Прощай, крысуля! - Эндрью Пруденс

Ребята попытались сообразить, как провести целый вечер, имея в кармане по семнадцать с половиной пенсов на каждого.

Многие магазины на Хилл-стрит были зашторены металлическими щитовыми ставнями. Рядом с игорным заведением у входа в магазин электрооборудования, хозяин которого разорился, сидело какое-то странное существо. Он — а может быть, она? — несмотря на жару закутался в несколько пальто. Вокруг валялись набитые чем-то полиэтиленовые мешки. Из-под пальто торчали голые ноги. На голове — старый кожаный шлем. Руки настолько черны, что Луи сперва подумал: он — свой. Но потом разглядел вокруг губ розовый кружок. Черное — это была грязь.

— Тьфу, — сказала Джин.

— Небось весь во вшах, — сказала Мейбл.

— Вся, — поправил ее Луи.

— Ни одна женщина не допустит себя до такого, — сказала Джин.

— Отвратительная старуха, — сказала Мейбл.

— Не такая уж она старая, — сказал Майк.

— Тогда она чокнутая, — сказала Джин.

— Ей просто все надоело, — заключил Луи.

Старуха не обращала на них никакого внимания. Она ела кусочек торта с розовым кремом.

— Это несправедливо, — сказала Мейбл. — Не имеет она права есть торт, раз живет на пособие.

— Это ее деньги, — сказал Майк.

— Ничего подобного, — сказала Джин. — Мы платим налоги, чтобы такие вот получали пособие.

— Это деньги отдела соцобеспечения, — уточнила Джин.

— А что позорного в том, чтобы пользоваться соцобеспечением? — сказал Луи.

Его матери иногда приходилось обращаться за дополнительным вспомоществованием, потому что отец тратил почти все пособие на выпивку.

— Конечно, не позор, — сказал Майк.

Он всегда поддерживал друга. Но в глубине души Майк считал, что все должны зарабатывать на жизнь трудом, а не существовать на пособие.

— Она общественный паразит, — сказала Джин.

— Она паразитирует на здоровом теле общества, — поддержала ее Мейбл.

Старуха слизнула вишенку, венчавшую кусок торта. На подбородке у нее выросла борода из крема.

— До чего отвратительна, — сказала Джин.

— Ее следовало бы запрятать куда подальше, — откликнулась Мейбл.

Луи взорвало. Это было выше его сил — видеть, как девушки глумятся над несчастным существом.

— Да с чего это вы такие злые! — закричал он. — Хотел бы я посмотреть, как вы уплетали бы торт, если бы спать вам приходилось в подъездах!

— Нечего доить собес, — назидательно произнесла Мейбл.

— Вот именно, — сказала Джин.

— Конечно, вам хорошо, — сказал Майк. — Спите в теплой постельке, еду готовит мама. Покупают вам новенькие туфли и шмотки. А есть люди, которые не могут получить работу. Вам это известно? В конторах по найму километровые очереди. Человек не виноват, если нет работы.

— Только лентяи не работают, — сказала Джин.

— Кто хочет, тот получает работу, — сказала Мейбл.

Всем четверым кровь бросилась в голову, мальчики смотрели на девушек волками, а те отвечали им взаимностью. Стоя на раскаленном асфальте, они жарко спорили.

— А ну их к черту! — вдруг сказал Луи. — Пошли, Майк. Обойдемся без этих благородных девиц.

— Плакать не станем, — ответили девушки.

— Во всем виновата моя стрижка, — сказал Луи, когда девушки удалились, покачиваясь на своих платформах. — Зря я подстригся.

— По крайней мере сэкономили 70 пенсов, — сказал Майк.

— Все равно они дуры. Будто легко получить работу. Неправда это.

— Девчонки ничего в этом не смыслят.

— Куда им! Только и думают, как выйти замуж.

Предмет их спора дремал. Крошки торта так и остались на ее подбородке.

— Ну, вот мы и пришли, Тони. Видишь, как здесь хорошо. Я тебе всегда говорила. Смотри, растения в горшках. Убери волосы со лба. Выпрямись. Ты должен произвести хорошее впечатление.

