Дорога домой - Фитцек Себастьян

Мартин открыл дверь магнитной картой.

– Пожалуйста… – начала Клара и подумала об их шестилетней дочери Амели в надежде, что та, ничего не подозревая, мирно спит в своей кроватке под присмотром бебиситтера.

Она проследовала за Мартином в гостиничный номер, хотя интуиция предостерегала ее от этого. Опустив глаза, потому что боялась того, что ее ожидало.

– Мне нужно в туалет, – пробормотала Клара.

– Это может подождать, – заявил Мартин, затем в комнате что-то пошевелилось, и Клара не могла больше отводить взгляд.

Она ожидала увидеть номер-сьют, кровать и, возможно, диванчик перед окном с видом на Мемориальную церковь и зоопарк Фридрихсфельде – и все это даже имелось. Только кровать была круглой и стояла в центре комнаты, которая была наверняка в три раза больше, чем ее квартирка в районе Пренцлауэр-Берг, где она жила, пока не переехала к Мартину.

– Что здесь происходит? – спросила она немного невнятно, потому что невольно прикрыла рот рукой.

Она уставилась на полдюжины идентичных лиц. На всех мужчинах была одинаковая маска – эмоджи, смеющийся до слез.

Самой ей хотелось плакать.

– Что вы с ней делаете? – спросила она слабым голосом. Ужас сковал ее. Клара хотела, чтобы молодая девушка на кровати, вокруг которой собрались безликие люди в смокингах, оказалась бы только работой художника-гримера.

Но кровь, капавшая у нее изо рта на голые груди, была настоящей.

8

Несчастная стояла на матрасе на четвереньках, как собака. Опираясь только на одну ладонь: левая рука, как сломанное крыло, повисла вдоль худого тела.

«Пожалуйста», – безмолвно взмолилась она, когда их с Кларой взгляды встретились. У нее не хватало, как минимум, двух передних зубов.

– Поздоровайся с Шаникой, – рассмеялся Мартин. – Конечно, это только ее артистический псевдоним, но разве она не похожа на красавицу индианку?

Скорее, на умирающую на пыточном столбе, – подумала Клара. У темноволосой и темнокожей девушки – не старше восемнадцати – была изящная фигура. При каждом порывистом вздохе ребра, как костлявые пальцы старика, впивались в кожу над грудной клеткой, которая была покрыта синяками и открытыми ранами.

Девушке едва хватало воздуха, настолько туго был затянут собачий ошейник, поводок которого держал крепкий парень в мятом вечернем костюме. В другой руке у него был паяльник, которым, вероятно, ей уже нанесли раны на спине и ягодицах.

Я в аду.

Клара хотела помочь девушке, но Мартин удержал ее, притянул к себе и обнял, словно они влюбленная пара, которая стоит на балконе и наслаждается чудесным видом.

– V. P. всего лишь игра, дорогая, – прошептал ей в ухо Мартин. На нем теперь тоже была маска со смайлом, которая царапала Кларе щеку. Ее затошнило, когда он объяснил ей это сокращение: – Violence Play. – Два английских слова, которые были настолько антагонистичны, что никогда и ни при каких обстоятельствах не должны были употребляться вместе.

Насилие? Игра?

О господи.

Клара надеялась, что ситуация с «идеями» и «ролевыми играми» Мартина улучшится, когда он стал отцом. Но все вышло наоборот, потому что теперь у него появилось новое средство давления.

«Если не будешь участвовать, тогда все узнают, чем занималась наша мама. Увидят в Интернете фото и видео и будут говорить, какая же больная эта мамочка, потому что именно об этом шушукаются на школьном дворе и на родительских собраниях. Потом я отберу у тебя ребенка, а без Амели у тебя ничего не останется, кроме вида на марцанский задний двор, на который ты будешь смотреть из окна панельного дома».

– Вы, свиньи, немедленно отпустите ее! – потребовала Клара и воспользовалась моментом, когда Мартин разжал руки. Она сделала шаг к девушке, которая испуганно дернулась назад, потеряла равновесие, оперлась на сломанную руку и закричала от боли.

– Заткнись! – рявкнул мужчина с поводком и дернул за него.

