Топот шахматных лошадок - Крапивин Владислав Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51

Казалось бы, лошадка была обречена уехать со ступенькой сначала до нижней точки обода, затем оказаться наверху, упасть оттуда и начать беспорядочное кружение, обивая об острое стекло деревянные бока.

Но ничего подобного!

Лошадка… прыгнула со своей ступеньки на следующую – вверх! И еще – верх, верх, верх! Она так же, как Луиза, сохраняла свое место в нижней наклонной части обода. И скакала, скакала…

– Ну, ни фига себе… – восторженно выдохнул Драчун. Остальные смотрели молча, но тоже восторженно. Сёга дал кошке еще одну лошадку. И случилось то, что в первый раз. Теперь уже две лошадки прыгали рядом со ступеньки на ступеньку, а Луиза стояла на задних лапах перед Сёгой и ждала.

– На, кыса…

Скоро в Колесе прыгала уже шеренга шахматных лошадок. Потом две. Потом три… У Сёги их оказалось больше полусотни, и в конце концов получилось, что по блестящим ступенькам, среди размытых в воздухе искрящихся спиц скачет целый эскадрон. семь шеренг по восемь лошадок в каждой – как на параде!

Они были всякие – маленькие и большие, совсем белые, орехового цвета и темно-желтые, деревянные и костяные, пластмассовые и даже стеклянные. Лошадки не мешали друг другу, держали строй и, казалось, для того они сделаны – чтобы прыгать в широком ободе Гироскопа и поддерживать его вечное движение.

Возможно, так оно и было.

По крайней мере, профессор Рекордарский почесал очками ухо и значительно произнес:

– Похоже, что вопрос о поддержке скорости решен. Едва ли еще придется подталкивать Колесо. Мальчик совершил большое дело…

Луиза тихо мяукнула и потерлась о Сёгин сапожок. Сёга взял ее на руки. Драчун посмотрел на них двоих, почему-то отвернулся и прикусил губу…

Белка шепотом спросила у Сёги:

– А тебе не жаль с ними расставаться? Если хочешь, мы соберем тебе новых…

Сёга мотнул головой, так что разлетелись белые волосы.

– Не-а, не надо… Я хотел оставить себе двух или трех, а потом подумал, им будет обидно: все сделались живыми, а они остались деревяшками… И у меня ведь есть этот… – Сёга тронул свитер, под которым на шнурке висел впаянный в медальон из ракушечника морской конек-малютка. – Он спит, но он живой… А эти… смотрите!

С лошадками происходили удивительные изменения. Из шахматных фигурок они превращались в крохотных, но настоящих лошадей. С туловищами, развевающимися гривами и хвостами, с тонкими мелькающими ногами, на которых мерцали серебром копытца. И эти копытца стучали о ступеньки. Топот их был мелким, дробным и веселым, словно сыпались на стеклянные листы сверкающие бусинки…

– Вот и ладно, – хрипловато порадовался Лихо Тихоныч. – Вот оно и случилось хорошее дело, которое мне обещал Пантелей…

Пантелей зашевелился у него в ладонях, забормотал.

К Сёге подошел Драчун. Он смотрел в пол. Посопел и пробормотал:

– А можно мне пустить туда своего кота?

– Какого кота? – шепотом удивился Сёга. Драчун вдруг всхлипнул. И показал на ладони рыжую кошачью фигурку ростом с мышонка.

Дашутка глянула на всех по очереди и тихо сказала:

– У него на той неделе умер любимый кот Максик. Андрюша его в прошлом году нашел на улице… Максик сперва чуть не съел скворца, а потом они подружились. А недавно… вот…

– А мы ничего не знали… – сказала Белка.

Драчун моргнул, с ресниц слетели капли.

– Сёга знал, – сдавленно сказал он. – И Вашек знал. Это он слепил его… – И Драчун качнул руку с котом-малюткой.

– Давай, – сказал Сёга и двумя пальцами взял кота. – Кыса, ты можешь?

Луиза встала на задние лапки. И Сёга снова сказал «давай» – уже Луизе. И та скакнула с маленьким котом в Колесо, как скакала с лошадками. Поставила его впереди всех шеренг. Прыгнула обратно.

Рыжий кот распрямил туловище, взметнул хвост и, обрастая шелковистой шерсткой, помчался вверх впереди «эскадрона». Он был размером с крупную лошадку, но это не нарушало почему-то внутри Колеса никаких масштабов.