Приемная конторы Додзуэлла и Амберлей была покрыта густым коричневатым ковром. Повсюду действительно стояли растения в горшках. Лампы дневного света окрашивали комнату в розовый цвет. Жалюзи на окнах защищали от лучей солнца. Молодые женщины сидели за блестящими пишущими машинками. Одна из них двинулась им навстречу. Ее прическа напоминала кучу морских ракушек.

— Мой сын пришел на собеседование, — сказала, обращаясь к ней, миссис Джонсон.

Женщина посмотрела на Тони. Он чувствовал себя неловко, переступал с ноги на ногу, ладони горели.

— Как вас зовут?

У Тони язык прилип к гортани.

— Тони! Да скажи леди, как тебя зовут.

— Энтони Джонсон. — Ему хотелось стать мухой, чтобы вылететь в окно и спастись.

Они сели. Тони уставился на носки туфель. Стрекотали пишущие машинки. Телефонистки отвечали на звонки преувеличенно вежливо. Ему хотелось умереть.

— От тебя будут ждать, чтобы ты каждый день приходил в свежей белой сорочке, — шепнула миссис Джонсон. — Выпрямись, Тони. Да не смотри исподлобья. Сделай вид, что тебе интересно.

Но ему не было интересно, в этом-то и была вся беда.

Вернувшись, молодая женщина сказала:

— Будьте добры, Энтони, пройдите за мной. Мистер Уитекер хотел бы проверить вас. Вы взяли с собой ручку? Несколько арифметических задач, потом тест на умственные способности и короткое сочинение.

Тони встал.

— Мне надо выйти, мисс.

— То есть как?

— Мне надо в туалет.

— Тони! — воскликнула мать.

— Нет-нет, не беспокойтесь, все в порядке. Идите по коридору направо. Мужская комната будет слева.

Тони толкнул качающуюся дверь и вышел.

— Побыстрее, не заставляй эту милую леди тебя ждать! — вслед ему крикнула мать.

Луи и Майк сидели перед Трудовиком. На столе, испещренном кольцами, оставленными влажными донышками бесчисленных горячих чашек чая, стояла на блюдце еще одна.

— Очень жаль, ребята, но сейчас у меня для вас ничего нет. Тем более, что вы хотите во что бы то ни стало работать вместе. Скоро появится место рабочего на бензозаправке. Правда, работа временная, но с чего-то надо начинать. Однако требуется только один человек.

— Мы должны работать вместе, — сказал Луи.

— Да, мы будем вместе, — сказал Майк.

— Сделаю все, что смогу, — сказал Трудовик. — Но дело это непростое. Знаете, за целый месяц открылась только… да, только одна вакансия подмастерья.

— Вообще больше всего на свете я хотел бы быть футболистом, — сказал Майк.

— Правда? И я, — сказал Трудовик. — Ты кем хотел играть?

— Крайним.

— А я вратарем, — сказал Трудовик. — Я мечтал брать мертвые мячи в финале Кубка.

Да, он приличный человек. И не его вина, что не хватает работы для бывших школьников.

— Нам обязательно надо устроиться на работу, — сказали мальчики.

Из головы не выходили слова Джин и Мейбл. Становилось не по себе от мысли, что девчонки решат, будто они живут на пособие, вместо того чтобы работать. Да и как смогут тогда они пригласить их в кино на свои жалкие гроши?

— У нас еще есть шесть недель, — сказал Майк.

— Эта крыса укусила меня, — сказал Трудовик.

Стоя в подъезде магазина «Маркс и Спенсерс», Тони настороженно посматривал вверх на зашторенные окна фирмы «Додзуэлл и Амберлей». Он отсутствовал уже двадцать минут. Вместо того чтобы пойти в туалет, он тайком спустился по лестнице и вышел на улицу.

Он представлял себе, что творилось там, наверху. Молодая женщина наверняка послала мистера Додзуэлла (или мистера Амберлей) в туалет проверить, не застрял ли Тони в толчке. Взволнованная и извиняющаяся мать. «Не могу, мама», — простонал Тони громко. Он сдохнет в конторе. Он хочет быть… Да кем же он хочет быть? Если бы только знать! Как можно искать работу, если сам не знаешь, чего хочешь?

Появилась мать. Она выглядела постаревшей и несчастной. Ему стало жалко ее, вдову, мать бестолкового сына. Ни к черту я не гожусь, подумал Тони. Когда мать скрылась из виду, Тони увидел хромую собаку, ковыляющую по тротуару. Он пошел за ней.