В два шага Клара подскочила к нему и закричала:

– Немедленно оставь ее в покое, извращенец! – Она огляделась в поисках телефона, чтобы позвать на помощь. Свой мобильный она, по указанию Мартина, оставила в машине.

– Вы слышали, – сказал тем временем ее муж. – У моей жены нет маски и браслета. Это означает, что она сегодня королева.

Все присутствующие кивнули. У Клары было ощущение, что она стала свидетелем голосования какой-то тайной ложи, законов которой она не понимала.

– Королева?

– Да, моя дорогая, – сказал Мартин. – У тебя есть право финального решения.

Мужчина с поводком поднял руку с паяльником. Провод был подключен к удлинителю, прибор накалился.

– Что за финальное решение? – спросила Клара, хотя даже не хотела знать ответ. Все, чего она хотела, – это убежать отсюда. Из комнаты. Из отеля. Из своей жизни.

– Мы выкупили наш инвентарь (Мартин действительно сказал инвентарь!) у ее хозяина, и она в нашем полном распоряжении. Это означает, что мы можем делать с ней все, что угодно.

Клара была уверена, что под маской на губах у него заиграла дьявольская улыбка.

– И под словом «все» я имею в виду «все». – Он потер руки. – Сегодня мы еще хотим ослепить ее или наказать.

– Вы больше ничего с ней не сделаете, больные уроды…

– Абсолютно верно, – перебил ее Мартин. – Не мы. А ты. У тебя есть выбор. Хочешь паяльником обработать ей глаза или вульву?

Уже одни эти слова сработали как удар в живот. Кларе захотелось согнуться от боли. Она догадывалась, что некоторым женщинам приходилось терпеть кое-что и похуже, чем ей. Жертвы принудительной проституции из бедных стран, которых семьи еще маленькими девочками продали сутенерам, а те предлагали их в «полное распоряжение» клиентам-садистам. Но она надеялась, что в реальной жизни никогда не встретится с тем ужасом, на который даже сама, как жертва домашнего насилия, закрывала глаза.

– Я королева? – спросила она Мартина, в то время как у нее зрела идея.

– Да!

– И я могу решать?

– Совершенно верно.

Она сделала глубокий вдох.

– Хорошо. Тогда я хочу, чтобы вы ее немедленно отпустили.

Клара затаила дыхание в ожидании пощечины.

– О'кей.

К ее удивлению, муж не стал возражать, а трижды хлопнул в ладоши. Открылась обтянутая шелковой бумагой раздвижная дверь.

– Господин доктор, будьте так любезны. Королева решила, что для нашего инвентаря раунд V. Р. закончился.

Мужчина в такой же маске и медицинском халате молча выкатил из соседней комнаты кушетку.

Двое мужчин в смокингах подняли полуживую Шанику – или как бы ни звали тяжело раненную девушку, – как мешок картошки, с матраса и понесли к мнимому доктору.

Клара хотела последовать за ними, но Мартин схватил ее за руку.

– Куда ты, дорогая? – Он притянул ее к себе, как танцор свою партнершу в пируэте.

– Я позвоню в полицию.

Мартин энергично помотал головой в маске.

– О, я должен был объяснить тебе, дорогая. Конечно, наша V. Р.-сессия еще далеко не окончена.

Ее муж посмотрел вслед врачу и девушке – которые были уже в дверях, – продолжая крепко держать Клару за запястье.

– Отпусти меня!

– К сожалению, не могу. Наши правила гласят: если королева отпускает инвентарь, то сама становится инвентарем. А так как у тебя нет цветного браслета…

Дверь за «доктором» и девушкой захлопнулась.

Мартин схватил Клару за волосы и так сильно рванул к себе ее голову, что у нее на глазах выступили слезы.

– …это означает, мы можем делать с тобой все. У тебя нет табу.

Он подал знак мужчине с поводком, тот сделал шаг в сторону Клары и в первый раз – из многих, последовавших этой ночью, – ударил ее кулаком в живот.

9

Джулс

Сегодня

– Они могли делать со мной все, что угодно. Тушить об меня сигареты, мочиться на меня, пинать, кусать, бить… вырывать волосы – это еще самое безобидное. Разрыв селезенки не самое страшное.