– Ну вот, – строго сказала Дашутка Драчуну. – Теперь больше не плачь.

– Ага, – кивнул он и всхлипнул опять.

А Сёга вдруг оглянулся, словно искал место, куда сесть. И сел на пол. Уперся сзади ладонями. Виновато сказал подскочившему Вашеку:

– Что-то голова закружилась…

Вашек быстро присел рядом, левой рукой обнял за плечи, правой выхватил мобильник.

– Не надо, – слабо сказал Сёга. – Сейчас пройдет…

Профессор опустился рядом с братьями.

– Я ведь слышал про Серёжину болезнь. Разве она не прошла? Ох, растяпа я старая, надо было догадаться раньше… – При этих словах он суетливо шарил во внутреннем кармане пиджака и вытащил наконец черную, похожую на плеер коробочку. – Это новый прибор экстренной диагностики. На всякий случай я всегда ношу его с собой. – И ребром повернул коробочку к Сёге.

Все напряженно молчали. Вашек все еще держал мобильник наготове.

– Ясно… – вздохнул профессор. – Этого следовало ожидать. Куда смотрели врачи?.. Впрочем, смотреть им было некуда, это не их сфера… Мальчик, тебе всего-навсего надо побыть в плоскости векторного гироскопа…

Валерий Эдуардович неожиданно легко поднял Сёгу на руки, шагнул с ним к левому краю Колеса (где прыгали лошадки и кот). Встал перед бегущим широким ободом, который казался то металлическим, то стеклянным. Сёга вдруг обнял профессора за шею, прижался к нему. Вздрогнул и притих. Были слышны только шорох Гироскопа и серебристая дробь крохотных копыт. Все замерли и ждали неизвестно чего…

Сёга шевельнулся. Качнул ногами. Отодвинул голову, глянул профессору в лицо.

– Вот и все, – деловито сказал тот. Опустил Сёгу на пол. – Теперь ты, мальчик мой, можешь, как и все мы, подхватить разные болезни, но эта хворь не вернется к тебе никогда.

– Та-а… – тихо улыбнулся Сёга.

– Ура… – шепотом возрадовалась Белка. Потому что ушла насовсем тревога, которая до этой поры незримо и постоянно жила среди друзей.

Валерий Эдуардович солидно, словно на кафедре перед студентами, поправил очки.

– Вы не должны огорчаться, господа, что задуманный вами эксперимент планетарного масштаба не состоялся. Восстановленное здоровье этого молодого человека – тоже немалый результат.

– Тоже планетарный, – сказал Тюпа. До этой минуты он помалкивал, опасаясь предстоящей нахлобучки профессора, но сейчас не подлизывался – высказался солидно и твердо. И Валерий Эдуардович наградил его ободряющим (и прощающим) взглядом.

А Сёга опять держал на руках Луизу, поглаживал ее и все улыбался.

И однако же…

Да, он избавился от болезни, но способность чуять разные беды – близкие и далекие – его не оставила. Сёга быстро опустил кошку на пол, глянул в сторону, словно сквозь стену.

– Что-то случилось…

И тут же в кармане Кости взорвался жесткой трелью мобильник.

Хирургия

Звонил Вадим.

– Кот…

– Да, – сказал Костя, на которого сразу навалилось ощущение беды.

– Кот… В отца стреляли, он ранен. Боюсь, что очень тяжело…

– Смертельно? – ровным голосом спросил Костя.

– Ну… я не знаю. Но сказали, что надо быть готовыми ко всему…

– Он где?

– В срочной хирургии… В той самой больнице. Я тоже там…

– Сейчас буду.

– Куда прислать машину?

– Не надо машину. Без нее скорее… – До Институтских дворов было несколько минут, а оттуда до больницы – рукой подать.

– Но ты не один?

– Нет…

Дальше было – как обрывочные кадры…

Лихо, профессор и Луиза остались в подвале, остальные бежали по коридору. Бежали так, словно их скорость могла что-то изменить и поправить беду.

Дворы были почти пусты – холодное солнце и шорох листьев. Откуда-то прилетел полупрозрачный самолетик, сел на булыжники. На него не взглянули, не подобрали… Выбрались через пролом в каменной стене у монастырской башни. Миновали несколько переулков. Оказались у чугунной изгороди больничного сада. Там тоже был пролом – в зарослях сирени, на которой все еще сохранились зеленые листья.

Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51