— Утешить-то утешит; да кто знает, что может случиться в три года! — сказала Джо задумчиво.
— Это правда! Хотелось бы вам заглянуть вперед и увидать, где мы все будем тогда? Мне бы хотелось, — отвечал Лори.
— А мне нет, так как, пожалуй, еще узнаем что-нибудь грустное, а теперь все кажутся такими счастливыми, что едва ли может быть еще лучше, — и Джо медленно обвела глазами комнату повеселевшим взглядом, потому что зрелище было действительно приятное.
Отец и мать спокойно сидели вместе, переживая снова в воспоминании ту первую главу романа, который для них начался лет двадцать тому назад. Эмми срисовывала влюбленных, сидящих отдельно в своем особенном прекрасном мирке, сияние которого отражалось на их лицах с такой прелестью, какую не могла схватить маленькая художница. Бетси лежала на диване, весело болтая с своим старым другом, который держал ее маленькую ручку, как будто чувствовал, что она могла вести и его по тому мирному пути, по которому сама следовала.
Джо лениво расположилась в своем любимом низеньком кресле, с тем серьёзным и спокойным видом, который наиболее шел к ней; а Лори, опираясь на спинку ее стула, так что подбородок его приходился на одном уровне с ее кудрявой головкой, улыбался с самым дружеским видом и перемигивался с ней в большое зеркало, которое отражало их обоих.
Теперь опустим занавес над группою Мегги, Джо, Бетси и Эмми. Подымется ли он опять, это зависит оттого, как будет принят первый акт семейной драмы, названной «Маленькие женщины».
