Вот этого-то Мынбая и пригласил Бапас-бай для встречи баев.
И не ошибся в своих расчетах: Мынбай сразу же начал славословить Аблая. Он сравнивал его сначала с различными богатырями, потом со звездами, наконец, дошел до того, что сказал нараспев:
— Зачем нам солнце в небе, если в юрте есть Аблай-бай?
Потом он стал поносить Алдар-Косе, сравнивая его со всеми злодеями и разбойниками.
— Мне виделось, — закричал Мынбай, тряся бородкой, — виделось, что Алдар-Косе будет пойман нашим солнцем, Аблай-баем, и умерщвлен на глазах всей степи! Я предсказываю, что это случится очень скоро! Мы еще не успеем и три раза встретить восход солнца, как это произойдет!
Когда Мынбай отер пот и выпил чашу холодного кумыса, Аблай спросил его, показывая на сидящего рядом Шик-Бермеса:
— А ты, провидец, знаешь, кто это?
Шик-Бермес приосанился.
— Нет, не знаю, — растерянно тряхнул бородкой Мынбай.
— Если даже не знаешь, кто сидит с тобой рядом, — спокойно произнес Аблай, — то как же ты можешь знать, что ждет нас впереди?
Старикашка смутился было, но Бапас взглядом подбодрил его. Мынбай откашлялся и произнес важно:
— Тебя, бай Аблай, впереди ждет слава! Ты победишь хитрого Алдар-Косе!
— Не велика слава — справиться с безбородым парнишкой! — ответил Аблай. — Слава придет к тому, кто победит Шойтаса!
— Ты победишь и его! — визгливо вскричал предсказатель.
И все баи нестройным хором заговорили:
— Аллах не даст в обиду своего верного слугу!
— Бай Аблай никогда не знал неудач!
— Что такое Шойтас перед нашим баем!
Аблай поднял чашу с кумысом, и все замолчали.
— Волку сказали, — произнес бай, насмешливо поглядывая на сидящих вокруг: — «Скоро тебя сделают пастухом!» И волк заплакал. Все удивились: «Почему ты плачешь?» Волк ответил: «Боюсь, что вы сказали неправду!»
Но льстецы не смутились: угощения, которые вносили слуги хозяина, только подогревали их рвение. Они наперебой заговорили о том, что бай, как и подобает великому жигиту, слишком скромен.
Не успел осесть пар от только что поставленных перед гостями блюд с вареным мясом, как в юрту ворвался запыленный жигит.
— Суюнши, бай! — обратился он к Аблаю после того, как отдал салем всем присутствующим. — Мы поймали Алдар-Косе!
Все онемели от радости. Один Аблай был по-прежнему невозмутим. Он провел ногтем по холеной своей бороде, сказал тихо:
— Покажи его нам!
Толстый родственник Шик-Бермеса на всякий случай спрятался за спину одного из жигитов — кто не знает безбородого хитреца! Вдруг он выкинет какую-нибудь штуку?!
В юрту ввели парнишку в разорванном чапане, без шапки.
По сравнению с рыжебородым грузным жигитом Желекешем, который крепко держал парнишку за худенькое плечо, пленник казался совсем мальчишкой.
— Он, он! Аллах говорит мне об этом! — истово закричал Мынбай и затряс бородкой.
Парнишка вежливо приветствовал старших.
— A-а, попался негодяй! — страстно крикнул Шик-Бермес, — Где мои десять монет?
Глаза парнишки не выражали испуга. Наоборот, он смотрел на баев насмешливо, даже несколько презрительно.
— Желекеш, — произнес Аблай, — где ты его схватил?
Желекеш, громадной ладонью приглаживая бороду, рассказал, что возле урочища Кара-Кулак увидели верблюда с седоком. Погнались за ним, схватили. Алдар-Косе пытался драться.
— Верблюда привели тоже! — закончил Желекеш.
— Почему же ты решил, что это Алдар-Косе? — спросил Аблай.
Желекеш удивился и даже заглянул парнишке в лицо:
— Потому, бай, что он ничего не боится! Обычный парнишка, тот дрожал бы, как ковыль в бурю… А этот только улыбается!
— Любой улыбнется, если попадет в руки таких болванов! — спокойно молвил Аблай. — Он такой же Алдар-Косе, как ты мулла. Вы приняли этого заморыша за Алдар-Косе! Почему вы не приняли его за великого эмира? Теперь он всю жизнь будет гордиться тем, что его назвали Алдар-Косе! Дайте ему шапку, и пусть убирается!
