Топот шахматных лошадок (сборник) - Крапивин Владислав Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138

И Матвейка рванулся сперва, будто в бой! Вскочил Маркелычу на плечи. И… вдруг он оглядел всех и понял, какая здесь произойдет битва. Такое он уже не раз видел по телевизору, но сейчас-то будет не на экране, по правде. Из-за него, из-за Карузы-Лаперузы!.. А тут еще один омоновец — совсем близко от Матвейки — поднял блестящее забрало (наверно, вопреки уставу) и вытер ладонью лицо. И Матвейка увидел, что лицо это совсем не свирепое, а обыкновенное, даже домашнее такое и усталое…

Матвейка прыгнул с плеч Маркелыча, расшибся о булыжную мостовую и, хромая, побежал прочь. Глотал слезы…

Потом он мучился несколько дней (и ребятам ничего не говорил, и Вахтеркину). И наконец пошел в Клуб судостроителей, где в одной комнатке был штаб Союза капитанов. Там он увидел того капитана первого ранга, который вручал ему медаль. И медаль эту Матвейка положил перед капитаном на стол… ну, и расплакался тут же.

Не сразу моряк понял, в чем дело. Но понял наконец из Матвейкиного покаянного рассказа, перемешанного со всхлипываниями. Ведь Матвейка считал, что предал моряков-ветеранов, раз не выполнил просьбу Маркелыча и сбежал с площади.

Капитан долго успокаивал и уговаривал Матвейку. Объяснял, что поступил тот совершенно правильно. Не хватало еще, чтобы юнги Российского флота (а раз Матвейка с медалью, значит, он без сомненья юнга) помогали разжигать в стране гражданскую войну! Флот нужен не для этого! Вот если на нас нападут иностранные враги, тогда Матвейка станет воевать без всякой боязни. И песнями своими, и, если надо будет, то и оружием. Разве не так?

Матвейка похлюпал носом, подумали… кивнул. Наверно, мол, так.

«Вот видишь», — сказал капитан первого ранга. И добавил про Маркелыча, что «у этого деятеля с его коммунистическими идеями на старости лет совсем расчехлило люки и надо ему прочистить мозги». «А медаль надень, — велел капитан. — Или лучше так… Надевай ее по праздникам, а на каждый день — вот это. Я специально припас длят тебя… — Он достал из стола и протянул на ладони ленточку-колодку. — Давай прицеплю. Смотри, она как раз для твоего обмундирования…»

Матвейка был в своей обычной, будто сшитой из сине-белой тельняшки одежонке. Ленточка — словно кусочек этой же тельняшки, только полоски не поперечные, а вертикальные. Матвейка хлюпнул носом последний раз, вытер глаза и улыбнулся. В самом деле, носить медаль постоянно неловко — будто хвастаешься. А ленточка скромная такая, почти незаметная, но в то же время все равно как награда…

И счастливый Каруза-Лаперуза побежал к друзьям, чтобы с ними идти под мостик в овражке, придумывать там окончание сказки про Тимми, зеркало и паровозик…

— А какое окончание-то? — смущенно спросил Вовка, словно он только что был Матвейкой и пережил все его страхи и слезы.

— Конечно, после многих приключений Тимми и Юкошка отыскали последний осколок волшебного зеркала. И отыскали не в пещерах среди всяких подземных чудовищ и глубинных водопадов, а рядом с узкоколейкой. Тимми прыгнул с рельса и порезал босую ногу каким-то стеклом. Юкошка тут же залечил ему порез целебной мазью, которую всегда носил с собой, а стекло стал разглядывать и вдруг сказал:

«Это он, я чувствую…»

И Тимми почувствовал то же самое. Ведь Василий Васильевич не зря учил его распознавать всякие чудесные вещи…

— И зеркало после этого сделалось целое?

— Да… Но, чтобы оно стало действовать со всей силой, нужно было еще отполировать его специальным волшебным порошком, сгладить все склейки. Это был большой труд, он требовал много времени и больших усилий. И специального умения… Василий Васильевич снова набрал целый класс мальчишек и начал учить их колдовскому шлифовальному мастерству. И Тимми с Юкошкой стали там, разумеется первыми учениками.

— И Тимми опять скучал? — тихо спросил Вовка.

— Вовсе нет! — бодро воскликнул я. — Теперь школа располагалась в городе Хрустальные Шишки, прямо в центре, и все ребята после уроков бежали по домам… Тимми часто провожал Юкошку к нему домой, и там они играли в полных самоцветами пещерах или катались на паровозике, который гномы наконец сумели построить…

— Ты говорил, что они еще раньше его построили, — недовольно напомнил Вовка.

