол карту, а рядом — чашку кофе, дно которой она изучала минут десять. — Ребенок.

— Кто? — восклицает ведьма и давится непонятно чем. — Что это значит?

— То и значит. Обычно будущим мамам выпадает.

Сара ухмыляется, крепче сжимает руки на груди и, едва открывая рот, выговаривает:

— Не смешно.

Катерина затягивается через мундштук.

В глазах Сары — боль, которую я мгновенно улавливаю, как и любое изменение настроения. Привык. Сара словно моя вечно ломающаяся машина. Нужно следить за сменой фаз ее настроения, смотреть и прислушиваться, чтобы не оказаться у обочины. В моем случае — чтобы завести ее. И наконец-то уехать домой.

— Что ж, будем считать, что мой дар сегодня отдыхает, упрямится работать, — пожимает плечами Катерина и откидывает назад толстенный желтый шарф.

— Таланты давно покинули тебя, детка, расползлись по штанам любовников, — раздается голос Ричарда. — Обычно в постели что-то получают. Сифилис, скажем. Ты не получаешь и его. Зато отдаешь последние свои достоинства. И извилины.

— Что ты там крякаешь? — недовольно восклицает Катерина.

Макс хохочет, поднимается, жутко хромая. Ричард сидит на спинке стула. Да-да. Не на стуле. На спинке стула. А чуть раньше Рич клевал остатки индейки на подносе (каннибал, ей-богу). Дело в том, что муж Катерины — не человек.

Он попугай.

Красный. Говорящий. Попугай ара.

— И почему ты не стал немым хомяком? — причитает гостья, растирая виски сквозь длинную шапку (она ее когда-нибудь снимает?)

— Эй, ты говорила, что я идеальный собеседник! — каркает он.

— Ах, был когда-то, был. Теперь твоей пернатой заднице стоит планочку снизить. Абсолютно бесполезное создание. Почему ты до сих пор не утопился в раковине? Я бы чокнулась на твоем месте.

— Ой, как я страдаю... плачу в три ручья. Погоди, сейчас найду шнурок от кроссовок и повешусь на рождественском веночке.

Ричард взмахивает крыльями. Пролетает над столом. Одна из чашек переворачивается и кофе (горячий!) выплескивается на русую ведьму, пропитывает горчичный комбинезон.

Ох, безумно больно, думаю.

Катерина подскакивает, махает на себя подносом, после чего хватает пустой чайник и несется вслед за Ричардом, который рассекает круги по гостиной. Попугай сопровождает пируэты издевательским смехом. Хозяйка (или жена? Как правильно?) ловит его с угрозой выщипать перья.

В итоге: Ричард удирает в другую комнату. Катерина — выдохшаяся, растрепанная — поправляет черные гетры, наливает в чайник воды и с проворным грохотком ставит на плиту.

Сара все это время молчит. Макс смеется и катается по полу. Я ковыряю кутикулу.

Набрав тарталеток, Катерина стреляет обратно к столу и кивает всем, подзывает ближе. Тоном искусителя она обращается ко мне:

— Погадать тебе на кофе, милый? Давай сделаю эспрессо.

— Предпочитаю латте, желательно с пенкой.

Слышу хлопок двери. И колокольчик.

— Могу плюнуть тебе в кружку, — наимерзейший голос собственной персоной.

Ага. Вот и оно... пришло. Я измученно закатываю глаза. Проклятье. Явился.

Вампир улыбается, обнажая острые клыки, однако в тот же момент они уменьшаются. Остаются обычные зубы. Усмешка на бледном лице, пентаграмма над бровью, кожаная одежда, пирсинг и семь колец на пальцах — все в нем вызывает ощущение, будто кто-то с силой проводит гвоздем по железу. Скрежет вспыхивает каждый раз, когда ублюдок Виса появляется в поле зрения.

Катерина задумчиво переводит взгляд с меня на вампира.

Виса с нереально сияющим лицом обнимает Сару, которая по-прежнему вжимается спиной в стул.

— Выглядишь потрясающе! Платье сидит великолепно. — Он нависает над ее макушкой. — Лучше бы только ты могла сидеть на мне.

— Боже. — Я снова закатываю глаза. Одновременно с Сарой.

Ведьма правда великолепна, она в красном блестящем платье до пола, с вырезом сбоку почти до талии. Волосы убраны в высокую прическу. Пряди небрежно падают на плечи. Медальон на шее сверкает изумрудами, идеально завершая сексуальный образ.