— Не похож, — запихивая мясо в рот, пробормотал Шик-Бермес, — совсем не похож! Разве Алдар-Косе такой?
— Он совсем не такой! — подхватил толстый родственник. — Ничего похожего! Я же его хорошо знаю!
— Только невежды могли спутать обычного пастушонка с отродьем шакала! — затряс бородой Мынбай.
Аблай сидел задумавшись, не прикасаясь к мясу.
— Что с вами? — обратился к нему Бапас, хозяин юрты. — Угощайтесь, вы ничего не едите, обижаете меня!
— Вспомни, Бапас, — молвил Аблай, — прежде ты встречал в степи таких парнишек?
— Каких? — не понял Бапас и на всякий случай угодливо поклонился.
— Вот таких, которые ничего не боятся, — сказал Аблай. — Пастух-жатак должен трепетать, когда видит жигита. А уж если его вводят в юрту к баям, он должен падать на землю, а не приветствовать нас, как ровню! Ты понял, Бапас, почему нужно уничтожить Алдар-Косе? Потому что из-за него все чаще попадаются теперь в степи такие мальчишки! И это страшнее Шойтаса!
— Он бил его камчой всю ночь, и утро, и день, и еще ночь! — тем временем кричал Шик-Бермес. — И он весь в шрамах. От рубцов он стал полосатым, как тигр! Покажи жигитам, как тебя изуродовал этот безбородый шакал!
Толстый родственник хотел уже раздеваться, чтобы показать шрамы и рубцы, но его усадили на место, сунули в руку кость с мясом, и он заурчал над ней, забыв обо всем на свете.
Но Шик-Бермеса, который от дарового угощения всегда приходил в хорошее настроение, остановить было уже трудно. Теперь он начал рассказывать истории об Алдар-Косе.
— Этот хитрец глуп… да, да, он глупый хитрец! — кричал Шик-Бермес. — Один раз Алдар-Косе спрятал в степи деньги, которые он утащил у одного доброго бая… Спустя несколько дней жигиты увидели: безбородый бегает по степи, как слепой заяц, — туда-сюда, туда-сюда! Он не мог найти место, куда спрятал золото, хе-хе! Жигиты спросили у него приметы места. И знаете, что ответил этот хитрец? Что он спрятал их в землю как раз под краем облака, которое тогда было на небе, но, видно, за эти дни облако кто-то украл! Хе-хе-хе! Ну, не глуп ли он?
— Если он так глуп, — сказал Аблай, — то как же глуп тот, кого он обманывает?
Другой человек поперхнулся хотя бы, но Шик-Бермес только льстиво заулыбался и продолжал уничтожать баранину.
— Мы не должны считать врага глупцом, — твердо произнес Аблай. — Какая честь жигитам быть победителями глупца?
В юрту вошел чернобородый жигит Срым. Про него говорили, что его рука не расстается с камчой, а сердце — со злобой; не было у Аблая более ретивого слуги, чем Срым.
Отдав салем, Срым сказал, радостно сверкая глазами:
— Суюнши, бай!
Аблай нахмурился.
— Опять поймали? — обрадовался Шик-Бермес.
Аблай дал знак: говори.
— Я встретил купца, — начал Срым, возбужденно постукивая камчой по сапогу, — говорил с ним и ученым муллой. Они ехали вместе… Алдар-Косе в чалме ходжи и с привязанной бородой повстречался им.
— В чалме ходжи?! Нечестивец! — зашумели баи.
— Как они узнали, что это Алдар-Косе? — спросил Аблай.
— Они его не узнали, — продолжал Срым, — но тут налетели какие-то жигиты, поймали его. Сорвали чалму и бороду, избили, на аркане потащили куда-то…
Аблай вынул из кармана кошелек с монетами и бросил его через всю юрту Срыму:
— Получай свое суюнши!
Глава седьмая
ОСТРОСЛОВ ЖИРЕНШЕ
Пришла беда к другу —
пришла и к тебе.
Казахская пословица
Руки у Алдар-Косе были связаны сзади, а плечи охватывал аркан. Конец аркана не выпускал из кулака всадник, который ехал на низеньком коренастом коньке впереди тощего высокого Желмаи.