— А… да! Но сначала он постоянно ломался, прямо посреди пути, его приходилось толкать к пещере толпой. А когда нашелся осколок, паровозик сделался как новенький, еще красивее, чем прежде. И больше не сломался ни разу. И двигался благодаря волшебной энергии…

— И это конец сказки?

— Да. Но не конец моей истории. Не совсем конец… Когда Брис закончил рассказывать и объявил, что продолжения не будет, пока не отшлифуют зеркало (а это еще неизвестно через сколько лет), Инка достала карманное зеркальце и сказала:

«Пусть это будет словно тот самый осколок. На минутку. Давайте поглядим в него: что мы там увидим? »

Она поглядела первая и ойкнула. Потому что увидела паровозик. Он отбрасывал передней частью круглой толки солнечный блеск и широко двигал шатуном.

И все увидели это. Но почти сразу поняли, что это не паровозик, а мальчишка. Он двигался по узкоколейке и прорубался сквозь репейники деревянным мечом. А может, и не прорубался, а просто махал им… А еще у него был щит, сделанный, скорее всего, из крышки оцинкованного бачка. Эта круглая крышка была похожа на переднюю часть паровозика. Мальчик был постарше Матвейки и Ташки и помладше Инки, Бриса и Баллона.

«Эй!..» — окликнула мальчика решительная Ташка. Тот остановился и поднял голову. Лицо у него было славное и вроде бы неиспуганное.

«Ты кто? Ты рыцарь или паровозик?» — спросил Матвейка, и это получилось не сипловато, как всегда, а звонко и весело.

Мальчик не удивился вопросу.

«Я сперва играл в Спартака, а потом увидел рельсы и превратился в паровозик», — негромко, но отчетливо сказал он снизу. Запрокинув лицо, он смотрел на незнакомых ребят.

«Интересно, какими мы ему видимся оттуда? — подумала Инка. — Главным образом подошвы. А лиц, наверно, он и не разглядит как надо…»

Но мальчик, видимо, разглядел. Как надо. Потому что вдруг растянул в улыбке губы и засунул меч за широкий ремень, надетый поверх зеленых трусиков с желтыми лампасами.«Иди к нам», — сказал Брис.

«Ага, я иду…» — И мальчик стал забираться по тропинке на склоне овражка.

« Спорить могу, что его зовут каким-нибудь модным навороченным именем, — сказал ворчливый Баллон. — Какой-нибудь Бенджамин или Крутислав…»

«Баллон, я тебя убью».

« Вот увидишь…»

«Давай спорить. Если нормальное имя, ты отдашь мне одного пластмассового гномика», — предложила Ташка.

«Дая и так отдам, хоть всех…»

«Так неинтересно», — вздохнула Ташка.

Мальчик подошел, встал за спинами у сидевших. Матвейка и Ташка раздвинулись.

«Садись», — сказала Ташка.

«Ага, я сяду…»

Он повозился, вытаскивая меч из-за пояса. Положил его рядом, а звякнувший щит — себя за спиной.

«Осторожнее, не сыграй вниз», — сказал Брис.

«Ага, я не сыграю…»

«Хочешь яблоко?» — спросила Инка.

Он мигнул чуть удивленно, поглядел на нее из-за Матвейки.

«Ага, я хочу…» — подумалось всем.

«Я… да, спасибо», — полушепотом сказал мальчик.

Инка передала ему желтое, гладкое, как солнышко, яблоко.

«Спасибо…» — тем же полушепотом сказал мальчик. Поднес было яблоко к губам, но кусать не стал, раздумал. Постукал им о коленку. Потом взял яблоко на ладонь, погладил мизинцем.

«Как тебя зовут, паровозик?» — спросил Брис.

Мальчик, нагнувшись, посмотрел направо, налево. На каждого. Опять погладил яблоко. И сказал очень серьезно:

«Меня зовут Вовка».

Все стали смотреть на Баллона.

«Ну и что? — не растерялся Баллон. — Тоже неплохо»…

— Вот теперь все, — сказал я. — Конец моей истории… С минуту мы шагали молча. Потом Вовка заметил с одобрением:

— Ты этот конец как по книжке прочитал.

— Потому что это финал. Я его запомнил почти наизусть.

— А всю историю? Не запомнил наизусть?

Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138